Ты принадлежишь мне

Между нами словно протягивается невидимая проволока, по которой пускают напряжение. С каждой секундой она всё больше искрит, нагревается и вот-вот воспламенится.

– Занималась, – глухо подтверждаю, продолжая смотреть в его глаза, пытаясь найти в них хоть что-то, намёк на то, что он узнал меня.

Как он мог не узнать? Неужели эта дурацкая ажурная безделушка так удачно скрыла мою личность? Потому что мне кажется, никакая маска не помешала бы мне узнать его. По походке, по плавности движений, по голосу, по губам, искривлённым в кривой ухмылке.

Я вдруг осознала, что хочу, чтобы он понял, кого пользовал ночью. Разделил со мной совершённый грех. Мучился и страдал, как я сейчас.

Волна гнева на Питона поднялась, а затем резко схлынула. Боже, о чём я? Если Лев поймёт, что произошло ночью, я сдохну на месте. Я просто не выдержу его осуждения и презрения.

Сейчас мне было так дурно от случившегося, что в голову лезли самые тёмные мысли. Проникали в каждую клетку тела, отравляя. И одновременно приводя в чувство.

Он мой дядя. Кровный родственник. Может быть, у них с моим родителем разные матери, но, судя по многочисленным фото в доме и рассказам Марго, – один отец.

Я вдруг представила, что бы Лев обо мне подумал, признай он во фривольной фее меня. Что я грязная шлюха, получающая удовольствие от продажи своего тела? Что мне всё равно, кому отдаваться за деньги, даже если это мой дядя? И как бы я могла заверить его в обратном? Сказать, что невинна, но не сумела устоять перед его харизмой и по уши влюбилась? Эта правда слишком похожа на бред.

– Что ж, это хорошо, но вечер будет долгим, рекомендую отдохнуть. Я заеду за тобой, будь готова к шести часам. Всё необходимое вскоре привезут, включая наряд.

Лев переключился на Марго, которая всё это время с явным интересом следила за нашим коротким диалогом. Как ворона, увидевшая золотую побрякушку. Цепко, остро.

Дядя был как никогда прав. Ночью я слишком устала. Поэтому после завтрака поплелась в свою комнату и, упав лицом в подушку, отрубилась. И спала до тех пор, пока горничная не сообщила, что ко мне приехал стилист.

Симпатичная девица набрала для меня ванну, приказав полежать немного с маской на лице. Должно быть, моя опухшая физиономия её несильно обрадовала. Исполнив её инструкции, вышла из ванной комнаты в банном халате. И провела последующие несколько часов, ощущая себя Золушкой, которую фея-крестная готовит для встречи с принцем.

Не соверши я ночью роковую ошибку, сейчас моя жизнь не представлялась бы мне такой разрушенной. А душившая тоска не отравляла бы существование.

Но всё же на какой-то краткий миг девчачий восторг от происходящего вышел на первый план, и я даже начала ловить удовольствие от той магии, что творила стилист. От того, как нежные девичьи руки укладывают мои длинные волосы, наносят мягкими кисточками макияж. Приятный голосок щебечет что-то весёлое, заставляющее меня улыбаться против воли.

Девушка с идеальным кукольным личиком восторгалась моей вполне заурядной внешностью, но делала это так искренне, что я даже поверила, что действительно могу быть красивой.

А когда она вытащила из чехла платье, моё сердце остановилось, чтобы забиться быстрее.

Красивое.

Я отчего-то ожидала, что Лев (а в том, что этим занимался именно он, я почему-то не сомневалась) выберет для меня платье, больше подходящее для выпускницы пансиона благородных девиц. Чопорное и закрытое, либо розовое и в рюшках.

Но мои ожидания не совпали с реальностью. Я просчиталась.

Серебряное, струящееся, с лифом, украшенным камнями, оно выглядело как моя мечта, о которой я ничего не подозревала. И, что удивительно, оказалось впору. Так, будто шили на меня.

– Вас уже ждут, – сообщила девушка, прочитав пришедшую эсэмэску на телефоне, после чего кинула помаду в атласную сумочку, вручая её мне.

Я только в кино видела, как главная героиня спускается по лестнице, а герой с восхищением смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда. Но, кажется, сегодня моя жизнь немного превратилась в клише из американских романтических мелодрам.

Лев, стоявший до этого спиной ко мне, обернулся, услышав приглушённый ковром стук моих каблуков. Его взгляд медленно поднялся от кончиков туфель, по платью, вырезу декольте и голым плечам, чтобы остановиться на моих глазах. Во рту пересохло. Я попыталась взять себя в руки и перестать дрожать от дурацкого волнения. Но это не помогло. Помогло другое.

