«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

До того как я войду в подробности рассказа об экспедиции, следует показать, на каких условиях я принял приглашение на службу Ее императорскому величеству [далее зачеркнуто:] *на условиях, которые никогда не соблюдались, и так случалось с каждым иностранцем, который им служил, поскольку таков их принцип – никогда не позволять иностранцу ничего вывозить из их страны*.

Первый пункт моего договора заключался в том, чтобы увольнение с королевской службы было получено российским министром[209 - Министр, т. е. дипломат. Граф И. Г. Чернышев был в ранге чрезвычайного и полномочного посла Российской империи при королевском дворе Британии.] и половину моего [британского] жалованья[210 - Половинное английское жалованье (half-pay) платили всем британским военным, которые оказывались без назначения (по сути, в запасе).] мне бы продолжали выплачивать во время моей службы в России. Королевское увольнение было российским министром получено, но с моим половинным жалованьем решить не удавалось, однако я был весьма удовлетворен графом Чернышевым[211 - Элфинстон много раз меняет написание фамилии графа Чернышева («Cernichew», «Czenichew» и только в последней части записок «Czernichew»).], который пообещал, что эти деньги я буду получать в России.

Во-вторых, я настаивал на получении чина, оклада и содержания вице-адмирала Великобритании[212 - О значении офицерского ранга как маркера социального статуса в Британии XVIII в. см.: Wilson E. A Social History of British Naval Officers, 1775–1815. Woodbridge: Boydell Press, 2017. P. 185–222 и др.]. Мне ответили, что это слишком высокое требование, чтобы выполнить его сразу, но что мне дадут чин старшего контр-адмирала, и, соответственно, при первом же удобном случае я получу следующее назначение вице-адмиралом; этим я и удовлетворился; и поскольку императрица согласно подписанному ее послом графом Чернышевым акту (этот акт позднее он отрицал) добавила к моему назначению контр-адмиралом немедленное присвоение мне чина бригадного генерала и тысячу рублей годовых, я был также удовлетворен.

В случае любого несчастья, которое могло со мной приключиться, я требовал триста фунтов стерлингов годовых для моей жены и двух дочерей или для тех из них, кто останется в живых. Мне ответили, что по указу Петра Великого вдовы получают сумму, равную жалованью мужа, если они вновь не выходят замуж, а сыновья и дочери получают восьмую часть того же до известного возраста[213 - Морской устав 1720 г. Гл. IV. П. 8: «Вдовам и детям убитых или умерших в службе давано будет жалования их по сему: жене 8-я доля; детям каждой персоне 12 доля. Сроки дачи: жене от 40 лет и выше по смерть или замужество, а меньше 40 лет един раз годовое жалование мужнее, разве будет так увечна, что замуж идти будет нельзя, то против старой довать до смерти. Детям: мужескому полу до 10 лет, женскому полу до 15 лет. Сие тем, которые доходов своих не имеют столько, сколько б довелось им взять по сему регламенту» – ПСЗ-1. СПб., 1830. Т. 6. С. 58.].

Было также согласовано, что, когда бы я ни вступил в службу, я буду командующим и получу восьмую часть всех призов, как и на английской службе[214 - Приз – захваченное военное или коммерческое судно. В отличие от Англии, в России во время войны 1768–1774 гг. еще выплачивали призовые деньги по морскому уставу 1720 г. (см. книга IV, глава IV «О награждении»; гл. V «О разделении добычи» («командирам – третья доля добычи… Аншеф-командующему 10-я доля с прочими флагманами из полученных… из взятых товаров – адмиралу 10-я часть…»); кн. V, гл. VI «О разделении добычи из призов невоинских»). В Англии к XVIII в. сложилась практика выплаты по долям. Доли выдавались по рангу из общей суммы проданного приза после оплаты всех расходов и налогов – см.: Burchett J. A Complete History of the Most Remarkable Transactions at Sea. London, 1720. Preface; см. также: Baugh D. A. British Naval Administration in the Age of Walpole. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1965. P. 112–113, n. 72; McLeod A. B. British Naval Captains of the Seven Years’ War: The View from the Quarterdeck. Woodbridge: Boydell Press, 2012. P. 145. О развитии призового права в Российской империи см.: Leikin J. Prize law, maritime neutrality, and the law of nations in imperial Russia, 1768–1856. Ph. D. diss. University College London, 2016. P. 135–178.]. Все эти условия были согласованы без сомнения в том, что человек, представляющий своего суверена в качестве посла, будет соблюдать и то, что не занесено на бумагу, как написанное.

