Августина Лил. Красная нить

появляются среди ночи

внезапно

чтобы сказать:

«Единственное что мне важно –

Знать, что ты есть…»

и снова исчезнуть…

не забирая запах

моих ладоней

А потом пришла Смерть.

Смерть отца – в неверующей ни во что девочке (это были восьмидесятые годы) открыла Веру. И «по Вере ваше будет вам». Во снах я ринулась за отцом. Казалось, пол-Вселенной рыдало вместе со мной на сорок дней. Искала его каждую ночь. То увижу край плаща, мелькнёт, я за ним, его нет. Потом вдруг увижу его спину, зову его, бегу за ним. Пока однажды вдруг не успокоилась. Из сна поняла, что папа снова родится, и когда он родился, пока он полностью не вошел в новое сознание мы виделись с ним почти каждую ночь. Не скажу, что мы общались ближе и больше после смерти, так же, как при жизни, пока он не пришел и не сказал, что больше мы видеться не сможем, он уходит.

Я поняла, что сознание новой жизни полностью открылось в нем, и память прошлого (в данном случае я) будет мешать новой его жизни. А мне не хотелось его отпускать.

– Всё в наших руках, всё – сны!.. смотри, – сказала я – и провела рукой по стене. Стена исчезла, и мы могли войти в новую реальность вместе, сбежать из своих снов. Он улыбнулся:

– Ты же знаешь, что мы должны выполнить то, что должны. Это наша судьба.

Там во сне, я знала, о чём он говорит. Мне просто было грустно расставаться с ним.

Спасибо, папа! Ты моя защита и путеводная звезда всегда!

Потом были сны о нём, но такого близкого общения уже не было.

Мои сны соединились с реальной жизнью, когда я три года просидела на могиле отца. Разговаривала с ним, просила дать мне знаки, по которым я смогла бы понять в реальности, насколько тонка грань, разделяющая наши миры…И есть ли она… Может быть всё – единый мир… Это долгий, но интересный путь – чтение знаков и небесных посланий. Когда улавливаешь суть – то остальное уже дело идёт быстро.

Если смерть отца стала дверцей в Иное, то уход мамы, намного позже, это

Весть Вечной Жизни. Но это будет потом, а пока в открытые Ворота ринулось из Хаоса всё скопом, кидая сознание от восхищения и всепоглощающей радости до ужаса.

Сон или далёкое пошлое

Я помню его взгляд… я всегда помню его взгляд…

Будто проваливаешься в глубину черной бездны, но не падаешь, а паришь… или это его нежность тебя держит…

Когда мы встретились, я была совсем девочкой…

Он пел… так пел… я замирала и… вместе с ним отправлялась в бесконечность, где рождались песни…

– Научи меня так петь – сказал мальчик, с той же глубиной в глазах, как у него, – будь моим учителем.

Он улыбнулся.

– Это долгое путешествие.

– Я хочу идти!

– Одного хотения мало. Пока странник дойдет до места, где рождаются и живут песни, его подстерегает много врагов, хищники в лесу станут милыми щенками, и в кольце страданий и боли небытие будет казаться единственным спасением.

– Я не боюсь.

– Ты останешься один в огромном мире, который ослепит и оглушит тебя, ибо только так ты сможешь увидеть и услышать колыбели песни…

Чем больше говорил он, тем шире раскрывались глаза мальчика, но упрямо стоял на своем.

– Ты уйдешь из уютного и привычного мира, в котором сейчас живешь, навсегда.

Ты захочешь вернуться домой, в надежде найти родных и близких, но никто уже не встретит тебя…

В наступившей вдруг тишине прозвучал голос девочки:

– Он не будет один. Я буду с ним всегда.

Учитель и мальчик повернулись и посмотрели в широко открытые глаза, где плескалось сине-зеленое пламя.

– Ты помнишь,

где рождаются песни?..

Юность. Первое испытание

Юность моя пришлась на перестроечное время. Но то ли потому что это была моя юность, то ли потому, что у меня уже была иная жизнь, и я не обращала внимания на то, что творилось вокруг, но ужаса от перемен не помню. Холод ужаса я ощутила в то время от другого. И это – Другое – касалось людей всей земли.

Время от времени открываются ворота между нашим миром и Хаосом, и тогда несметные полчища бесов всех мастей вселяются в людей и пируют в городах по всему миру. Бесам нужны наши темные эмоции, наша кровь. Тогда, в девяностые, казалось, что вся нечисть вылезла из преисподней, и не только в России. Мне иногда кажется, что часть подземных чудовищ так и осталась в нашем мире, не ушла в свой.

Я – в общежитии. Черчу курсовой. Телевизор – фоном. По телевизору показывают очередной сюжет – криминальные разборки. Нож, кровь, крики.

Вбегает Любка, соседка по комнате.

– Августинка, Тинка, Тинка, Генка идёт, быстрее прячься, я сказала – тебя нет.

Спихнув меня с места, села за стол, будто она чертит курсовой.

Я быстро спряталась за штору.

В комнату заглянул Генка.

– Ну, что я тебе сказала, – бросила Люба, оторвавшись от чертежа и поведя рукой, приглашая оглядеть комнату.

Люба с Генкой кокетничала.