Украденное счастье

Андре показалось, что он услышал то, что хотел знать. Сказать больше он не решался, опасаясь неосторожным словом проговориться о беременности Элизы.

Но Андре ошибался, думая, что верно истолковал слова Джека.

***

Элиза чувствовала себя покинутой и одинокой в большой постели, которую она привыкла делить с любимым мужчиной. Накинув шаль, Элиза забралась в кресло, стоящее всё так же близко к камину. Она надеялась заснуть, откинувшись на спинку кресла с изогнутыми боковыми крыльями. Но мысли о ребёнке вновь заставляли её тревожиться о будущем. Если бы не её любовь к Джеку, если бы её жизнь здесь была адом, и ей удалось бы бежать, тогда она сочла бы счастьем укрыться за стенами монастыря, чтобы замолить свой грех. Или даже осмелилась бы вернуться к отцу и вновь смириться с любым его решением. Но она носит под сердцем ребёнка, с которым никому не позволит себя разлучить. И значит, она не может ни уйти в монастырь, ни вернуться к отцу.

И если ради того, чтобы родить ребёнка и вырастить его в безопасности, с любовью и заботой, ей придётся обречь себя на разлуку с любимым, то она найдёт в себе силы решиться на это. Даже мысль о расставании с Джеком причиняли боль, от которой хотелось кричать. Элиза застонала, не в силах не думать о Джеке и ребёнке.

Есть ли хоть малейшая надежда на то, что известие о её беременности обрадует Джека? И как ей снова поговорить с Андре наедине? Пригревшейся, разомлевшей Элизе не хотелось никуда идти. Закрыв глаза и сложив ладони, она тихо молилась Пресвятой Деве. Если Андре сможет сообщить ей лишь дурные вести, она не хочет знать об этом сегодня! Хоть ещё один вечер сладких грёз! Хоть ещё одна ночь рядом с любимым мужчиной! И она ни о чём не пожалеет! Никогда, даже до скончания дней!

Шаги за дверью пробудили девушку от грёз. Но уже очень давно она научилась узнавать эти шаги. Джек вошёл тихо, постоял у порога, прикрывая дверь.

Усмехнулся, не увидев девушку в постели. Опустился на пол у ног девушки.

– Я полагал, вы будете лежать в постели и спать, – негромко проговорил он слегка разочарованно, но без малейшего упрёка.

Элиза приоткрыла глаза, истомно взглянула на Джека. Чуть вздохнула, сладко застонала от прикосновения его ладоней к своей ножке.

– Я ждала тебя, – даже не слукавила она.

Джек скользнул руками вверх по её ножке, обтянутой чулком из тонкой шерсти.

– Вот как? И зачем же? – игриво спрашивал он, посматривая на неё.

Подол её платья взлетел вверх, обнажив для мужского взора обе стройные ножки, и Элиза чуть вскрикнула в предвкушении.

– Мне холодно одной без тебя, – снова призналась девушка, вздрагивая от прикосновения его ладоней, поглаживающих её бёдра.

– А сейчас? – коварно спрашивал Джек, стягивая с неё чулки.

Элиза не знала, что ответить. Его пальцы обхватили её лодыжки, вновь скользнули выше. Джек поцеловал её колено, чуть потёрся щекой, привычно щекоча щетиной нежную гладкую кожу. Элиза снова застонала от сладостной боли желания.

Её пальцы судорожно сжали подлокотник кресла и мужское плечо. Джек оказался вполне доволен таким чувствительным откликом на его ласки.

Стоя на коленях меж разведённых девичьих бёдер, Джек замер, обвивая руками её талию, привлекая её к себе в резком, отчаянном порыве.

Но объятья ослабли, Джек зарылся лицом в складки её юбки со странным стоном, в котором Элизе слышалась знакомая боль сожаления. Она с нежностью коснулась его длинных, слегка спутанных волос. Джек молчал, и Элизе стало неспокойно.

– Что случилось? Ты пугаешь меня, Джек, – прошептала она.