Единственное, мне оставалось получить увольнение от короля. Граф сел и написал государственному секретарю лорду Рочфорду[215 - Рочфорд Уильям (Earl of Rochford, William Henry Nassau de Zuylestein, 4th Earl of Rochford, 1717–1781), дипломат и государственный деятель. С 1768 по 1775 г. был одним из британских государственных секретарей.] от имени Ее императорского величества записку с просьбой выдать мне разрешение для вступления в службу императрице. На следующий день посол [Чернышев] показал мне записку, полученную от графа Рочфорда, в которой, насколько я помню, было написано следующее: «Его Величество всегда рад удовольствовать Ее Императорское Величество в этом и во всем остальном, что в его власти, и приказы, касающиеся капитана Элфинстона, будут отправлены в Адмиралтейство». При получении этой записки был назначен день моего отъезда, и я думал, что отныне должен заботиться только о том, чтобы быть к отъезду готовым, но несколько дней спустя я получил следующее послание от секретаря Адмиралтейства мистера Стивенса[216 - Стивенс Филипп (Stephens Philip, baronet, 1723–1809) был секретарем Британского Адмиралтейства в 1763–1795 гг.]: «Мистер Стивенс выражает свои наилучшие пожелания капитану Элфинстону и оповещает его, что сэр Эдвард Хок[217 - Хок Эдвард (Hawke Edward, 1st Baron Hawke, 1705–1781), адмирал британского флота с 1766 по 1771 г. Первый лорд Адмиралтейства. О нем см.: Mackay R. F. Admiral Hawke. Oxford: Clarendon Press, 1965.] известил Адмиралтейство[218 - Board of Admiralty – совет лордов Британского Адмиралтейства, заседавший под председательством Первого лорда Адмиралтейства; ведал организацией британского флота с 1628 по 1964 г. Совет отвечал перед королем и парламентом по всем военно-морским вопросам. Совет заседал в центре Лондона в Уайтхолле, где располагались и все государственные конторы. Подробнее о его полномочиях и деятельности см.: Baugh D. A. British Naval Administration in the Age of Walpole. P. 29–92.] о воле его величества отпустить Элфинстона на службу в качестве флагмана (Flag Officer) Российского флота. М-р Стивенс ожидал письма от капитана Элфинстона, желающего разрешения вступить на службу Ее императорского величества, и по этой причине капитан Элфинстон не получил официального увольнительного письма. В связи с изложенным м-р Стивенс будет рад видеть капитана Элфинстона в понедельник в Адмиралтействе в 12 часов. Суббота 17 июня».

Я явился к м-ру Стивенсу в назначенное время и по его требованию под диктовку написал следующее письмо:

Сэр, имея приглашение служить в качестве флагмана Ее величеству императрице всея России, я прошу почтенную комиссию лордов Адмиралтейства о разрешении вступить в указанную службу.

Ваш

Д. Э.

Филипу Стивенсу, эсквайру, секретарю Адмиралтейства.

Поскольку Филип Стивенс, секретарь Адмиралтейства, пожелал поставить на письме дату 8 июня, то он тут же вручил мне следующее увольнительное письмо, датированное в конторе Адмиралтейства 9 июня 1769 г.:

Сэр,

Зачитав лордам-комиссарам Адмиралтейства Ваше письмо от 8 июня о желании получить разрешение вступить на службу императрице России во флагманской должности, я получил приказ их сиятельств лордов сообщить Вам, что во исполнение воли Его величества, переданной им сэром Эдвардом Хоком, они с удовольствием дают Вам увольнение, чтобы Вы могли отправиться во владения императрицы России и вступить в службу Ее императорского величества на флагманскую должность согласно Вашему прошению при условии, что Вы вернетесь в Англию тогда, когда потребуетесь, или по особому желанию их сиятельств лордов, или по публичному извещению, напечатанному в Лондонской Газете (London Gazette[219 - London Gazette – британская правительственная газета, выходящая с 1665 г.]), и что Вы при первой же возможности передадите мне для сообщения их сиятельствам аттестат от посла Его величества при дворе в Санкт-Петербурге, когда Вы вступите на российскую службу.

Ваш, сэр, покорнейший слуга

Филип Стивенс.

Я не стану занимать время моих читателей, прилагая к сему утомительный морской журнал всего путешествия, а приведу лишь записи о некоторых решающих моментах, которые должны повергнуть в изумление моряков всех наций.

