Приключения славянки: Цветок Безвременник

Рассуждая так, я уже было собралась восвояси, как вдруг на меня нахлынуло непонятное свербящее чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулась, пробежав глазами по ближайшим елям. Странно! Ощущение пропало, но спустя какое-то мгновение я вновь почувствовала чужое присутствие.

– Кто здесь? – требовательно вопрошала я в пустоту, внимательно оглядывая застывшие снежные деревья и кусты.

Но ответом была лишь неподвижная глухая тишина. Странно! Я немного побуравила сердитым взглядом ни в чём не повинные ёлочки, как вдруг услышала хруст – с совершенно другой стороны. Я резко обернулась лицом к озеру, но и в этот раз было слишком поздно. Единственное, что я успела заметить – мерное покачивание еловых ветвей, кем-то случайно потревоженных, и непонятный, едва уловимый признак чужой магии, оставленный неизвестным. И обладатель этой чуждой мне магии явно не горел желанием со мной знакомиться. А ещё этот скромняга наблюдал за мной, за тем, как я творю свою ледяную волшбу, но самое главное – этот кто-то был не человеком, и даже не лесной нечистью. Этот кто-то был чем-то потусторонним, чем-то опасным. И одновременно от него веяло чем-то очень знакомым, притягательным.

Что же это? Почему он ушёл, но оставил такой явный и противоестественный магический след? Хотел, чтобы я последовала за ним? Ещё чего! Хотел предупредить? О чём же? О том, что он не боится меня и что ему ни к чему таиться? Возможно. Шпион Сеньки? С неё станется, хотя до сей поры не наблюдалось за ней привычки посылать мне вослед соглядатаев, обычно она сама любила подслушать из-за ближайшей сосны. Но тогда кто?

Я постояла, поломала голову ещё несколько мгновений, но посчитала, что размышлять здесь не совсем безопасно: этот непонятный кто-то может передумать и вернуться для более тесного знакомства. А я к такой встрече пока не готова. Поэтому, недолго думая, я вновь обернулась чёрной проворной галкой и направилась к дому.

***

– Почему так долго-то? Сказала же, что сразу за мной прилетишь, а сама? – накинулся на меня Варсонофий, стоило мне через порог ступить.

– А тебе не спится без меня, что ль? Колыбельную спеть некому? Трута бы попросил!

– Морана!

– Что «Морана»? Случилось кое-что, вот и задержалась, – ответила я, поднося ладони к жаркому устью печи.

В избе приятно пахло выпечкой, было очень тепло и на удивление довольно светло. Несмотря на утреннюю пору, Трут не пожалел и зажёг несколько лучин, расставив их по периметру, что придавало горнице некую таинственность жилища некроманта-отшельника. Что ж, молодец! Теперь при таком свете нужно будет очень постараться куда-нибудь залезть ногой, например, в ведро с помоями, которое я бдительно углядела около порога.

– И чего это у тебя там случилось? – всё ещё недовольным голосом пробурчал филин с любимого насеста под самым потолком.

– Может, дашь мне для начала отогреться и покушать с дороги? Сам-то, поди, уже желудок набил, меня ждать не стал, – упрекнула я Варса в том, в чём меня саму неоднократно уличали. – Трут! Есть что к столу подать? Умираю от голода, – обратилась я к хозяину, усаживаясь на лавку подле стола.

Аука, застывший около печи чуть ли не по стойке смирно, мгновенно кинулся доставать из жарких недр чугунки и разные горшочки со снедью.

– Ого! Да ты постарался на славу, мой преданный друг! Я ж столько не осилю! Помогать придётся, – подмигнула я Труту, берясь за ложку.

– Так мы потрапезничали ужо, спасибо, – смутился он.

Видимо, не ожидал от меня такого великодушия.

– Ну, посиди тогда просто со мной рядышком, компанию составь, – настаивала я, хлебая обжигающие ароматные щи. – А там что? – ткнула пальцем в один из чугунков.

– Отварчик на травах, чтоб спалось вам лучше.

