Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен

– До сих пор я считал, что людей использовали в качестве подопытных кроликов только в нацистской Германии.

Михаил ядовито усмехнулся.

– Ты забыл о Пьере и Марии Кюри, о сотнях других ученых, готовых на смертельный риск ради будущего.

– Подумай, как это страшно – погибать где-то в черной бездне и знать, что никто не подозревает о твоих мучениях. Знать, что будут превозносить кого-то другого: того, кому ты своей жизнью проложил путь к славе. Никто не предъявит им обвинения, потому что никто об этом не узнает. Нет, я тебя не понимаю. Прими мой дружеский совет: обратись к психоаналитику.

– У меня ничего не осталось в этой жизни – мне нечего терять. К тому же всегда есть шанс остаться в живых.

Этот разговор происходил вечером в понедельник. Воскресенье для Андрея – репортера вечерней газеты и для Михаила – шофера такси, всегда являлось днем наибольшего физического и нервного напряжения. А в понедельник Андрей отдыхал от газетной сутолоки в этом уютном ресторанчике. Ему было приятно небрежно поддерживать речь легко воспламеняющегося друга. Да, они уже успели подружиться за это короткое время. И однажды Михаил, словно ощущая себя виноватым в том, что не является для Андрея «репортерской дичью», рассказал ему удивительную историю своей жизни.

Рассказ Михаила

В годы Второй мировой мой будущий приемный отец уехал из России в Штаты, где жили его родители.

Иосиф быстро вошел в курс дела отцовской типографии на Кони-Айленде и рекламного агентства. Большинство заказов поступало от Американской информационной службы. Часть персонала забрали в армию, и старик был счастлив, что сын сможет стать преемником.

Главным финансистом для них стал ювелир Изя – родной брат моей матери Сэйры Розенман, которая с мужем Леоном и сыном Мишей, то есть со мной, жила в Ярославле. Спрос на ювелирные изделия в последние годы резко упал, и дядя усиленно искал объекты новых инвестиций.

Объединяли их и личные проблемы. Сын Изи не вернулся с Западного фронта и числился в списке пропавших без вести. С каждым днем надежды Изи на его возвращение таяли как бриллиантовые лучи в черном бархате. Иосиф стал для него вторым сыном. Он также был одинок и не женился, несмотря на мольбы отца.

Вот уже несколько лет Иосиф писал письма в Россию. Они были адресованы девушке из Ярославля Марине. Стены небольшой комнаты, смежной с его офисом, были увешаны фотографиями красоток, которых он снимал для Плейбоя. И все они были чем-то похожи на нее.

Иосиф описывал Марине все подробности своей жизни, и его письма постепенно превращались в роман о воплощении американской мечты. Сначала у него была однокомнатная квартира с дешевым линолеумом на полу и покрашенными масляной краской стенами. А теперь гостиная длиной в 30 футов в его роскошной квартире на Манхэттене с тремя спальнями и четырьмя ваннами была обставлена дорогой мебелью, стены увешаны картинами. Из окна шириной во всю стену открывался прекрасный вид на залив. У него был черный лакированный лимузин, десятки костюмов.

Иосиф был избалован широким ассортиментом живого сексуального товара. И как это довольно часто случается с очень красивыми и удачливыми мужчинами, сделал странный, с точки зрения окружающих, выбор. Подобные ему предпочитают либо самого непритязательного и верного спутника по жизни, либо самого неординарного и независимого. Марина, по его мнению, могла бы стать идеальной женой, но она была недоступна. Он отсылал письма по почте, передавал через знакомых, отправляющихся в Союз, но ответа не было.

Его собственные родители были в его глазах живым воплощением неизбежного финала любой самой пылкой любви. Девять лет любовной страсти превратились в итоге в утомительное сосуществование на уровне быта, в лабиринт из повседневных забот, мелких ссор, усталости друг от друга и скуки. И Иосиф уже сам начал предполагать, что движет им не стремление заполучить Марину, а мазохистское желание испытывать любовные страдания. Это был не требующий особых усилий элемент романтизма в его американской жизни, где каждая минута насыщена конкретным действием.

* * *

Йосиф включил зажигание. Форд плавно двинулся с места. Он вырулил на дорогу, ведущую к причалу. Изя уже ждал его на своей яхте. Внезапно у него возникло ощущение, что в потоке машин он не является независимой единицей, следующей общим правилам дорожного движения – кто-то отслеживает его маршрут. Сердце застучало по грудной клетке.

