Двое в пути. Записки Белого Лиса

– Что-то в архив, что-то в оперативную память, что-то непосредственно в подсознание для формирования новой картинки реальности,– спокойно пояснил я, довольный собой как кот, объевшийся сметаны.

Некоторое время Ворон внимательно изучал мою самодовольную физиономию, а потом откинулся на спинку стула и расхохотался. В первый момент я опешил от такого откровенного издевательства над моими интеллектуальными потугами, но потом заметил, что смеётся мой мудрый гуру вовсе не надо мной, не было в его смехе злорадства и даже скепсиса не было.

– Что не так? – пробурчал я. – Я сказал что-то смешное?

– Я просто радуюсь возвращению Белого Лиса,– радостно пояснил своё странное поведение Ворон. – Давно ждал, когда же ты начнёшь становиться собой прежним. Вот и дождался.

– А что, я и раньше любил пофилософствовать? – уже более миролюбиво поинтересовался я.

– Видишь ли, парень,– учитель мечтательно улыбнулся,– в нашем тандеме я всегда был больше практиком, а за теорию отвечал именно ты.

– Шутишь? – я действительно счёл подобное заявление какой-то подколкой, ведь весь базис, на котором я построил свою версию насчёт ума, я получил от него.

– Можешь не верить,– учитель пожал плечами,– но большая часть знаний, которую я тебе передал – это результат твоей же работы. Я только переводил твои теоретические выкладки в конкретные практики, что давало нам обоим возможность двигаться дальше.

– Но ведь ты можешь мне дать сто очков вперёд в плане этих самых практик,– я удивлённо уставился на моего гуру. – Разница между нами просто огромная.

– Да, двести лет – это солидная фора,– согласился Ворон. – Ты устроил себе довольно длинные каникулы, Лис, так что придётся навёрстывать. Скоро придёт твоя очередь стать для меня учителем. Если честно, я уже так соскучился по этому замечательному состоянию, что впору поторопить свой уход на перевоплощение. Нет, я вовсе не собираюсь накладывать на себя руки,– пояснил он, видя, как я встрепенулся после его заявления,– твоё обучение ещё не закончено, ты пока не стал достаточно взрослым, чтобы оставлять тебя без присмотра. Но ты уж постарайся повзрослеть, я устал ждать.

– Ворон, меня от этих замогильных разговоров в дрожь бросает,– пожаловался я. – Давай не будем говорить о смерти,– я украдкой бросил взгляд на Нику, которая с задумчивым видом что-то помешивала в кастрюльке.

Конечно, я отдаю себе отчёт в том, что моя нынешняя отчаянная жажда жизни имеет очень ясный источник. Это моя малышка, ради которой я готов умереть, но предпочту прожить с ней вместе долгую-долгую жизнь. У Ворона нет такого жизненного стимула, да и устал он за эти двести лет изрядно. Но я и мысли не допускаю, что он ждёт-не дождётся, чтобы уйти. Нет в нём желания умереть, я бы почувствовал, будь это не так. Тогда зачем он завёл этот похоронный разговор? Что это, какое-то лукавство или намеренная манипуляция? Для чего ему понадобилось убеждать меня в том, что смерть станет для него благодеянием? Хочет меня к чему-то подготовить? Уж не заболел ли мой учитель?

– Ладно, не будем о смерти,– спокойный голос Ворона ворвался в мои панические рефлексии,– давай про высшее я. Так ты согласен, что это такая же личность, как мы с тобой?

– Не думаю, что имеет смысл говорить о воле высшего я, отличной от воли Создателя,– на автомате выдал я, всё ещё пребывая в своих переживаниях.

– Обоснуй,– тут же ухватился за мои слова Ворон.

– Ты же знаешь, что мироздание построено по принципу подобия,– я выбросил из головы свои фрустрации и включился в дискуссию. – Представить себе, что какие-то мыслеобразы в моём сознании вдруг обретут независимость, я, если честно, не в состоянии. Так почему же с высшим я должно быть иначе? Создатель просто использует этот образ для общения с нами, игроками его Игры.

– По-твоему, высшее я – это просто средство коммуникации? – учитель ехидно усмехнулся. – Не слишком ли много ты о себе возомнил, великий теоретик? Мы ведь всего лишь проекции нашего высшего я.

