Марина М. в поиске счастья

– Вот-вот, полностью с вами согласна, – бухгалтерша вышла из туалета и потеснила меня возле раковины.

Разговор между женщинами продолжался, но уже об орхидеях и их щадящем поливе. Меня же пробило током. Я подняла медленно голову и уставилась глазами полными ужаса и догадок на редактора.

– Какими лицами? – перебила я Эллу Эдуардовну.

– Марина, что ты спросила? – строго посмотрела редакторша поверх очков. Орхидеи были очень важной темой для разговора, перебивать не стоило.

– Как их называет Александр Григорьевич? Какие лица?

– Заинтересованные, – промедлила та с ответом, после чего командным голосом добавила. – Статью, пожалуйста, иди дописывай, Майорова. И никаких задержек. Мы два проекта сразу тащим!

Я кивнула, вышла из туалета и поплелась по коридору, совершенно не разбирая дороги. Перед моими глазами, точно картинки, пролетали события прошлых недель. Вот Александр Григорьевич вызывает меня после Голубкиной в кабинет, там долго разговаривает про мою подработку во время основной работы, кидает мне на стол распечатку с моей почты и просит не перечить этим самым заинтересованным лицам. А потом я случайным образом вижу, как Голубкина разговаривает с Андреем на улице, спрашиваю про неё и выясняю, что Лиза – дочь богатых родителей. Мы с Наташей прижимаем ту на следующий день в туалете, и она признается, что скоро её папочка выкупит весь журнал, потому что дела в нем идут плохо.

Я считала себя львицей на охоте за антилопой гну, а оказалось, что в кустах притаилась вторая львица и противостоять надо ей, пока она сама тебя не схватила за загривок и не оттаскала по всей саванне.

– Александр Григорьевич! – громко обратилась я к начальнику и, не обращая внимания на визг секретарши Анечки, что к нему нельзя, с грохотом закрыла за собой дверь кабинета.

Стол главного редактора был завален подписками за несколько последних лет, какими-то толстыми папками и всевозможными бумагами. А посреди этого творческого хаоса стоял кругленький бокал на толстой ножке, в которой был налит коричнево-желтый коньяк, а в пепельнице дымилась тонкая сигарета.

– Александр Григорьевич! – смерила я шефа ошарашенным взглядом.

– Что ты себе позволяешь Майорова? – начал было тот возмущаться, не сильно, а так, чтобы показать свою важность и весомость.

– А вы что себе позволяете? – ткнула я в стакан и пепельницу. Насколько я помню – наш редактор никогда не курил и не пил в середине рабочего дня, да ещё и без повода.

– Вообще-то, Майорова, я тебя старше! И я ещё твой начальник! – сурово сдвинул брови мужчина, защищая своё достоинство. Спиной почувствовала, что сейчас меня разнесут в пух и прах. Но мужчина к моему удивлению смягчился, махнул рукой и, указывая на стул, продолжил: – Хотя скоро перестану им быть, так что давай, садись. Какие у тебя вопросы?

– Недели две назад вы меня вызывали к себе в кабинет и просили не работать на другие издательства, так?

– Было дело.

– Скажите, только честно, Александр Григорьевич, об этом вас попросила Голубкина? Это она – «заинтересованное лицо»? И это она предоставила вам распечатки с моей личной почты, да?

– Хм… – редактор на минуту задумался, затянулся сигаретой и, откашлявшись, продолжил. – Ну, допустим, что это была Лизавета. Но она скоро станет здесь хозяйкой, поэтому разумно было бы… э… с ней согласиться.

– Согласиться с тем, что она взламывает почту своей коллеги? Это называется «разумно»?

– Не думаю, что она, как ты говоришь «взламывала», – спокойно рассуждал начальник. – Лиза сказала, что наткнулась на переписку случайно, когда выключала твой компьютер.

– Очень смешно, – вскинула голову я. – У меня пароль на входе стоит. И вообще, я лично выхожу из почты и всегда сама выключаю компьютер, и …

– И? – протянул начальник.

– О, Господи! – меня окатила ещё одна ошеломительная догадка, и я начала мыслить вслух. – За мной тогда заезжал Андрей, Наташа заметила у него большой букет цветов, и все высунулись в окно посмотреть. А потом Элла Эдуардовна сказала, что я могу идти, и я… Господи! Я побежала вниз и не выключила компьютер. Да, кажется… я его не выключила в тот день.

– Ну вот, – развел руками редактор и откинулся на спинку большого офисного кресла.

