Марина М. в поиске счастья

– Почему это он тонущий? – Голубкина подалась вперед. – Брешь будет залатана!

– Деньги ещё не всё решают. Попробуй удержать сработанный коллектив. Ты думаешь, так это просто руководить людьми?  Без надлежащей сноровки, закаляющейся годами, лидер из тебя никакой! Поняла? – ещё чуть-чуть и могу поклясться, что Наташа бы показала Лизе язык, как в детском саду.

– Так, хватит! Сели быстро! – приказала Элла Эдуардовна. Женщина резко встала из-за стола и стала обходить нас по кругу. – Никто увольняться не собирается и увольнять никого не будут, это понятно? – все безропотно кивали головами. – Передача бизнеса другому хозяину никак не повлияет ни на зарплату, ни на форму журнала, ни на руководство. Работаем в обычном режиме. Всем всё ясно?

Голос ведущего редактора был таким едким, приказным и безотлагательным, что согласиться было нельзя. Если не уступить вовремя, то Эллочка Людоедочка проглотит нас живьем, разом в пасть словно Бармалей, и ни разу не подавится. Проверено неоднократно.

У всего коллектива чувствовалось подавленное настроение, работать не то чтобы не хотелось, просто страшно думать, что готовит нам месяц грядущий. И сможем ли мы работать под управлением двадцатилетней выскочки, у которой даже ещё диплома нет на руках?

После обеда до наших ушей дошла неприятная, но ожидаемая новость – два менеджера по рекламе, Галина и Светлана, первыми решили подать в отставку по собственному желанию. Голубкину вызвали в кабинет Александра Григорьевича, и они там с девочками что-то бурно обсуждали. По-видимому, Лиза не хотела терять опытный персонал, но нельзя насильственно принудить к работе. К тому же, не могу сказать, что менеджеры были стоящими кадрами – рекламы в журнале критически не хватало, а на ней-то всё и держится.

На прошлой неделе, засиживаясь допоздна на работе, мы с Наташей вывели очень странную последовательность. Самые крупные из рекламодателей сняли свою рекламу, целые полосы пустовали. Мы закрывали дыры текстами, но на текстах далеко не уедешь. Кто заплатит за их печать?

Поэтому, взвалив ношу ответственности, я пошла в отдел сбыта выяснять у девочек, в чем собственно дело. Если они всё равно уходят от нас, то пусть  скажут правду – так будет честно.

– Мы не знаем, – в один голос ответили менеджеры.

– Да ладно вам уже притворяться, – умоляла я, присаживаясь за их большой смежный стол и складывая руки в мольбе. – Вы, наверное, что-то натворили или как-то не так поговорили с рекламодателями, и они решили уйти. Я вас не обвиняю. Но хочу знать. Пожалуйста, девочки, поделитесь со мной, я вас не выдам. Обещаю, – скулила я, пытаясь их разжалобить.

– Мы не знаем. И мы тут ни при чем, разбирайся с АГ, – резко отрезала Галина.

– Знаешь, Марина, – более дружелюбно начала Света. – Мы бы тоже хотели знать, что не так. Мы работали в обычном ритме, а потом все рекламодатели, как сговорились. Кризис, может быть, у них какой-то, нефть падает, баррель растет или ещё что. Нам с Галей это неизвестно. Но нас этим уже достали.

– Чем достали? – не понимала я.

– Александр Григорьевич нас третирует, – продолжала Света. – Элла Эдуардовна на прошлой неделе вообще здесь дышала огнем змея Горыныча.

– Помню-помню, – поддакивала я. – Так это из-за этого?

– Все думают, что это мы со Светой виноваты, – вступила в разговор Галина. – Что, видите ли, благодаря нашей некомпетентности и не профессионализму рекламодатели решили уйти разом и забрать свои деньги, выплаченные за месяц-два вперед. Печатать журнал без такого количества рекламы не рентабельно, он не окупится. Да и деньги раздать обратно не так-то просто.

– Теперь понятно, – поджала я губы.

