Зима в ноябре

Поправив сползающую на глаза шляпу, Лидия Васильевна извлекла из сумки совсем уж непознаваемую фигурку, чем-то смахивающую на приплюснутое яйцо.

– Головач! Как настоящий, скажи? Его у двери оставлю! Чтобы зло не прошло!

– Кто же надоумил тебя?

– Грибная матерь! Во сне её увидала и сразу тесто завела! – погрозив кулаком наливающемуся темнотой небу, бодрая старушенция прерывисто вздохнула. – Смутные времена заходят. А грибочки что сторожа! Сберегут наш покой, скроют мельничку от пришлых.

– А это что же будет? – баба Оня кивнула на странную конструкцию из мха да веток.

– Секрет, секрет, – Лидия Васильевна неуклюже раскинула руки, пытаясь скрыть очередное творение. – Нельзя! Нельзя! После узнаешь!

– Как скажешь, затейница. – баба Оня не стала настаивать, подтолкнула деревянную дверь и прошла внутрь.

Тем временем Матрёша с Варварой добрались до деревни. Не поздоровавшись толком, наперебой заговорили про поползух.

– Клубятся! Ватажутся! – согласился Семён. – Нехорошо это, не к добру.

– Согласна, Семён. – кивнула Грапа, расцеловавшись с гостьями. – Как вовремя вы приехали! У нас ведь опять неладно!

– Кто такие эти поползухи? – Варвара обернулась в поисках хозяйки.

– У Анютки наша Оня. Помочь пытается, – Грапа засуетилась возле печи. – Проголодались, небось? Садитесь к столу. После разговаривать станем.

– Про поползух хоть скажи. – снова попросила Варвара. – Что за сущности? Откуда взялись?

– На что он нужны! – скривился дед. – Видал я давеча одну на той стороне. И толку?

– Я их не рассмотрела совсем. – пожаловалась Варвара. – Тени и тени.

– Ты ходил на ту сторону? – Матрёша перебила подругу. – Один или с котеем?

– Зачем с ним. Один. Снегу тама! Страсть как много нападало. Не пробился сквозь него, пришлось поворотить назад.

– Вот вам и зима в ноябре… – протянула Варвара. – Что за дела здесь творятся? Рассказывайте уже! Не томите!

– Да что говорить… – вздохнула Грапа. – Аннушка Мару разгневала. Всё из-за доченьки своей.

– Вот дура! – Матрёша картинно закатила глаза. – Всё так и прятала её? Продолжала чудить?

Грапа кивнула и нахохлилась.

– Допряталась. Попёрли нашу девчушку.

– Узнали хоть – кто?

– Думается, что сама! По всем позициям Морена выходит.

– А Анна что же?

– Анька в дому заперта! – с жаром выпалил дед. – Сидит сычихой равнодушной. Вовремя вы приехали, девки. И звать не пришлось.

– Нас котеич позвал, – Матрёша рассказала про странные звонки, а после спросила. – Где он сейчас?

– Дак шляется где-то, – отмахнулся дед. – Или приснул в тепле. Самое время для спячки.

– Какая спячка, Семён! Он звонил, просил помощи! – возмутилась Матрёша. – Мы потому и приехали. Скажи, Варь!

– Всё так, – подтвердила Варвара, помогая Грапе разливать дымящиеся щи. – Не дёргайся, Матрёш. Давай перекусим.

– Можно и мне добавочки? – дед причмокнул губами и зажмурился. – Первоклассная продукция! Первый сорт!

– Не камуфло ваши щи! – Матрёша с тоской покосилась на тарелку. – Сейчас бы Ониных пирогов. А ещё лучше пиццу. Я б «Три сезона» заказала. Или просто из четырёх сыров.

– Ишь, завела! – хрюкнул в бородёнку Семён. – Пицю ей подавай! Совсем в городские заделалася. Пообвешалася цацками, что ёлка. Ресницы метла метлой. А ногтищи!

– То самый шик! – отбрила деда Матрёша. – Не соображаешь в модах, так не лезь. Я бьюти-блогер, мне положено!

– Бути-богер? Что за зверюшка така?

–Тундра ты, дед. Я косметику обзираю, модные тенденции рассматриваю. Выношу в массы, так сказать. Просвещаю народ.

– У неё и помощница под стать, – подмигнула деду Варвара и вдруг тихо охнула, испуганно уставилась на приятельницу. – А где кутя, Матрёш? Ты же в сумке её тащила.

– Там и сидит. Она у меня стеснительная. Попривыкнет к обстановке и вылезет.

– Эта какая ж такая кутя? – заинтересовался Семён.

– Точная копия нашей Матрёши! – рассмеялась Варвара. – И характер скверный. Один в один.

– Ты к себе-то не хочешь зайти? – невпопад поинтересовалась Грапа. Она всё поглядывала в окно, ожидая возвращения хозяйки.

– Зайду, конечно. Только попозжа. Вот Оня вернётся, обсудим ситуацию и после схожу. Я ж кутю сюда насовсем привезла. В доме определю. Она деревню любит.

– Это хорошо. Это правильно. Негоже дому пустовать… – Грапа не успела закончить мысль – прильнула поближе к стеклу, вглядываясь в навалившиеся на деревню сумерки.

По улице прошло движение – пыль и да сухие листья взвились невысокими вихрями. Подгоняемые ветром, покатились вперёд юлой. А за ними неуклюже задвигалась темнота, стала расти в высоту, стремительно приближаясь к небу.

Глава 5

Тоськин домишко почти замело. Посреди огромных сугробов сделался он невидимкою, слился со снежной белизной. Снегом подпёрло дверь да залепило оконца, только тонкий дымок из трубы указывал, что здесь кто-то живёт.

Матоха совсем примолк – уснул в глубине под печью, устроившись в гнезде из тряпиц и сушняка. Прижавшись к тёплому печному боку, радостно всхрапывал и мохнатый вазила, ему чудилась весна, поле в синих шапочках васильков. Солнце светило в спину, пригревая. А вдалеке раздавалось задорное ржание его родни.

Голбешка нахохлился в уголке. Поджав когтистые лапы, распушился в стожок, прикрыл совиные круглые глаза. Дремал.

Одна лишь Тоська бодрствовала сейчас – укутавшись в штопанную шаль, сидела возле стола, пристально всматриваясь в наполненную до краёв миску. Время шло, а картинка в воде не менялась, лишь мельтешили снежные помехи, полностью перекрывая обзор.

– Только бы успел перейти! Только бы покинул обратку! – бормотала Тоська вполголоса. – Ты справишься, Тимош! Ты сможешь! Тебе не привыкать.