– Гадина! – не сдержалась я. Так и подмывало выбежать и сейчас же очистить ей мылом до белизны грязные руки, чтобы знала, что не следует совать нос в чужие компьютеры.

– Да, ладно тебе, – отмахнулся редактор и пожал плечами. – Конечно, это неприятно, но с другой стороны, это я – лояльный начальник, а другой мог бы и попросить по собственному написать.

– Нет, не ладно, – качала я головой и тут же высунула из ежедневника сложенный листочек с письмом о финансовом крахе журнала. Александр Григорьевич долго и вдумчиво читал, нервно потирая подбородок. Нахмуренные брови и вовсе съехали на переносицу под тонкую дужку очков, когда я сообщила, что это письмо было отправлено всем нашим крупным рекламодателям.

– Что же это получается? – сурово спросил он сам у себя.

– Получается, что кто-то из офиса не чист на руку, – заявила я. – И этот кто-то, кажется, тот же самый, кто лазает без спросу по чужим почтовым ящикам.

– Ты думаешь – это Лизавета? Надо во всем разобраться, как следует.

– Думать времени у нас нет, Александр Григорьевич, – несдержанно стучала я каблуком по старому паркету. – А вот разобраться кое с кем надо срочно!

– Но, Марина…

– Что Марина? – я была в бешенстве. – Хватит её защищать! Вы всегда это делали! А она лживая, скользкая, и хочет вас купить с потрохами, а вы спускаете ей всё с рук!

Выхватив листок с письмом из рук ошарашенного редактора, я развернулась на каблуках и направилась прочь. В легком трехметровом прыжке львицы я достигла стола Голубкиной, которая собирала вещи в сумочку и хотела уходить на пары.

– Значит, это ты лазила в моем компьютере? Это ты исподтишка ходила к начальнику и просила мне влепить выговор? Признавайся, я всё знаю! – чуть ли не орала я на Голубкину, которая растерянно смотрела на меня и ловила воздух губами.

– Марина, не надо начинать… – где-то издалека доносился голос бежавшего за мной начальника.

– Девочки, что происходит? – спохватилась Элла Эдуардовна, вставая из-за рабочего стола.

– А происходит то, что ваша будущая начальница любит лазить по личным почтовым ящикам своих коллег и читать письма. А потом закладывает перед начальством, заставляет краснеть и мучиться в догадках, кому же помешала ты спокойно жить!

– Марина, ты же и, вправду, помимо основной работы, работаешь на других людей. Разве было бы несправедливо попросить тебя не делать больше этого? – спокойно ответила девушка, будто ничего серьезного не произошло.

– Да! Но это не мешает моей основной работе, – спохватилась я. – Разве я плохо работаю, Элла Эдуардовна? Не вовремя сдаю статьи или пишу плохие рекламные тексты? – я даже не взглянула на ведущего редактора, всё время держала на прицеле Лизу, чтобы та не смогла ускользнуть от моего, как мне казалось, грозного взгляда.

– Э… нет, – недоверчиво ответила женщина. – Пишешь хорошие тексты, работаешь иногда наперед. Всё вроде нормально.

– Вот! Слышала! – ткнула я пальцем в Голубкину. – Да тебе просто надо подосрать…

– Майорова, прекрати ругаться! – вклинился подоспевший начальник.

– Подложить свинью.

– Ничего я никому не…

– Нет, нет, – качала я головой. – Ты подосра… подложила свинью, а точнее бомбу замедленного реагирования под весь офис, – на этих словах, я спиной почувствовала, как все коллеги сбились в кучу и притихли, слушая меня.

– Майорова! – сделал последнюю попытку Александр Григорьевич.

– Нет уж-ки, хватит! Спецы из ИТ-отдела расшифровали, что вот это письмо, – я ткнула листком девушке в нос, – было разослано всем нашим крупным рекламодателям о финансовом крахе журнала задолго до того, как он случился, с твоего, дорогая моя Лизавета, компьютера, – девушка не верила и только бегала зрачками в поисках поддержки со стороны. – Что? Будешь и теперь отпираться?

Лиза какое-то время стояла в нерешительности, на лице был написан весь ужас разоблачения. Вот-вот и она признается во всем, раскроет все свои карты. Но девушка на удивление в секунду переменилась и невозмутимо заявила:

– Не смеши людей, Марина! Какой ИТ-отдел? Какие шифровки? Какое письмо? – Лиза пошла на попятную. – Ты попробуй ещё, докажи свои слова! Я ничего такого не делала, ясно тебе?