Говорить было не о чем. Всё ясно, как Божий день. «Город женщин» гибнет, а я со своей любовью даже не заметила. Наташа давно мне твердила про финансовые проблемы, работу менеджеров и нехватку рекламы, но я думала, что всё это несущественно. Просто временный ветер налетел. Погода скоро утихнет, свинцовые облака поредеют и над городом засияет солнышко. Но оказалось, всё куда масштабнее.

На следующий день мы всем редакционным отделом принялись обзванивать потенциальных клиентов. Толку было мало. За короткий срок найти рекламодателей – нужно быть крестной-феей и иметь волшебную палочку. Мы летели в пропасть со скоростью свободного падения, ещё немного и мы окажемся в цепких наманикюренных пальчиках Голубкиной и её отца. Но даже если мы и упадем на самое дно, то никогда себе не простим того, что не попытались подняться с колен.

– Опять отказ, – развела руками Наташа, выезжая из-за стола на стуле с колесиками. – Они все как сговорились! – бросила она мне.

– Угу, – поджала я губы и опять стала пересматривать списки клиентов и сроки размещения рекламы. – У меня такая же беда!

– Не понимаю, зачем вам это надо, девочки? – наморщила лоб Голубкина и подозрительно посмотрела на нас.

– Мы хотим помочь «Городу женщин» не растерять последних клиентов, – ответила я. Наташа с Голубкиной показательно не желала разговаривать и уже несколько раз намекнула, что если дела не поправятся, то она уйдет следом за менеджерами.

– Для этого есть отдел работы с клиентами, – не унималась Лиза. – Вам незачем работать за других. Вам никто за это не заплатит. Галина и Света отработают две недели, и на их место придет новый персонал, который уже подыскивается, – говорила она так, будто уже стала здесь хозяйкой. Если это и вправду случится, то слышать её елейный голосок будет невыносимо.

– Лучше бы ты не елозила, а помогла, – вставила свое слово вездесущая Элла Эдуардовна, которая вынырнула из закутка, где у нас находилась мини-кухня со спасительной кофемашиной. – Если на то пошло, это в скором времени будет твой журнал и не тебе ли в первую очередь надо рдеть за его светлое будущее?

– Я и так рдею! – воскликнула Лиза. – Просто, не могу понять. Зачем вам это надо? Это не входит в компетенцию журналиста.

Элла Эдуардовна смерила её своим самым говорящим взглядом, и та повернулась обратно к своему рабочему месту.

На самом деле, как самая настоящая хищница, Лиза Голубкина догадывалась, что мы из последних сил пытаемся выгрести на берег. Пытаемся изменить ход событий и работаем, как сплоченная команда. И что между нами существует негласный замысел, который от неё скрывают. Но она была уверена в будущем мероприятии своего отца, и решила больше не ворошить осиное гнездо.

Я же, копаясь в бумагах, разбросанных бесцеремонно по столу, наткнулась на листок с отказами самых крупных рекламщиков, который сунули мне вчера менеджеры. Среди фамилий была и моя писательница Рублевская. Я вспоминала, как Александр Григорьевич хвалил меня, что я нашла хорошего клиента и её реклама для нас, как спасательный круг утопающему. Но почему писательница ушла? Почему сняла рекламу так рано?

К обеду голова шла кругом. Я обзвонила всех клиентов, которые сняли рекламу. В оправдание услышала вялые отговорки про то, что в услугах наших они больше не нуждаются. Но вот по какой причине не нуждаются – все уклончиво уходили от ответа. Или просто ничего не знали, чему я не особо верила.

Я подпрыгивала на месте от каждого звонка или смс. Уже вторые сутки мы не виделись с Андреем, но это не означало, что мы не писали друг другу писем. Эпистолярный жанр не канул в лету, он переродился в электронный вариант со смайликами и картинками. Получать каждый день «С добрым утром, мое солнышко!» – ванильная нежность, от которой я была на седьмом небе от счастья. Так приятно! Ох, как приятно чувствовать себя любимой, в руках сильного мужчины из твоей самой заветной мечты! А слышать баюкающий бархатный голос в трубке – умопомрачительное наслаждение до жжения в груди.  Правда, всё это меня совершенно выбивало из колеи, но в то же время и поддерживало.