– Нет, это не только средство коммуникации,– уверенно заявил теоретик,– ещё и эталон, к которому наши сознания должны прийти в процессе развития в полном соответствии с замыслом Создателя. Понимаешь, исходный мыслеобраз – это всего лишь пустая оболочка, форма, пока не наполненная содержанием. Но это та самая многомерная форма, которая в потенциале сможет обрести осознанность и стать независимой от сознания Создателя в его многомерном мире. Только для этого ей нужен опыт. В мире Создателя высшее я этот опыт обрести не в состоянии, вероятно, для того мира у высшего я не хватает осознанности, чтобы сотворить себе многомерный ум. Поэтому до поры оно является просто частью сознания Создателя без собственной воли. Примерно так же, как стулья, стол, чашки и тарелки для нашего сознания.

– Ух, ты,– восхитился Ворон,– красивая версия. А кто же тогда тебе посылал подсказки, Лис? Сам Создатель через свой коммуникатор?

– Он ведь за нами присматривает, разве нет? – я смущённо потупился, заявление о том, что я общался с Создателем, прозвучало несколько самонадеянно. – Ты же сам утверждал, что он не позволяет нам навредить себе и миру, ограничивая наш доступ к энергии творения.

– Вряд ли эти ограничения производятся в ручном режиме,– Ворон скептически усмехнулся,– скорее всего, Создатель встроил их в структуру созданной им Игры. Но мы же говорим не об этом, а о тех предупреждениях насчёт Вероники, которые не давали тебе спать спокойно.

– Скорее всего, это были подсказки моего собственного сознания,– самоуверенно заявил я. – Похоже, мой ум каким-то образом получил доступ к архиву, вот и выудил что-то по случаю. Мне кажется, что накапливаемый нами опыт сохраняется в наших сознаниях, а не в сознании высшего я. Хотя тут я не уверен, возможно, происходит дублирование.

– И что же будет потом, когда опыта накопится достаточно, чтобы высшее я смогло сформировать многомерный ум? – поинтересовался учитель, причём на этот раз без иронии, на полном серьёзе.

– Полагаю, все его проекции сольются с ним, образуя новую многомерную личность,– нагло заявил великий теоретик.

– Так ведь у этих проекций, скорее всего, будет весьма несоразмерный уровень развития,– возразил Ворон. – Как же они все сольются в дружном экстазе?

Этот вопрос застал меня врасплох. А ведь он прав, каждый из нас идёт своим путём, и ожидать, что все проекции одного высшего я вдруг синхронно достигнут необходимого уровня развития, было бы слишком оптимистично. Однако задумался я всего на несколько секунд, ответ пришёл как бы сам собой. Наверное, так и работает наш с Вороном тандем. Он находит несостыковки в моих рассуждениях и формулирует вопросы, а я на эти вопросы отвечаю. Довольно рационально, если подумать.

– Мне кажется, достаточно, чтобы одна из проекций достигла нужного уровня развития,– медленно произнёс я. – Это именно та проекция, которая идёт путём познания осознанно. Остальные же набираются опыта через боль и страдание. Видимо, это тоже необходимо.

– И эта продвинутая проекция обретёт способность собрать всех своих собратьев вместе,– закончил за меня Ворон. – Именно это сознание станет доминирующим в будущем многомерном существе, когда проявленная форма обретёт своё содержание.

– А как же мы с тобой? – эту фразу мы произнесли синхронно и рассмеялись.

– Похоже, Создателю прикольно было посмотреть, что получится, если доминирующих сознаний будет двое,– предположил я.

– М-да, даже не представляю, что это будет за мутант от скрещивания лиса и ворона,– учитель весело расхохотался.

Некоторое время мы вместе обсуждали мою теорию, касательно высшего я и его проекций, а потом Ворон вдруг замолчал, его взгляд затуманился.

– Мне всегда было интересно, что такого особенного должно быть в проявленной форме сознания, чтобы она вдруг принялась сотворять себе инструмент самопознания? – медленно произнёс он. – Это же не уровень вибраций, правда?

– Мне кажется, что это способность осознать присутствие своего «я»,– предположил штатный теоретик. – Всеоснова тоже осознанна, но понятие «я» в ней отсутствует, потому что она бесформенна. А у нас есть форма, которая делает нас уникальными, а значит, появляется некто, про которого можно сказать: «это я». Если у проявленной формы достаточно осознанности, чтобы осознать наличие этого самого «я», то у неё возникает естественная потребность в самопознании. А отсюда до формирования инструмента познания один шаг.

Ворон никак не прореагировал на мои слова, казалось, он вообще меня не слушал, просто задумчиво смотрел на полыхавший в печке огонь и расслабленно улыбался.