– Ты когда-нибудь простишь меня? – смотрел он на неё безнадёжно и тоскливо.

– За что же именно? – хотелось сразу ей уточнить, губы дрогнули в грустной и прощающей улыбке.

– За нашу встречу, нашу первую ночь, за всё, – прошептал он.

– И за то, что угрожали мне? Отдали бы меня вашим мужланам? – с незабытой болью и обидой спросила девушка.

Взгляд мужчины заледенел, но в нём была та же боль и вина за заслуженный упрёк. Его губы скривились в горькой, почти жестокой усмешке.

– Я бы убил любого, кто посмел бы приблизиться к тебе, – заговорил он. – Застрелил бы, зарезал, задушил, загрыз бы, но не позволил никому другому тебя коснуться! Ты была нужна мне! И я любой ценой хотел заполучить тебя! Я полюбил тебя, девочка моя, мой ангел, с первого мгновения, с первого взгляда.

Элиза тихо вздохнула. Признание Джека взволновали её, как и просьба о прощении. Она боялась сказать хоть слово и прошептала только его имя.

И всё же слова нашлись.

– Я люблю тебя, – прошептала она уже сквозь слёзы, неудержимые, обжигающие.

Она представляла, какую боль может причинять осознание собственной вины. Было бы неправдой сказать, что она никогда его не винила.

– Я простила тебя давно.

И это было правдой. И просьбой, в которой он не мог ей отказать, потому что и сам жаждал её. И Элизе казалось, что ещё никогда он не был так нежен, ласков и осторожен, так нетороплив, но щедр на ласки. И Джек был счастлив, видя её наслаждение и восторг.

***

Утро для Джека озарилось улыбкой на губах Элизы. Проснувшись, девушка поведала молодому мужчине столь приятный сон, что Джек, довольно усмехаясь, воплотил её сновидение в явь к новому удовольствию Элизы. И уговорил разомлевшую девушку поспать ещё немного. Элиза охотно согласилась, нежась в согретой их страстью постели.

– Пришли ко мне Андре, когда будет готов завтрак, – пробормотала девушка.

– Вам так нужны услуги горничной? – ледяным голосом поинтересовался атаман.

Элиза приподнялась, теряя желание спать.

– Я просто хочу позавтракать вместе с тобой, – словно окунулась она в ледяную воду. – Если вы считаете, что мсье де Брийон не в состоянии справиться со столь деликатным поручением, присылайте того, кого сочтёте достойным войти в нашу спальную в ваше отсутствие, – дерзко и обижено заявила она, с некоторых пор уяснив, что с Джеком порой лучше дерзить и спорить, чем оправдываться, особенно когда не считала себя виноватой.

Иногда, как и сейчас, она оказывалась почти права.

– Как пожелаете, мадам графиня, – усмехнулся Джек. – Буду ждать вас внизу.

Элиза досадливо вздохнула, когда Джек ушёл. Она не торопилась вставать и одеваться. Она лежала и прислушивалась к своим ощущениям.

Тошнота чудесным образом больше не мучила. Даже головокружения не было. Но такое выздоровление вдруг испугало не до конца сведущую в подобном деле Элизу.

Чувствуя пробуждающийся аппетит, девушка стала одеваться, не давая волю непонятным слезам. И не веря, что Джек исполнит её просьбу, она вздрогнула от стука в дверь. Поздоровавшись и извинившись, Андре тут же осведомился о здоровье девушки.

– Хорошо, благодарю вас, – отозвалась она.

– Тогда что же вас беспокоит? – заметил он.

– Именно это и беспокоит, – ответила девушка и поспешила спросить в свою очередь. – Вы говорили с ним? Что он сказал?

Андре вздохнул, чуть опустил голову, потом всё же нашёл силы взглянуть на девушку.

– Боюсь, я не услышал ничего, что могло бы вас утешить. Я могу ошибаться! Но будучи связан молчанием, я не мог спросить напрямую.

Андре беспомощно развёл руками, сжал кулаки и едва не рухнул на колени от чувства вины перед девушкой.