Алмаз. Книга вторая

– Как по-другому я пойму, что она та самая, когда встречу ее?

– Сердце подскажет? – предположила.

– Ну, в это даже я не верю.

– Ты какой-то циничный романтик.

До музыкантов долетел только обрывок нашего разговора, потому что Артем не к месту вставил:

– Да-да, наш Кит тот еще романтик. Попроси показать тату.

– Татуировка? – заинтересовалась я. – Ну, сладенький, показывай.

Костя не горел желанием этого делать, но все-таки расстегнул пуговицу на манжете и закатал рукав рубашки.

На плече у самого сгиба локтя причудливые темные линии образовали единый рисунок – крыло.

Тату выглядела так, словно ей недоставало второй половинки для симметрии.

– А где второе крыло? – провела пальцами по рисунку. – Как летать с одним? – подняла на него глаза.

– Пока и не летаю, Марго, – он начал обратно опускать рукав, – при каждой попытке взлететь все только падаю.

– Вот ты вроде, – чуть не сказала серьезный, но вовремя спохватилась, – взрослый парень, а представления о любви и отношениях у тебя, как у девчонки. Почему?

– Никто не должен быть одиноким.

Не верилось, что со всей его славой, толпой поклонниц Костя мог чувствовать себя одиноким. Стало интересно, что он скрывает, какую душевную рану.

Громкий и неприлично грубый возглас заставил всех обернуться и посмотреть на появившегося во дворике мужчину. В отличие от безалаберных музыкантов, носивших джинсы с рваными коленками и свободные футболки, тот выглядел солидно и презентабельно в черном костюме с подобранным в тон галстуком и в белоснежной рубашке.

– Да мне пох** на твое мнение, – отчитывал он кого-то в телефонную трубку. – Засунь его себе, знаешь, куда? – он потянул за узел галстука, освобождаясь от него. – Да, угадал, именно туда! Вот бы так соображал, когда это действительно необходимо!

Мужчина оборвал разговор, снял через голову надоевший галстук и уселся за стол, где мы еще недавно пировали.

– Всем привет, кого не видел, – окинул взглядом компанию и остановил на мне. – Новенькая?

Мне захотелось убежать и где-нибудь спрятаться.

– Этой мой старший брат, – успокоил меня Костя, – Андрей. Он у нас человек деловой.

– Должен же кто-то за вами, обалдуями, следить, – брат принялся за еду и вовсю уплетал жареное мясо, – и продюссировать. Твой Кит, – почему-то обратился именно ко мне, – только и делает, что бренчит на гитаре и выводит какие-то каракули на бумаге, называя это искусством, – слова брата вызывали у Кости только улыбку. Видимо, он часто предавался подобным душевным излияниям. – Он знать не знает, что такое пиар и продвижение. Это все на мне. Я один здесь работаю.

– Андрюшенька-душенька, – обратился к нему Костя, как герой русских сказок, – уработался. За всех лямку тянет, бедный, – как ни странно, говорил он шутя, прощая брату грубость и перетягивание одеяла на себя. – Может, отдохнуть немножко?

– Отдохнешь с вами, – пробурчал Андрей. – С одним только клипом мороки. Ну вот приспичило тебе снимать его у черта на куличках?

– Это режиссерское виденье, Андрюшенька.

– Знаем мы твое виденье, – мужчина снова зыркнул на меня. – Так ты Маргарита? – Тут обо мне уже пошла слава, а я и не знала. – Если хочешь узнать мое мнение, не ввязывалась бы ты во все это. Это только на обложках глянцевых журналов выглядит красиво, в жизни все по-другому. Многим приходится поступаться.

Он словно спрашивал, смогу ли сделать это и я. Уже второй человек за сегодня советует мне обходить Костю стороной. Будто сама не знаю.

– Не читаю журналы, – безразлично пожала плечами, чем вызвала смех сурового Андрея.

– И правильно делаешь, там только и печатают о таких охламонах, как мой братишка.

Его телефон зазвонил, и мужчина отошел в сторону, чуть ли не слово в слово повторяя предыдущий монолог, но уже адресованный другому человеку. Хотя они с Костей и братья, но, насколько я успела заметить, были совершенно разными. Костя был творческим началом, а Андрей – прагматичным. Но, кажется, они идеально дополняли друг друга на выбранном ими поприще: один творил, второй находил пути, как получить из этого прибыль.

***

Приближался вечер и моя смена в кафе, так что, с учетом времени на обратную дорогу, пора было покидать радушную компанию.

– Хватит рассиживаться, Константин, – поднялась с качелей, – вам еще везти меня домой.

Музыкант снова перевоплотился в Казанову и начал со мной заигрывать:

– Может, останешься на ночь? – небрежно предложил парень.

Я нагнулась к самому его лицу и, надув губки, состроила из себя страдающую от разлуки с любимым.

– С удовольствием, сладенький, но мамочке надо работать, чтобы купить тебе конфетку.

Я выпрямилась, и меня неизвестно откуда окатило холодной водой. Успела заметить только две весело подпрыгивающие косички. Вот таким детским способом Ника решила отвадить от возлюбленного соперницу.

– Вероника, тебе крышка! – завопил всегда сдержанный Ваня и пустился на поиски нашкодившей сестры. – Ох, родители тебе всыпят, когда я им все расскажу!

С волос и одежды стекала вода, а Костя давился от смеха.

– Ты такая сексуальная.

– Заткнись, – поправляла липнувшую к телу одежду.

– Ладно, – выдохнул он, – пошли в дом, найдем тебе, во что переодеться.

– Надеюсь, это не будет одежда твоих бывших, – скривилась от отвращения.

– Одежда твоего будущего парня подойдет?

Я даже не обратила внимания на его замечание. Одела бы сейчас и мусорный мешок, только чтобы не расхаживать в неприлично прилипшей к телу одежде, которая вызывающе подчеркивала все, что должна была скрыть, в том числе кружевное белье. Черт дернул сегодня надеть его!

Мы поднялись на второй этаж, Костя вручил мне одежду и, схематично объяснив, что где находится в его комнате, вышел, любезно оставив меня одну и даже не обронив по пути ни одной сальной шуточки.

Сменив имидж, если можно так сказать, я выглянула в коридор в поисках Кости, но его там не оказалось.

Я бродила по комнатам, заглядывая в открытые двери. Не очень вежливо, но я так и не успела осмотреть дом и теперь самостоятельно наверстывала упущенное.

В одной из комнат меня привлекла яркая часть интерьера. Посередине кабинета стоял массивный стол на резных ножках, покрытый лаком, а вместо так распространенного офисного стула на колесиках стояло исполненное в таком же стиле глубокое кресло. Я оглядывалась по сторонам, медленно проводя рукой по гладкой лакированной поверхности столешницы.