Взрастить чудовище. Следствие ведёт Рязанцева

Недолгий путь в Сосновку успел нарисовать в воображении череду красивых каменных строений, огороженных заборами из красного кирпича с коваными решетками. На деле всё оказалось другим. Элитным – посёлок назывался потому, что проживали в нём деятели искусств, лауреаты разных премий, музыканты, писатели и артисты второго, а то и третьего уровня. В общем, ни Киркорова, ни Баскова здесь не встретишь, и, соответственно, сооружений типа дворцов и замков не увидишь. «Понтов» Лена не любила и потому Сосновка ей сразу понравилась. Аккуратные деревянные домики с резными ставнями не отличались помпезностью и вычурностью, а, значит, и люди в них должны были жить милые и добрые. Так ей казалось.

Дом семьи Воронец по внешнему виду ничем не выделялся в ряду остальных, таких же скромных домиков, но Лена заприметила его почти сразу, как только он появился в поле зрения. За деревянным штакетником мелькали знакомые фигуры оперативников Котова и Ревина. Нажав на ручку, Лена толкнула калитку, которая ответила ей жутким, режущим ухо, скрипом.

Небольшой участок вокруг дома был убран от опавшей листвы. На ступеньках веранды, прислонив голову к стене, сидел красивый молодой человек. Его взгляд был пустым, парень как будто замер в немом оцепенение. Лена осмотрелась. Напротив входа в дом к ветке старого дерева привязаны качели, на земле в размазанной лужице грязи книга. Лена подошла к яблоне и подняла небольшое по размеру издание в сером переплёте. «Дикая собака Динго или повесть о первой любви» – это была одна из самых любимых её книжек в детстве.

– Решили не трогать до вашего приезда. – Послышался знакомый голос Олега Ревина. – Привет. Как добралась?

– Олег, давай без церемоний и сразу к делу. Что тут произошло? Вам удалось что-нибудь выяснить? – Официально строго прервала оперативника девушка.

– Допросили родных. Девочка весь день была во дворе, читала книжку. Рядом почти всё время был брат Андрей, вон он на крыльце сидит. Говорит, отлучился лишь на пару минут, зашёл в дом воды попить, когда вернулся, сестры уже не было. Сначала сам обошел всю округу, когда стемнело, вернулся домой, рассказал родителям. До утра искали всем посёлком, народ здесь дружный, осмотрели всю близлежащую территорию. Только утром обессиленные поиском родители обратились в милицию, сейчас с собаками прочёсываем лес до самой реки. Опрашиваются все, кто попадается на пути, но пока никто ничего не видел. К тому же не понятно сама ли девочка сбежала или кто-то увёл её со двора.

– Мда, – задумчиво произнесла Рязанцева, – не интересовались у родителей, возможно ли похищение с целью выкупа? Кто они – эти Воронец? Видимо, состоятельные граждане.

– Я вначале тоже так подумал, всё-таки в посёлке живут люди известные, но Воронец вряд ли может представлять интерес с этой точки зрения. Он ведь ни артист, ни писатель, в посёлке есть люди более состоятельные, а этот – лишь руководитель школы. Да престижной, но для киднепинга это малопривлекательно, на мой взгляд, – пожал плечами оперативник.

– А что родители сами думают? Куда могла уйти девочка? Были ли подобные случаи ранее? Не склонна ли девочка к бродяжничеству?

– В том-то и дело, по словам родителей и соседей, Оля Воронец была тихим ребёнком, со двора почти не ходила, всё время читала.

– Надо же, мисс Марпл собственной персоной пожаловала. – Услышала Рязанцева позади себя неприятный голос Волкова, но решила не заострять внимание на его насмешках.

– Здравствуйте, Игорь Ильдарович, что можете сказать по существу дела?

– Прям, как на допросе. Ну понятно, сказывается влияние Махоркина, – фыркнул Волков.

Лена терпеливо выждала, пока судмедэксперт изольёт дежурную порцию сарказма и спокойным голосом повторила вопрос:

– Так что там с результатами вашего осмотра?

– Какие могут быть результаты? Трупа нет. Найдёте труп, зовите.

– Типун тебе… – Не выдержал Олег.

– А книга? Возможно, на ней есть отпечатки чьих-то пальцев. – Лена вопросительно смотрела на судмедэксперта.