– Да, Светуль, удалось что-нибудь разузнать? – к сожалению, вместо Андрея мне звонила подруга с интересными новостями.

– Ещё как, Марин! – заговорщицки начала она. – Кажется, у вас в офисе появилась крыса.

– Крыса? – сказала я громче обычного и впопыхах прикрыла рот рукой, отворачивая от коллег к стене. – Что ты имеешь в виду?

– Кто-то Рублевской с вашей фирменной почты прислал анонимное сообщение, что журнал терпит крах, – говорила Света, а у меня всё сжималось. Вот она неминуемая пропасть. – Аргументирует финансовым кризисом и нестабильным положением на рынке валюты. Я в этом не понимаю. Но суть, что этот кто-то советовал разорвать контракт писательнице с вами и как можно раньше.

– О, Боже мой! Вот это да!

– Да! – ответила Света. – Рублевская сказала, что в тот же день решила позвонить в редакцию и снять рекламу, убрать все свои статьи и рассказы, даже не разбираясь в правдивости письма.

– Целое письмо? Ох! Я, конечно, о чем-то таком догадывалась, но всё же… Кому же нужно нас так топить?

– Не знаю, – выдохнула Света в трубку. – Теперь хотя бы понятно, почему ваши дела шли в гору, а потом вы потеряли половину клиентов. Текст письма вышлю на почту.

– Отлично. Спасибо тебе большое, Светуль!

Я была напугана, но с другой стороны у меня на руках была весомая улика – анонимное письмо. Кто-то из офиса был на руку не чист, и мне предстояло это узнать. Я решила не вываливать всё сразу, а прозондировать почву.

Наш офис напомнил мне пустыню в преддверии завтрака. Вот антилопы, молодые буйволы, зебры… Я ходила по офису, ныряла из кабинета в кабинет: финансовый отдел, отдел сбыта и работы с клиентами, верстки и дизайна, редакционный. Осторожно, мягко и ненавязчиво расспрашивала о том и сём. Я была коварной хищницей, песчаной дикой кошкой пустынной Африки, и выслеживала свою единственную порядочно нашкодившую антилопу гну.

Но только минус в том, что я не Миссис Марпл, и до легендарного Шерлока Холмса мне далеко. Я не умею подмечать детали, задавать вопросы с подковыркой, и скрупулезность отнюдь не мой конек. Возможно, я так и не узнаю, кто зачинщик всей этой истории. А пока…

А пока я приводила в порядок свои мысли в женском туалете. Ещё раз прошлась по тексту письма, но кроме выдуманного кризиса с кучей экономических слов правильной формулировки ничего не смогла найти. Я смотрела на себя в зеркало и думала, что на войне все средства хороши. Но на сколько надо упасть, чтобы топтать луг с полевой травой, который тебя же и кормит? Может, просто кто-то хочет свести счеты с Александром Григорьевичем, а я ввязываюсь в чужую войну?

– Ой, Мариночка, ты здесь, а я тебя везде ищу, – начала охать Элла Эдуардовна, как только открыла дверь уборной. За ней последовала Жанна Викторовна – наш главный бухгалтер, как обычно, в неприлично короткой юбке с открытыми коленками, на которых был написан весь жизненный цикл женского увядания.

– Ты доработала статью о проблемах переходного возраста? – обратилась редактор ко мне и тут же стала растолковывать Жанне Викторовне, о чем, собственно, речь.

Элла Эдуардовна рьяно жестикулировала руками, объясняя всю суть проблемы школьного воспитания, а Жанна Викторовна согласно ей поддакивала, закрывая дверь на щеколду в соседствующую комнату с унитазами.

– Хотя, конечно, в статье мы не можем вывести панацею от всех проблем… – повысила голос Элла Эдуардовна, чтобы её речи были слышны за стенкой. – Но нам нужно поместить в рубрику оптимально субъективную информацию, учесть все психологические ямы и стены, с которыми сталкиваются родители.

– Да, да, – поддакивала еле слышно из туалета Жанна Викторовна.

– И в общем, хоть журнал ожидает непонятно что, но мы не должны упасть лицом, пусть даже эти заинтересованные лица, как их называет Александр Григорьевич, нас скоро купят.