Глупая

– Спасибо! – тут же кинул Эйо и исчез.

– Тебя проводить? – обратился ко мне муж, поднимаясь.

Я с недоумением взглянула на него. Неужели он опасается оставлять меня наедине со своей мамой?

– Нет. Я ещё не услышала объяснений.

– Хорошо, – не стал он спорить. – Не жди меня, ложись спать, – наставлял он, а затем обернулся к тере Азалии. – Мама, я надеюсь на тебя.

Деловой какой, всем указания выдал.

Не дожидаясь ответов, Тео исчез. На этот раз без показушности.

Я вернулась к своему уже прилично подтаявшему мороженому, а тера Азалия взялась за фруктовое желе.

– Так зачем вы мне больно сделали? – поинтересовалась я, не собираясь оставлять этот вопрос без ответа.

– Прости за неприятные ощущения. Обычно моя магия воздействует незаметно, – покаянно произнесла она.

Хотя не могу с уверенностью утверждать о её искренности.

Освободив руки, я уселась ровнее, показывая своё полное внимание.

– Определённая группа людей более чувствительна к моему личному дару, – пояснила мама Тео.

– Тера Азалия, вы показались мне достаточно прямой и откровенной. Не нужно говорить загадками. Убегать, не дослушав вас, я не стану. Да и излишней нервозностью не страдаю.

– Два месяца назад Артемио сообщил мне о своём скором браке. Быть может, ты уже знаешь, что у магов тьмы подобные вещи считаются личными, и вмешиваться в них никто не имеет права.

– Подождите, а как же закон о помолвке без участия детей? Разве это не вмешательство? – перебила я.

– Не тот случай, – улыбнулась тера Азалия. – Меня, как и любую мать, конечно, заинтересовала столь поспешная женитьба, – продолжала она. – Вот только Артемио не пожелал рассказывать деталей. Той же ночью у Эмиля явилась во тьму долгожданная дочь, и стало не до разговоров.

– У вас недавно родилась дочь? – поразилась я.

– Не у меня, Джениса. У Эмиля, моего мужа.

Я кинула взгляд на её руки. Вязь только на пальцах. Наверное, поэтому мама Тео так легко говорит о рождении дочери у её мужа.

– Вижу, ты не совсем понимаешь, – заметила она.

– Совсем не понимаю, – призналась я.

– Давненько я не рассказывала о себе, – с неким воодушевлением произнесла тера Азалия. – Позволь устроиться поудобнее.

Не успела я ничего ответить, как мама Тео отставила свою вазочку и скинула туфли, а затем уместила согнутые ноги на диване.

– Ты тоже можешь не стесняться меня, – предложила она. – И, давай, опустим «тера»? После моих слов оно будет неуместно.

– Хорошо, Азалия, – приняла я, хотя свою позу оставила без изменений. Пока удобно и так.

– Мой личный дар открылся очень поздно, – начала она. – Ничего, что я с самых истоков?

– Так даже лучше, – заверила её.

– Так вот, долгое время и я, и родители считали, что Тьма обделила меня даром. Это, конечно, безумно огорчало, не буду скрывать. А в двадцать пять моя способность раскрылась, – последнюю фразу Азалия произнесла в задумчивости, видимо, мыслями переносясь в прошлое. – Ох, я уже и забыла, как это сложно – вспоминать былое!

– Может, не стоит тогда? – больше из вежливости, чем из желания, спросила я.

– Нет-нет, – отказалась Азалия. – В этом есть особое удовольствие. Поведать о себе, в очередной раз взглянуть на всё будто со стороны.

– Наверное, – неуверенно согласилась с ней.

– Как я уже сказала, в двадцать пять лет у меня внезапно раскрылся личный дар. И это было… ошеломляюще. Первая ночь с мужчиной закончилась невероятным разочарованием и чувством гадливости. К себе. Не скажу, что отличалась романтичностью и грезила о мужчине, у которого буду единственной, но оказаться сорок седьмой в списке побед на любовном поприще – уже слишком. Наверное, я смогла бы даже это простить, стерпеть, если бы наряду со всеми прошлыми любовницами не увидела ребёнка.

– То есть вы можете видеть… весь прошлый опыт и детей? – уточнила я.

– Мне понадобилось время, чтобы разобраться со своей способность. Мой личный дар – это умение видеть родственные связи по прямой линии, беременность, отца ещё не рождённого ребёнка. Удивительный и очень ёмкий дар, – Азалия произнесла это так, словно копировала чью-то фразу. – Но наказание жестоко, – тут же отрезала она. – Поначалу я думала, что сойду с ума от той грязи, в которую мне приходилось окунаться. Лишь через несколько лет я привыкла воспринимать наказание, как удобное знание.

– Так в чём оно заключается?

– Ты всё верно поняла, я вижу всех любовников или любовниц, в зависимости от пола собеседника.

– То есть, вот, совсем видите? Сам «процесс»? – заинтересовалась я.

– И узнаю человека, если он мне знаком, даже без чёткого лица, – кивнула Азалия.

– Жестоко, – согласилась я с одним из предыдущих высказываний. – Это же… не могу представить такого!

– О, поверь, за сорок лет я настолько привыкла, что удивить или поразить меня сложно, – Азалия тихо засмеялась.

Искренний смех мамы Тео только убеждал в правдивости её слов. Вот только…

– И вы сейчас смотрели, были ли у меня мужчины? – не скрывая возмущения, спросила я.

– Джениса, – почти с упрёком произнесла она, – поверь, я не настолько любопытна. Но будем последовательны, хорошо?

– Нет, вы ответьте, – заупрямилась я.

– Артемио предполагал, что ты ждёшь ребёнка, и потому твой отец потребовал исполнения ранее заключённого договора. Я же хотела развеять все сомнения по этому поводу. Если бы у тебя и были мужчины, мой сын не узнал о них от меня. Пусть я и мать, но к тому же ещё и женщина, и понимаю, когда болтать не следует.

– Вы хотите сказать, что договор был заключён больше, чем два месяца назад? – зацепилась я.

– Именно это я и сказала, – кивнула Азалия.

Моя теория разрушилась. Не мог же папенька заранее знать, что я натворю? Или догадывался? Нашёл мои записи? Разобрался в них? Верилось слабо. И Артемио, выходит, ожидал пузатую невесту, потому и не стремился к настоящему браку. Но ведь не зря муж спрашивал о Дженго? А ещё эта странная настойчивость на сыне. Уж не пытался ли Тео помочь мне, показать, что примет ребёнка, несмотря на этой якобы обман?

Я окончательно запуталась…