Человек из дома напротив

Человек из дома напротив
Елена Ивановна Михалкова

Новый настоящий детектив Елены МихалковойРасследования Макара Илюшина и Сергея Бабкина #25
Тебе некуда идти? Выбери дом, в котором никто не живет. У тебя нет денег? Поселись в нем, притворившись хозяином. Тебе недостаточно страшно? Найди ключ от запертого подвала. Хочешь пожалеть о том дне, когда все началось? ОТКРОЙ ДВЕРЬ.

Елена Ивановна Михалкова

Человек из дома напротив

© Михалкова Е., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Глава 1

Никита Сафонов

1

Я знаю, с чего все началось. Камера наезжает, камера берет крупный план: ключ в руке, замочная скважина. Темный дверной проем. Изнутри тянет холодом. Все дома, где давно никто не жил, пахнут одинаково.

Вот он, поворотный момент моей биографии: первое октября.

В этот день я нарушил закон. Две спортивные сумки и офисное кресло – с этими пожитками я переехал в коттедж. Больше у меня ничего не было.

Сильнее всего я цеплялся за кресло, хотя, видит Бог, в новом доме хватало стульев и диванов. С первого октября я стал королем, владения мои были необъятны – триста квадратных метров полезной площади! Но я перевез туда свой потертый трон, символ не совсем утерянной власти над самим собой, мое транспортное средство в светлое будущее – на четырех колесиках, из которых одно постоянно заедало. Человека, у которого есть офисное кресло, нельзя назвать совсем уж пропащим.

Сколько дней назад это случилось? Хотелось бы мне знать! Я сижу на полу в незнакомой комнате, на картонке передо мной миска с водой. Рук не чувствую: кажется, связаны. Единственное окно небрежно заклеено малярным скотчем, сверху сквозь узкую полосу пробивается свет.

За дверью кто-то ходит. Я жду, когда она распахнется, и в то же время панически этого боюсь. Кого я увижу?

Десять минут назад я пытался позвать на помощь, но сумел издать только жалкий писк: «Мама!» – как ребенок, испуганный ночным кошмаром, но знающий, что мать в соседней комнате: она придет, успокоит его и прогонит черных тварей, гнездящихся под кроватью.

Мама давно умерла. Я здесь один, перед железной миской, в которой отражается мое перекошенное лицо. Нет, все началось не первого октября. Раньше.

2

Из съемной квартиры меня выставили. На лестничной клетке, где я притулился, возник откуда-то черный кот с круглой сытой рожей и запрыгнул на подоконник. Так мы и сидели: домашний кот и бездомный я. Будущее представлялось мне заброшенным тоннелем метро, по которому я бреду, пока других пассажиров уносит в выбранном направлении поезд с кондиционером и бесплатным вай-фаем. Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Начало Семейной Жизни». За ней «Ипотека» – проскочить бы ее побыстрей! – и «Карьерный Рост» (платформа справа).

А у меня ржавые рельсы и полная неизвестность впереди.

Я погладил кота. И вдруг из темноты мне навстречу выступил в ореоле слабого света Илья Евгеньевич Рытвин.

Рытвин появился в моей жизни чуть меньше года назад. Один из тех людей, которые везде и со всеми ведут себя как со старинными приятелями; эта манера заставляла меня чувствовать себя не в своей тарелке. Он переезжал во Францию, а свой дом в Подмосковье хотел сдать на длительный срок. Ему посоветовали меня – вот и вся история.

Он не назвал рекомендателя. Но я был так счастлив внезапно свалившейся работе, что не стал допытываться. Рытвин вручил мне необходимые документы и отбыл, сообщив напоследок, что не собирается меня контролировать.

Вскоре стало ясно, что радоваться нечему. Двадцать километров от кольцевой; коттеджный поселок; большой одноэтажный дом. Вокруг – ничего. Ни озер, ни леса, ни захудалой речушки: бескрайнее голое поле, а на нем жмутся друг к другу дома, как испуганные дети. Очень странное место! Впрочем, за два года я насмотрелся на странные места, которые люди выбирали себе для жизни.

Но рытвинский дом никому не подходил.

Спустя полгода я мог лишь молиться о том, чтобы пришел дурак с деньгами, которого соблазнили бы двадцатиметровая кухня, три санузла и утепленная мансарда.