– Я давно хотел тебя спросить, Лис,– наконец произнёс он,– как в твоей голове возникают все эти идеи о строении мироздания? Вот вроде бы секунду назад ты ещё и сам ничего не понимаешь, а потом вдруг выдаёшь вполне стройную и непротиворечивую версию. Ты ведь всё это не выдумываешь, это заметно. Что это за такой особый канал связи с источником информации? И вообще, что из себя представляет твой источник?

Хотя слова Ворона прозвучали вовсе не как похвала или одобрение, у меня появилось такое ощущение, словно меня ласково погладили по головке. От самодовольства я даже зарделся как красна девица при виде своего суженого. Только через несколько секунд до меня дошло, что это был, вообще-то, вопрос, а не признание моих заслуг перед обществом. А вот ответа на этот вопрос у меня как раз не было. Впрочем, озарения, подобные сегодняшним, случались со мной и раньше, правда раньше это было в естественном состоянии сознания, а сегодня…

Я уже открыл было рот, чтобы поделиться с Вороном своим опытом, и только в этот момент осознал, что всё время нашего разговора я, оказывается, пребывал в своей природе. Теперь для этого мне не требовалось погружаться в медитацию, я так привык к этому состоянию, что перестал его замечать. Естественное состояние сознания стало для меня естественным. Вот такой каламбур. Что ж, теперь понятно, что является для меня источником информации о мироздании. Это само мироздание.

Реплика автора

Заранее хочу извиниться перед читателями за последующий временной пробел в записках Белого Лиса. Дело в том, что третью (хронологически) тетрадь мне найти так и не удалось. Причина её отсутствия мне неизвестна. Я готов поклясться, что в коробке было четыре тетради, когда я паковал её в свой рюкзак. В какой момент одна тетрадь исчезла, не понимаю. Домой я привёз только три. Возможно, содержание этой тетради было не предназначено для широкой публики, например, там содержались сцены насилия или слишком откровенные интимные подробности. Вот автор её и изъял каким-то волшебным способом. Конечно, не исключён вариант, что я всё-таки умудрился посеять одну тетрадь, или её украли, но мне это кажется менее вероятным.

Так или иначе, узнать о том, как зимовщики пережили самое холодное время года, не представляется возможным. Впрочем, судя по дальнейшим записям, ничего сакраментального за зиму не произошло, по крайней мере, на общем сценарии повествования утрата третьей тетради никак не отразилась.

Тетрадь №4

10 апреля

На прошлой неделе Ворон устроил мне прикольное испытание. В отличие от его прошлых, скажем прямо, довольно экстремальных экспериментов, это испытание выглядело как синекура. Но это только на первый взгляд, выдержать его оказалось совсем непросто. И, как водится, я сам спровоцировал очередное издевательство над своей психикой. Всё началось с того, что я, непонятно, с какого бодуна, решил посетовать на несовершенство человеческой природы, мол, люди способны оставаться людьми только под присмотром высших сил или под давлением соответствующих обстоятельств. А если дать нам волю, то мы такого натворим, что мир превратится в помойку, а сами люди – в тупых и ленивых животных.

– Полагаешь, людьми движет только стремление к плотским удовольствиям? – ехидно поинтересовался учитель.

– Мне кажется, что развиваться нас заставляет исключительно необходимость,– подтвердил я,– и эту необходимость формирует высший разум, то бишь, Создатель. Думаешь, дети сами, по доброй воле согласились бы проводить по полдня за школьной партой? Только наказание за неуд в дневнике является достаточным стимулом, чтобы мы учили свои жизненные уроки, да и то не всегда. А большинство людей и есть дети по уровню своего развития.

– Согласен, человечество пока не переросло уровень детской песочницы,– Ворон снисходительно кивнул,– к тому же ленивые и тупые ученики попадаются в каждом классе. Но ведь их меньшинство, в целом, людям свойственно стремление к совершенствованию. Вот кто тебя заставляет каждый день практиковать?

– Ты, кто же ещё? – я ехидно подмигнул моему строгому учителю.

– Неужели? – тот удивился вполне натурально. – Хочешь сказать, что сам бы ты нашёл лучшее применение своему времени?

– Не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями,– сподобился я пофилософствовать. Вообще-то, это была шутка. Разумеется, я занимался практиками без принуждения, мне это самому было интересно. Однако, Ворон воспринял слова своего нерадивого ученика буквально.