– Я даже могу сказать чьих, – заговорщицки, почти шёпотом произнёс Волков, наклонившись к уху Рязанцевой.

– Чьих? – с интересом, так же полушёпотом спросила Лена.

– Твоих, детка. – Громко хохотнул Волков.

– Очень смешно. – Еле сдерживая себя, отреагировал Ревин. – И что ты за человек такой Волков. У вас патологоанатомов напрочь, что ли, эмпатия отсутствует.

– Сам ты анатом, – огрызнулся судмедэксперт. – Отпечатками пусть криминалисты занимаются, это их работа, а я поехал, – и, откозыряв под красную кепочку, направился к калитке.

Лена повертела затёртую книжку. Она хорошо помнила содержание повести.

– Тот, кто любит читать, очень бережно относится к книгам. Бросить в грязь такую книжку девочка не могла. Для пятиклассницы эта книжка – всё равно что личный дневник.

– Значит, кто-то вырвал её из рук девочки и швырнул в грязь, или книга выпала при нападении, – рассудил Олег. – Подошли сзади, девочка нападавшего не видела…

В этот момент раздался громкий скрежет калитки и недовольный голос Волкова:

– Ну и хозяева, не могут смазать, что ли?

Рязанцева оглянулась и задумчиво произнесла:

– Нет, незамеченным не получилось бы. Такой звук лучше любой сигнализации. Скажите, Андрей… – Лена повернулась к парню, сидевшему на ступеньках веранды, которого Олег назвал братом. Тот безучастно смотрел перед собой. – …вы когда в доме были, звук открываемой калитки не слышали?

Юноша медленно перевёл взгляд на Рязанцеву, но не произнёс ни слова.

– Извините, я не представилась. Следователь Рязанцева.

– Нет, – выдавил из себя парень, – ничего не слышал и не видел.

Лена взглянула на занавешенное прозрачным тюлем окно, которое выходило на веранду.

– Но ведь вы пили воду на кухне, как же вы ничего не видели и не слышали?

– Я потом в комнату прошел, переодеться, вспотел, листву убирал.

– И сколько времени вы отсутствовали? – Допытывалась следователь.

– Точно не помню, минут десять, пятнадцать где-то, – понуро ответил Андрей.

– Понятно. А у Оли были подружки в посёлке?

– Была одна – Вероника Смирнова. Она в соседнем доме живёт, я туда первым делом зашёл, но Оли там не было. – Парень вновь опустил голову, и его плечи затряслись. – Это я виноват.

Лена хотела было утешить молодого человека, но она не умела и не любила этого делать. Она не была лишена сострадания, просто не могла позволить себе эмоции во время расследования. Боялась, что сказанные ею слова утешения будут выглядеть неискренними и только усугубят ситуацию. Всё-таки за год работы с Махоркиным Лена научилась главному – отключать эмоции пока идёт расследование.

– Олег, вы тут заканчивайте, а я пройду к соседям, поговорю с подружкой.

Вероника Смирнова – курносая конопатая девочка с двумя тонкими косичками, перетянутыми яркими цветными резинками, вертела в руках длинноногую куклу Барби. Не замечая съехавшую на затылок шапочку, она что-то сердито выговаривала толстому серому коту, который виновато смотрел на неё и урчал в ответ.

– Всё из-за тебя, теперь достанется мне от мамы. – Девочка замахнулась на кота куклой, но сделала это только для того, чтобы напугать его. Кот, зная добрый характер хозяйки, не думал убегать, а стал тереться спинкой о её резиновый сапожок. – Уйди, Баська! – Девочка мягко оттолкнула кота и принялась растирать рукавом пальто грязное пятно на боку.

– Вероника! – позвала Рязанцева.

Девочка с любопытством взглянула на красивую и такую же рыжую, как она сама, женщину.

Почти в ту же минуту открылись двери дома. На пороге показалась высокая стройная дама лет тридцати пяти в голубом стёганом халате и тёплых вязаных носках, которая насторожено спросила:

– Вы кто?

– Здравствуйте, я следователь из Москвы Рязанцева Елена Аркадьевна. – Лена вынула из сумочки удостоверение. – Хочу поговорить с вашей дочкой по поводу исчезновения Оли Воронец. Вы можете присутствовать при разговоре, если хотите.

– Ладно, говорите, я отсюда послушаю. Вы проходите на участок, у нас открыто.