Глаза Элеоноры расширились от удивления.
– Ну надо же, – она рассмеялась неестественным, натужным смехом. – Сен-Жюст интересуется моим сном! Чего доброго он и в тюрьме меня оставит под предлогом заботы о моем здоровье!
Он не счел нужным ответить.
– Садитесь, гражданка, – повторил он. – У меня мало времени.
– Зато у меня его предостаточно, – вздохнула Элеонора и послушно опустилась на стул. – Не могли бы мы сегодня покончить со всеми вопросами? Вы, помнится, обещали меня отпустить…
– Ваше освобождение целиком зависит от вас, гражданка Плесси, – напомнил Сен-Жюст.
– Что еще вы хотите знать? – устало проговорила она, сложив руки на коленях и приготовившись слушать.
Положительно, перед ним сидела совершенно другая женщина, нежели та, которую он встретил каких-то тридцать часов назад. Ее веселость, живость, остроумие уступили место печальной меланхолии. Она словно померкла, но от этого ее спокойно-высокомерная красота только выиграла. Сен-Жюст отметил в ней трогательную беззащитность, обладавшую невероятной притягательностью, которой не было при их первой встрече.
– Я вас слушаю, – повторила Элеонора, чуть повысив голос, выведший Сен-Жюста из задумчивого наблюдения. – У вас ведь мало времени, – язвительно напомнила она.
– Именно, – холодно ответил он. – Возьмите перо и напишите ваше имя и адрес.
Она вскинула на него удивленный взгляд.
– Вам известно и то и другое.
– Пишите! – резко скомандовал он и пододвинул к ней чернильницу.
Она покачала головой и исполнила приказание. Сен-Жюст быстро взглянул на ее автограф, достал из папки сложенный вдвое листок и положил рядом. Довольная улыбка скривила его губы: письмо, найденное у убитого, вне всякого сомнения, было написано тем же самым почерком.
– Прекрасно, – он заметно повеселел. – А теперь напишите имя вашего любовника.
– О! – она вымученно улыбнулась. – Не искушайте судьбу, гражданин Сен-Жюст. Этот список будет очень длинным, и я даже не уверена, что полным.
– Меня не интересуют все, кто перебывал в вашем будуаре, гражданка, – сухо проговорил он. – Меня интересует только одно имя. Имя того, к кому обращено это письмо.
Он небрежно подтолкнул к ней листок, извлеченный из портфеля несколько минут назад. Она взяла его, отошла к камину и, отвернувшись, погрузилась в чтение. Сен-Жюст внимательно следил за каждым ее движением. Он заметил, как она слегка передернула плечами, читая строки, не предназначавшиеся для чужих глаз, после чего обернулась к тому, кто посмел оскорбить их своим бесстыдным любопытством.
– Откуда оно у вас? – спросила Элеонора охрипшим то ли от волнения, то ли от гнева голосом.
– А вы как думаете? – молодой человек сидел вполоборота, опираясь локтем на спинку стула, и явно наслаждался ее стыдливым замешательством.
– Не знаю… – она выглядела растерянной. – Я только надеюсь, что с ним ничего не случилось… Почему это письмо оказалось у вас? – она перешла на истерический крик. – Ответьте же мне! Вам известно, что с ним?
Она метнулась к нему и, опустившись на колени, схватила за руку. Он вздрогнул, обоженный прикосновением холодных дрожащих пальцев, и встал, заставив Элеонору подняться вместе с ним.
– Прошу вас, успокойтесь, – попросил он, обезоруженный ее отчаянием. – Клянусь, ему уже ничего не угрожает. Как его имя?
– Зачем оно вам? – Элеонора начала обретать самообладание.
– Имя! – с нажимом повторил Сен-Жюст.
Обхватив лицо руками, она порывисто расхаживала по небольшой и совершенно пустой, если не считать стола и двух стульев, комнате. Грязная шаль соскользнула с ее плеч и лежала у ног Сен-Жюста.
– Так вот почему я здесь! – Элеонора остановилась, осененная догадкой, и смерила Сен-Жюста колючим взглядом. – А я-то думала, что дело в… – она запнулась. – К чему же тогда было разыгрывать комедию вчера, выпытывая у меня имена моих влиятельных любовников, если вас интересует тот, кто, единственный из всех, не обладает никаким влиянием?
– Имя, – холодно проговорил Сен-Жюст.
– И вы отпустите меня?
Похоже, она решила, что с ним можно торговаться. Глубокое заблуждение!
– Мои вопросы еще не закончились, – отрезал он. – И я советую вам отвечать на них. Мое терпение на исходе.
Элеонора помедлила, затем подошла к столу, опустилсь на самый краешек деревянного стула, взяла перо, написала два слова на чистом листе бумаги и протянула его Сен-Жюсту.
Шарль де Лузиньяк. Дворянин на службе Барера. Невероятно! Впрочем, учитывая неустойчивые взгляды последнего, чему тут удивляться? Теперь Сен-Жюст знал подлинное имя убитого шпиона. Дело было за малым: расспросить его любовницу об услугах, которые он оказывал Бареру.
– Могу я узнать, что с ним? – Элеонова встала. Настороженные зеленые глаза в упор посмотрели в холодные серые глаза Сен-Жюста.
– Это письмо было найдено в кармане убитого агента роялистов, – сказал он и отвернулся, не желая становиться свидетелем ее отчаяния.
Он услышал, как она тяжело опустилась на стул, – и больше ничего. Прошло не меньше минуты, прежде чем Сен-Жюст снова взглянул на Элеонору. Она сидела, положив локти на стол и скрыв лицо в ладонях. Поколебавшись, Сен-Жюст приблизился к молодой женщине и тронул ее за плечо. Она вздрогнула и посмотрела на него сухими и как будто потерявшими цвет глазами. Он ожидал, что она заплачет, и с удовольствием поздравил себя, что избежал женской истерики.
– Шарль никогда не служил роялистам, – сказала она охрипшим голосом и, откашлявшись, добавила: – Убитый мог быть не Лузиньяком, верно ведь? – в ее взгляде Сен-Жюст увидел надежду.
– Мне жаль разочаровывать вас, гражданка, но ошибка исключена, – Сен-Жюст сам удивился сочувствию, которое невольно проскользнуло в его тоне.
– Он не служил роялистам, – тихо повторила Элеонора.
– Вот как? Кому же он служил?
– Думаю, никому… Разве обязательно служить кому-то? – она прикоснулась к губам, стараясь унять их дрожь. В горле встал неприятный комок.
– Вы предлагаете мне поверить вам или, может быть, стоит подождать еще пару дней, чтобы вы, наконец, поняли, что отказом отвечать на мои вопросы лишь оттягиваете время вашего освобождения?
– Я начинаю думать, что никогда отсюда не выйду. Если вы убеждены, что Шарль служил роялистам, то я в ваших глазах являюсь его сообщницей.
– А это не так?
– Говорю же вам, он не был связан с роялистами! Политика не интересовала его.
– Чем же он тогда занимался?
– Ничем особенным. У него было состояние, какие-то акции… – предательский комок мешал ей говорить. Она сжала горло, пытаясь помешать рыданиям, готовым вырваться наружу.
– Он спекулировал? Играл на бирже? – быстрые, короткие, как удары топора, вопросы не давали ей времени собраться с мыслями.
– Возможно… точно не знаю… мы никогда не говорили о делах. В деньгах он не нуждался, это все, что я могу сказать. Откуда вы знаете, что это он? Еще пару минут назад вам даже имя его не было известно! – она цеплялась за малейшую надежду, еще теплившуюся в ней.
– Вы знаете его адрес?