Смертельное видео

– Ну, тебе нельзя отсюда выходить, – вовремя вспомнил Макс.

– Ну, пожалуйста, – уверенно, даже не попросил, а потребовал Витя.

– Слушай, мы сейчас очень торопимся. Вот в следующий раз мы приедем и тогда обязательно тебе её покажем.

Витя замолчал, словно обдумывая предложение.

– Ладно, – нехотя он согласился.

Кеша не знал, о чём ещё говорить, и это неловкое молчание прервал дядя Глеб.

– Как дела у вас? Всё в порядке? – Он заглянул в комнату и тут же из коридора выцепил молодую медсестру, которая шла и с кем-то разговаривала по сотовому.

– Марин. Марина!

Девушка остановилась.

– Проводи Витю в палату, пожалуйста.

Девушка кивнула, и мальчик, коротко попрощавшись, ушёл.

– Давайте-ка, я вам устрою небольшую экскурсию по пути в кабинет. – Предложил он.

Кеша положил телефон в карман, камерой вверх, и они двинулись по больничным коридорам.

– У нас тут дети с разными диагнозами лежат. В основном, с непростыми. И почти все дети из области.

– Витя сказал, что у него лейкоз, – Кешу всё-таки мучал этот вопрос. – Это рак крови?

– В простом понимании да, вдаваться в подробности не буду, потому что ни к чему вам этим забивать голову.

– Он поправится? – Кеша остановился и посмотрел на дядю.

Дядя Глеб ничего на это не ответил, потому что, свернув за угол коридора, Макс наткнулся на каталку и снес её.

– Осторожнее. Ты ударился? – Заботливо поинтересовался дядя.

– Нет, нет.

– Мы сейчас проходим мимо палат, где лежат дети с проблемами опорно-двигательного аппарата.

– Эй, отдай! – Послышалось из приоткрытой двери палаты.

– А ты дотянись. Не можешь? Инвалид!

Дядя Глеб оставил Кешу и Макса в коридоре, а сам зашёл в палату и через пару минут выволок оттуда упирающего мальчика.

– Не пойду! Пустите!

– Я хочу, чтобы ты мне кое в чём помог, только вот не знаю, справишься ли, – притворно засомневался дядя.

– Я справлюсь. Чё надо?

Дядя Глеб что-то прошептал ему на ухо, и мальчик, прихрамывая на одну ногу, куда-то ушёл.

– Дети бывают очень жестоки.

Через пять минут Кеша и Макс оказались в кабинете у дяди, где он им приготовил несколько историй болезней, но разрешил их смотреть только в его присутствии.

От этого было мало толку, но Кеша всё равно сделал вид, что очень обрадовался и стал читать.

Макс весь иззевался, и через пятнадцать минут они попрощались с дядей.

– Жуть. Я больше сюда не приду. Голова уже пухнет от этих мелких крикунов, – жаловался Макс, пока они шли к машине.

– Дети, что с них взять. Зато, может получились какие-нибудь интересные кадры.

– Ага. Ты видел этого Витю. Страшный, как скелет.

На парковке стояло много машин. Они не отличались разнообразием цветов и марок. Было полно чёрных. Но только у одной была проколота шина.

– Вот, сука! – Выругался Макс. – Кому она помешала?

Кеша очень расстроился, ведь это, по сути, из-за его плана приехать в больницу случилось такое происшествие. Но через несколько секунд Кеша немного взбодрился.

– Сейчас узнаем, – сказал он и сел в машину.

* * *

Вечер после кладбища прошёл относительно неплохо. В основном из-за того, что моя мама задержалась на работе, и пришла домой уже в десятом часу. Я успела сделать домашнее задание, пожарить картошку с котлетами, помыть гору грязной посуды, которая скопилась дня за три. Я смотрела на часы и тихо радовалась, ещё немного, и можно официально отправляться типа спать. Ну, это версия для мамы.

Обычно после десяти вечера я уже желала маме «спокойной ночи», и, устроившись на своей кровати, которая была отгорожена от остальной комнаты большим шкафом, я доставала блокнот и карандаш.

Я обожала фантазировать, часто представляла себя успешной и знаменитой, например, писательницей или владелицей крупного бизнеса. Но мечты резко контрастировали с реальностью. На самом деле я мало что делала для того, чтобы реализовать себя. Я могла начать что-то и через пару дней забросить, потому что не видела моментального результата, а это ужасно расстраивало. Пропадала вера в себя.

Мне нравится писать ночью. На меня нахлынывают романтическо-сентиментальные чувства, и особенно хорошо у меня пишутся стихи. В последнее время я увлеклась прозой, которая, на мой взгляд, выходила неплохо. Правда, пока безрезультатно. Если в школе за свои стихи я получала не только пятерки по литературе, но и кое-какие награды в конкурсах, то с прозой я ещё ничего не добилась. Участвовала во многих конкурсах, но всё мимо. И ведь посоветоваться не с кем. То ли я хорошо пишу, и мне чуть-чуть не хватает до полуфинала, то ли я пишу совсем ужасно, что и не стоит продолжать.

Ну, а сейчас мне нравится мечтать о том, что мы снимем крутое видео и станем известными режиссёрами, и поедем заграницу на кинофестиваль. Я набрасывала сценарные идеи для видео, концепцию продвижения и целевую аудитории. Всё как учили в ВУЗе.

В институте я всю первую пару проболтала с Кирой, точнее, пропереписывалась в чате. Это было довольно частным нашим времяпрепровождением. Но потом я переключилась на неожиданную новость. Препод сказал, что если набрать миллион просмотров, то можно получить автоматы чуть ли не по всем предметам. Меня всегда воодушевляли такие задания, которые почти нереальны, зато если их всё – таки выполнить, то тебе обеспечена слава, почёт и уважение.

На паре у меня возникли кое-какие мысли, и на перемене, когда мы с Кирой пошли в столовую попить чай, я открылась.

– Нам нужно пойти в тату салон, – наконец-то сказала я Кире, которая отхлебывала горячий чай.

– Зачем?

– Сделать ещё одно тату! Шучу! Снять процесс, это тоже своего рода неприятные, даже страшные кадры.