– Опять, поди, горечь гадостная!

– Нет-нет, не горькое вовсе! Попробуйте.

– А поможет?

– Должно.

– Ну ладно, так уж и быть, плесни чуток.

Лесовик тут же наполнил мне кружку ароматным и тёмным взваром, с виду ничем не отличающимся от его предыдущих лечебных зелий.

– И чего там? – понюхала я вкусный густой пар.

– Да всего помаленьку, в общем, почти всё, как и всегда, за исключением кой-каких травок.

– Ядовитых?

– Что вы! Как можно!

– Ну смотри, а то сам пить будешь. Заставлю! – улыбнулась я.

Даже в полутёмной избе я смогла пронаблюдать чудесные метаморфозы его физиономии. Пышущее здоровым румянцем лицо Трута медленно приобретало нежно-голубой оттенок заморенной бледной поганки.

– Да шучу я, расслабься! И что ты всё так буквально воспринимаешь? Совсем у тебя чувства юмора нету, Трут! – весело проговорила я и громко отхлебнула отвар.

Лесовичок медленно сглотнул и попытался улыбнуться.

– М-м-м, действительно вкусно, если и не поможет от бессонницы, то хоть будет не так противно пить. И с чего только люди решили, что именно ночь – моё любимое время бодрствования? Что я, по их мнению, днём пакостить не могу? Какие глупости! Может, из-за этих вот суеверий я и уснуть не могу, а, Варс?!

– Раньше эти вот суеверия тебе спать не мешали. Что же изменилось? – открыл один глаз филин.

– Да вот именно! Что-то изменилось, что-то не так! Я прямо чувствую! А там чего? – ткнула я между делом ложкой в небольшой пузатый горшочек.

– Пареная репа в меду.

– В меду? Фу, гадость! Я разве не говорила, что терпеть мёд не могу?!

– Так ведь мёд тоже очень хорошо от бессонницы помогает, – пискнул Трут.

– Правда, что ли? – удивлённо воззрилась я на него.

Тот робко закивал и медленно придвинул ко мне горшочек.

– Ну, раз так… Эх, была, не была! – и я запихала в рот ложку отвратительно пахучей субстанции. – Хм, вроде бы терпимо, но увлекаться не стоит… Так вот что я хотела узнать у тебя, мой лесной друг… Да ты присаживайся, присаживайся, в ногах, как говорится… Как, кстати, говорится, Варс?

– В ногах правды нет, – в полудрёме пробормотал советник.

– Вот именно! Прошу, – благосклонно повела я рукой в сторону скамьи. – Да садись, садись, я не кусаюсь. Пока в волкодлака не превращусь! Хе-хе!

Н-да, это я, конечно, зря ляпнула. Трут как услышал, встал точно столбик верстовой и цветом лица теперь напоминал белоснежные горные вершины, с любовью и заботой мною одетые в снега сегодня ночью. И кто меня за язык тянул? Тьфу!

– Ой, Трут, отомри, пожалуйста. Ты не слушай всего, что я мелю. То есть слушай, конечно, только на свой счёт не воспринимай, просто юмор у меня такой, специфический. Привыкай. Вон Варсонофий наш милый Измарагдович уже и внимания не обращает на мои шуточки, даже ухом не ведёт. А почему? Да потому что привык, да и чувства юмора у него просто-напросто нет.

– Чего? Это у меня-то чувства юмора нет? – вдруг встрепенулся уже тихонько похрапывающий филин.

– Ой, а ты чего это не спишь-то? Спи давай, нечего чужие разговоры подслушивать. Так вот… О чём это я, кстати? – вновь повернулась я к Труту. – М-м-м… Да садись же, в конце концов, а то стоишь, прямо как не у себя дома!

Трут покорно плюхнулся на указанную ему скамью и воззрился на меня как заяц на гадюку. Нет, неисправимый тип.

– Я вот что у тебя узнать хотела, – в очередной раз начала я. – Ты в последнее время ничего странного в нашем лесу не замечал?