Что ж! Мое желание сбылось, хоть и в несколько извращенной форме.

Здравствуйте. Меня зовут Никита Сафонов, я дурак без денег. И я тот человек, который поселился в доме Рытвина.

В чужом доме.

На двадцатиметровой кухне я заваривал «Доширак». Санузлами пользовался поочередно, назначив утренний, дневной и вечерний. Протирал влажной тряпкой единственную полюбившуюся мне вещь, реликтовое чудовище: огромный дисковый ретротелефон, на вид годов эдак двадцатых, с тяжелой трубкой, напоминавшей шланг для душа, и буквами от А до Л во внутреннем круге. В подвал не спускался до того самого дня, когда…

Но об этом позже.

Утром я пешком шел до станции. Автобус вез меня по пробкам в Москву. Я глазел на желтеющие деревья, на девушек в ярких куртках и размышлял о том, что для неудачника я не так уж плохо устроился. Какая-нибудь работенка да подвернется. Мне требуется не так уж много: перезимовать, подкопить денег и вернуться к нормальной жизни.

Последний год слился в нескончаемый день дохлого сурка. А здесь я наконец-то ожил.

Соседям я хотел представиться сторожем, однако никто не проявил ко мне интереса. Единственный, кто заглядывал в гости, – чей-то полосатый котяра, наглый и ласковый. Он готов был продать восемь жизней из девяти за быстрорастворимую лапшу, и время от времени я угощал его. В благодарность он оставлял на крыльце задушенных мышей.

Если утром ты находишь на перилах бездыханного грызуна, не торопись возмущаться. Подумай о том, что кто-то заботится о тебе.

Лишь одно беспокоило меня – человек из дома напротив.

Двухэтажный дом белел за кованой оградой, вблизи от дороги. Возвращаясь из города, краем глаза я замечал, как кто-то перемещается по первому этажу, явно следуя за мной. Силуэт возникал в одном окне, в другом, в третьем… Я чувствовал на себе внимательный взгляд. Однажды я резко обернулся, и обитатель коттеджа исчез. Он не особенно таился, но и не желал, чтобы я рассмотрел его.

Когда это повторилось на седьмой день, я свернул с дорожки, перемахнул через невысокое ограждение и позвонил в дверь. Мне показалось, внутри слышны приглушенные шаги. Но никто не открыл.

Вечером десятого октября я бессмысленно бродил по комнатам и вдруг решил спуститься в подвал. Зачем? Не могу сказать наверняка. Меня взволновала случайная встреча с давним знакомым, которого я считал умершим, а потом я заскучал и от скуки решил осмотреть свое временное пристанище.

Подвальное помещение оказалось закрыто. Я растерялся. Стоя на освещенной лестнице с бесполезным тяжелым фонарем в руке, я зачем-то постучал по двери и прислушался, словно мне могли ответить изнутри.

Для чего запирать подвал?

Долю секунды я колебался, не повернуться ли мне и не уйти, выкинув из головы железную дверь и то, что за ней скрыто. Поступи я так, моя жизнь сложилась бы иначе, и я не сидел бы сейчас на холодном полу перед миской с водой. Но любопытство пересилило. Я поднялся наверх, обыскал холл и в глубине выдвижного ящика нашел ключ.

Отперев дверь, я постоял, собираясь с духом, и толкнул ее, стараясь казаться уверенным неизвестно перед кем. Студия для съемок порнографических фильмов? Коллекция оружия? Склад героина? Труп? Я принюхался. Пахло только пылью и чем-то химическим, очень знакомым. Я обругал себя идиотом, сообразив, что ни один человек в своем уме не станет сдавать дом с трупом в подвале, разве что у него на редкость специфическое чувство юмора.

Я включил свет и вошел.

3

Сказать, что я изумился, – значит ничего не сказать. Кюветы, фотоувеличитель в углу – совершенно такой, как был у меня, когда в юности я увлекался фотографией и сам печатал снимки; бутылки с реактивами, воронки и мензурки; наконец, светильник с красным фонарем… Я оказался в любительской фотолаборатории.

Но не оборудование поразило меня, а глянцевые листы, приколотые к пробковой доске над столом.

Это были репортажные снимки. Четыре снимка, сделанные не меньше десяти лет назад. Я так уверенно определяю срок, потому что с первого взгляда узнал людей, пойманных камерой.

Артем Матусевич.