Он был не один. А с той девушкой, что развлекала его в бассейне.

Она мило мне улыбнулась.

– Диана – чудо, не так ли? – обращается ко мне, давая понять, что стилист помогала дикой детдомовке по её просьбе.

Разочарование на вкус горькое. И с чего я решила, что мы будем там лишь вдвоём?

Глава 7

Я киваю, неспособная вымолвить ни слова. Ревность душит, застилает глаза красным маревом. Мешая адекватно мыслить. Хотя нимфа смотрит на меня дружелюбно, я ничего кроме ненависти к ней не испытываю. Это грязное чувство, как репей, цепляется ко мне, жалит, причиняя боль.

Кусая губу, киваю, пытаясь улыбнуться. Но, судя по расстроенному выражению лица нимфы, моя гримаса вышла неубедительной.

– Вера, я не представил вас, знакомься, моя девушка Ника, – произнёс дядя, накидывая мне на плечи пальто и выбивая воздух из лёгких.

Боль паутиной покрыла тело. Хотелось лечь и умереть прямо здесь. Была бы возможность, я бы так и поступила, но увы…

Ника выбрала беспроигрышный вариант. Атласное красное платье. Сейчас, встав рядом с ней, я ощутила, насколько скучно и блекло выгляжу. Только жалящий, неотрывный взгляд дяди подсказывал, что мои выводы не совсем верные. И дело вовсе не в нарядах.

Глаза, словно ведомые магнитом, так и искали его. В смокинге он смотрелся потрясающе. Статный, мужественный. Казалось, он бог, недавно сошедший на землю с Олимпа прямо в бутик «Бриони».

Наши взгляды скрестились. И я тут же опустила ресницы, словно ошпарившись, не в силах держать с ним зрительный контакт.

Ко входу подъехал чёрный «Роллс-Ройс Фантом». Думала, что мы поедем с водителем. Но, видимо, Питон не планирует сегодня расслабляться и пить алкоголь.

Водитель, подогнавший автомобиль, распахнул передо мной заднюю дверь. Лев же обошёл машину, занимая водительское сиденье. А его девушка устроилась рядом с ним.

Я облегчённо вздохнула. Вести с ней светский разговор совсем не возникло желания. Хотя всю дорогу она что-то щебетала, получая односложные ответы от Льва.

Вид заснеженного леса немного отвлёк от дурных мыслей. Но нервозное возбуждение никуда не делось. Всё, что я слышала про вдову отца, заставляло думать о ней как о враге. Женщине, желавшей мне смерти. Я вполне могла её понять. Ведь я – угроза её благополучию.

Автомобиль плавно подъехал к ресторану. Яркому, украшенному подсветкой, как новогодняя ёлка. Лев помог мне выйти из авто. Но подошва вечерних туфель явно не была рассчитана на заледеневший асфальт. И я растянулась бы рядом с машиной, если бы Лев вовремя не поддержал меня, прижав к себе.

– Осторожнее, – тихо произнёс, и его голос лёг на барабанные перепонки, как ноты на музыкальный инструмент.

Меня окутал его запах, притягательное тепло его тела, от которого я с трудом отлепилась.

Голос Ники, позвавшей нас, привёл в чувство. Но ладонь Льва продолжала обжигать даже через плотную ткань пальто. Лишь когда ступила на красную ковровую дорожку, устилавшую путь ко входу, он наконец отпустил руку. Его девушка, должно быть, знала какую-то хитрость, потому что ей подобная опора не потребовалась.

Лев выглядел напряжённым и недовольным. Так подстёгивало спросить, зачем он сюда меня привёл. Ведь, очевидно, последнее, чего он хотел, – это идти на эту вечеринку.

Я оглядывалась, завороженно изучая местную публику. Стильно одетых людей. Забыв на мгновение, что я совершенно не вписываюсь в эту красивую жизнь.

Ника отлучилась, сообщив, что встретила давнюю знакомую, и упорхнула от нас. Стоило ей отойти, как я ощутила широкую ладонь Льва на своей спине. Подобралась вся, вытянувшись струной.

Посмотрела на его профиль. Он выглядел сосредоточенным и строгим. Как зверь, который в любой момент может тронуться с места и ринуться в атаку. Выгрызая глотки врагам.

Хотелось бы мне знать, что на самом деле происходит. Но мне доступны лишь кулисы.

Завороженная его близостью, я поздно сообразила, почему мы стоим на месте.

Проследив направление его взгляда, увидела потрясающе красивую женщину, плывшую к нам в сопровождении своей свиты. Живое олицетворение слова «порода». Она двигалась с какой-то особенной грацией. Как голодная кошка, приметившая добычу. И этой добычей, кажется, являлся мой дядя.