– Мне нельзя больше пить, – решил он. – Нервы шалят.

Через несколько дней заканчивался срок выплаты кредита. Изя обещал помочь, так что причин для особого волнения у него не было. И все же…

Иосиф свернул на боковую улицу. Следом за ним такой же поворот сделал джип цвета морской волны. Джип проехал вперед полквартала и остановился. Из него вылез мужчина в темных очках, развернулся лицом к Иосифу и застыл на месте, скрестив руки на груди. Иосифу определенно казалось, что тот пронизывает его взглядом сквозь темные стекла солнцезащитных очков.

Вдруг мужчина с радостным видом замахал рукой.

– Может быть, это знакомый, и я просто не узнал его, – подумал Йосиф.

Он обернулся. По тротуару шла Марина. Йосиф надавил пальцами обеих рук на веки, не веря своим глазам.

– Хелло, босс, – девушка игривым тоном приветствовала его. – Давно тебя не было видно.

Йосиф открыл глаза. Это была модель, которую в прошлом году он снимал для Плейбоя. Ее звали Рита.

Когда он впервые увидел ее, у него сразу же возникло желание открыть фотостудию. Девушка была фантастически похожа на Марину. Рита с ее славянской внешностью отличалась от тоненьких, как спичка, американских моделей. Но формы ее были удивительно пропорциональны и соблазнительны. Пухлые влажные губы, созданные для поцелуя, зеленые глаза колдуньи и такие же каштановые пейсы как у Марины… Они не виделись уже месяц после очередной ссоры.

– Извини, босс, меня ждут. Поговорим в другой раз.

Рита направилась к джипу. Мужчина в очках с видом собственника обхватил ее за плечи и подтолкнул в салон…

* * *

Москва. 1956 г. Управление «X» НКВД

Генерал Петр Николаевич удобно расположился в кресле напротив начальника контрразведки.

– Итак, какие подвижки в операции «Роза» мы имеем на сегодняшний день?

– Состояние Изи оценивается в 500 миллионов. Он сделал ряд выгодных инвестиций в рекламу нижнего белья, в производство сельтерской, пепси-колы и ряд других. По нашим сведениям его сын умер от истощения в Дахау. Супруга далека от бизнеса. Прямых наследников, кроме Сэйры Розенман и ее сына Миши, у нее также нет. Владимир Раевский имеет все шансы внедриться в бизнес.

– Ты не говоришь о главном препятствии: бизнесмен Иосиф Черняк все больше сближается с Изей. Тот относится к нему как к родному сыну. И Иосиф единственный, кто хорошо знает Владимира в лицо. Его придется убрать. Операция по его ликвидации поручена агенту Марго…

– Мы не можем ей доверять. Она наркоманка – может все испортить.

– Она сделает, что требуется, а потом… Наркоманы вообще долго не живут…

Нью-Йорк. 1957 г.

Шофер и охранник Изи – чернокожий бразилец Паоло любовно поглаживал ручку коробки передач.

– Нравится машина? – спросил Изя.

– Фантастика!

– Я заплатил за нее черным налом. Уникальный бронированный экземпляр. Сэйра и Миша будут в восторге…

Изя ехал в порт встречать семью Розенманов. Полгода потребовалось ему на то, чтобы сначала убедить их приехать в Штаты, а затем согласовать все формальности в Советском посольстве…

В час пик под мостом, где трасса сужалась до трех полос, как обычно, образовалась пробка. Неожиданно автомобиль Изи подрезал слева темно-синий джип. Паоло едва успел вывернуть руль и свернуть к обочине. В этот момент в зад «въехал» старенький форд. Секундное колебание, и Паоло, резко нажав на тормоза, врезался в задний бампер джипа. Из джипа выскочил мужчина в черных очках. Он был вне себя от ярости.

– Куда смотришь, черномазый придурок?!

– Что ты сказал?! Ну-ка повтори! – Паоло нащупал рукой лежащий в правом кармане пистолет.

– Стойте! – закричал Изя, доставая чековую книжку. – Сколько ты хочешь?

– 2000 наличными.

– Ты с ума сошел!

– Тогда вызывай полицию.

– Я очень спешу.