Таким образом, я начинаю свое повествование с моего приезда в Санкт-Петербург и вставляю в повествование письма согласно их датам.

Прибыл я в день годовщины вступления на российский престол Ее императорского величества[220 - Имеется в виду семилетняя годовщина переворота 28 июня/9 июля 1762 г., приведшего Екатерину II к власти. В 1769 г. ее праздновали в Петергофе.] и имел честь на следующий день впервые быть представленным всему двору. Любезный прием, которым я был удостоен от Ее величества, великого князя и большинства дворянства, наполнил меня столь сильной благодарностью, что я задумался, смогу ли в полной мере проявить свои возможности на службе России. Любезный комплимент, который мне сделала императрица во время моего ей представления, выказал остроту ее ума. Поскольку я очень плохо говорил по-французски, я попросил английского посла лорда Каткарта[221 - Cathcart Charles Schaw, 9th Lord Cathcart (1721–1776), глава старинного шотландского рода, британский посол при дворе Екатерины II в 1768–1772 гг. О нем см. выше с. 67–69.], который был поблизости, принести от моего имени извинения Ее величеству за мой плохой французский. На это императрица ответила [лорду Каткарту]: «Скажите ему никогда не пробовать говорить по-французски, но выучить русский, хотя он не говорит хорошо по-французски, я слышала, что он заставлял французов понимать его»[222 - Императрица, вероятно, имела в виду участие Элфинстона в сражениях с французами в Семилетнюю войну, а возможно, и конкретную операцию 24 января 1761 г. против французского судна «Fеlicitе». Об этой операции много писали в газетах, а биограф контр-адмирала Александер Элфинстон даже предположил, что за операцией с берега близ Гааги наблюдал и «российский министр», затем порекомендовавший Элфинстона императрице. Но данные о «российском министре» никак не находят подтверждения.].

На следующий день были именины Его высочества великого князя[223 - Именины великого князя Павла Петровича отмечались 29 июня/10 июля в день свв. апостолов Петра и Павла.]. Я получил чин контр-адмирала[224 - 30 мая/10 июня принят был на службу капитаном бригадирского ранга, а 29 июня/10 июля сверх комплекта произведен в контр-адмиралы (ОМС. Ч. 5. С. 399; Дела Адмиралтейств-коллегии по части Средиземного моря и Архипелагской экспедиции – РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 58. Л. 137).], и мой старший сын[225 - Старший сын Джон (род. 14 августа 1756 г.) стал мичманом российского флота 29 июня/10 июля 1769 г., когда ему не исполнилось и тринадцати лет; Самьюэл Уильям (род. 11 марта 1758 г.) стал мичманом 1/12 октября 1769 г. в возрасте одиннадцати с половиной лет. В июле 1771 г. вместе с отцом оба сына были уволены со службы в чине лейтенанта российского флота. См.: МИРФ. Ч. 11. С. 363, 493. Об их российской службе см.: ОМС. Ч. 5. C. 400–402.] был произведен в офицеры, при этом я и мой сын имели честь быть допущенными императрицей к руке. Нам отвели апартаменты при дворе, и мы были удостоены чести обедать и ужинать с великим князем каждый день, [дворцовые] лошади и экипажи были в нашем распоряжении на все прочие удовольствия. Великий князь был столь отменно расположен к моим сыновьям, что я видел, как он целовал их по 20 раз на дню, и заметил, какую зависть это вызвало у придворных.

С момента моего прибытия я видел, что в Кронштадте[226 - Элфинстон название российской военно-морской базы пишет с ошибками: Constadt, Constradt и только с л. 7 – Cronstadt.] флот оснащали к отплытию, я воображал, что этот флот предназначен мне как командующему, и некоторое время флот находился в ожидании, но командовать им в конце концов был назначен адмирал Спиридов[227 - Г. А. Спиридов был назначен командующим первой эскадрой еще 20/31 марта 1769 г., но его назначение долго держалось в секрете (Секретный высочайший указ Адмиралтейств-коллегии от 20 марта 1769 г. см.: МИРФ. Ч. 11. С. 360–361).].

Прошли три недели, и я ничего не слышал о своем назначении, не мог я также увидеть и кораблей, которыми должен был командовать, а находиться под началом другого я не мог согласно подписанному [в Лондоне] договору.

