Небо

с дрожаньем замерзлых ресниц
На зеленой декабрьской слюде…

Ну, седая земля, где не сыщешь концов,
Канешь в ночь-мерзлоту панихид, —
Выпускай из гнезда
всех подранков-птенцов,
Пусть взирают, как Время горит!
Ты, что ближе… да, парень, смелее шагни.
Как лицо твое искажено.
Под рубахой – ребро, под костями – огни,
А душа вся зальдела давно.

А рука твоя жмет к перекрестьям грудным
Тот холщовый, с деньгою, мешок…
Ты, щенок, судачонок, растаешь как дым,
Сам себе вклеишь пулю в висок.
А Учитель воскреснет, во вьюгу взойдет,
Кровь на ранах покажет Фоме,
А с Петром да с Андреем съест рыбу и мед
И босой уплывет по зиме…

Вот в дозоре идут колдуны и цари,
Вот в тюрбане – великий палач,
Что замучил всех нас.
Помолись да смотри.
Зрак полночный смолист и горяч.
Мужики, мужики, – сколь вас много в снегу,
В разъяренной юдоли земной!
Вкруг меня вы в дозоре, а счесть не смогу
Вас, монеты в горсти ледяной…

Боже правый, – за вами зверье по пятам:
Когти кошек да зубы собак —
Серп Луны – звездный нож! —
да ветра по крестам
Стылой церкви, где нынче – кабак…
Мужики, мужики, – кто из вас ныне слаб?!
Скулы в масле, а лбы в серебре.
Помолитесь, родные, за бабу из баб,
Что споет о вас песнь на костре.

Так лицо окунет в передсмертный костер,
И глотнет, и сожжет себе грудь,
Но споет миру песнь про Ночной ваш Дозор,
Про замученный, страдный ваш путь.
Щеки мокрые трите! И шапки – об лед!
В трубки пальцами бейте табак…
Жизнь течет, как из крынки на холоде – мед,
Засыхает, как рыба-чебак…

И когда вся дотла облетит чешуя,
Обнажится соленый скелет —
Воскричу: это вся драгоценность моя —
Четки снега, узорочье лет!

Лишь однажды в сем теле до смерти живем.
А наступит означенный срок —
По морозной стерне в белизну побредем,
Зимородок забьется у ног,
Запоет красных веток ракитовый хор
Во распадках, на волчьем юру —
И Всезрячее Око, Господень Дозор
Хворост рук подожжет на ветру!

Ты, дозор, стереги мою душу и плоть.
Ты шатром надо лбом восставай.
Сохрани ты любовь, что послал мне Господь,
Мужнин лик, что светлее, чем Рай.

И тогда вам, дозорщики, славу спою,
Вам Осанну в лицо прокричу! —
За избитую, гнутую радость мою,
Где босыми ступнями в сугробе стою,
За распятье, что впору плечу!

Вспомню всех: и царя в горностае до пят,
И обходчика в маслах машин, —
И тебя, мой последний, безногий солдат,
Дуб, что во поле плачет, один.

Да не стоит никто в целом свете из вас,
Богатырский, геройский отряд,
Тех единственных, жарко сверкающих глаз,
Что в ночи надо мною горят.

С ними я проживу, с ними я и умру.
И расколется небо, как лед,
Когда сердце мое, задрожав на ветру,
К тем созвездиям в полночь уйдет.

СТАРИК В ЗОЛОТОМ ШЛЕМЕ

Володе

Надень шлем золотой. Тебя в нем напишу.
Всю выдавлю рудую краску
На небосвод ночной холста. Гляжу. И не дышу —
Тебя читаю зимней сказкой.
Все детство гиблое. Товарняки дворов.