Примерно в это время великий князь показал мне список из трех линейных кораблей и двух фрегатов, которые отметил адмирал Спиридов и которые крейсировали на Балтике, и сообщил мне, что им были отданы приказы вернуться в Кронштадт, чтобы встать под мою команду. Через один или два дня граф Панин пожелал видеть меня вечером в своих апартаментах вместе с капитан-лейтенантом Волчковым, [приписано:] *который до того был в Английском флоте*, в качестве моего переводчика[228 - Волчков Даниил Григорьевич (? – после 1812?) в 1752 г. стал учеником Морской академии; в 1762 г. унтер-лейтенант Волчков был отправлен с группой российских морских офицеров для стажировки на Британский флот и там определен «в вояжи в Средиземном море и Лиссабоне». В 1767 г. уже состоял в чине капитан-лейтенанта, плавал командиром судов в Балтийском море (МИРФ. Ч. 11. С. 11, 42; ОМС. Ч. 2. С. 81; о его учебе и службе см.: Феофанов. С. 38). О Волчковых позднее вспоминал Н. Г. Левшин: «Даниил Григорьевич Волчков и супруга его Марья Михайловна, урожденная Ртищева, тетка матери моей, – чета самая почтенная и дом их был один из приятнейших в Москве… Даниил же Григорьевич был учителем навигации императора Павла I и щедро награжден был от государя. Кроме чина действительнаго статскаго советника и анненской ленты 1-й степени, получил много денег и подарков, между прочим, пожаловано 5000 душ крестьян Марье Михайловне, „на булавки“, так именно и сказано. Старичок Волчков был очень скуп и собрал много. Часто любил разсказывать сон свой: когда он был еще в молодости очень беден, то видел во сне, что Божия Матерь ему подала кошелек с деньгами; он тотчас же приказал написать икону Богоматери, подающую ему кошелек, и что он, стоя на коленах, принимает дар. Сей образ всегда стоял у него в кабинете. Г.г. Волчковы, после нашествия французов, вскоре оба скончались в глубокой старости. Детей у них не было» (Левшин Н. Г. Домашний памятник Николая Гавриловича Левшина. 1788–1804 / Публ. и примеч. Н. П. Барышникова // Русская старина. 1873. Т. 8. № 12. С. 823–852).], чтобы познакомить меня с адмиралом Спиридовым. Когда мы встретились, граф Панин пожелал, чтобы я отправился поутру в Кронштадт, дабы посетить флот [карандашом сверху исправлено:], *эскадру*, адмирала Спиридова, осмотреть его состояние и составить о том рапорт, и что адмирал должен встретиться со мной и приказать всем своим капитанам и офицерам приветствовать меня и быть в моем распоряжении. Я был поражен таким требованием, предвидя, что оно вызовет ревность, я пожелал как-то отговориться от него, понимая, насколько странным может выглядеть, когда младший по чину инспектирует корабли старшего по чину; но никакие мои отговорки не были приняты во внимание. Рано утром следующего дня капитан Волчков ожидал меня на одном из ботов великого князя, чтобы отправиться в Кронштадт.

Я прибыл к адмиралу Спиридову, но его не оказалось на месте, вскоре я встретил его на улице в засаленной шубе и с длинной бородой. Он обнял меня с поцелуем Иуды, за что я хотел послать его к дьяволу, так как менее стойкого человека такой поцелуй мог бы отравить.

Я сказал ему, что собираюсь подняться на суда для осмотра его эскадры, ожидая, что я буду принят как офицер и что капитаны на местах готовы принять меня. Я сразу направился на корабли, но обнаружил, что на некоторых кораблях не было даже лейтенанта, не видно было и того, чтобы у них что-то делалось. Какие-то сведения мне удалось получить от некоторых шкиперов [приписано:] *или мастеров* (skippers, or masters), и увиденное привело меня к заключению, что я и не пожелал бы здесь командовать.

После того как я навел какие смог справки, я явился к адмиралу Спиридову и не сдержался, говоря о своем разочаровании, потому что не встретил на кораблях ни одного офицера, хотя ожидал, что адмирал отдаст приказы своим капитанам встречать меня, что и было согласовано с графом Паниным. Он отговаривался, что некоторые больны, а других нет на месте, но это было ложью, поскольку он отдавал им приказы ожидать его на военном совете, который он проводил ежедневно, а порой и дважды на день.

Подготовленный мною отчет графу Панину был не весьма благоприятным для эскадры. В то же время, видя полнейшее невежество в том, как следовало обеспечить успех экспедиции и сохранить жизнь ее участников, я счел своей обязанностью, получив на то дозволение, представить императрице следующее предложение[229 - Эта записка не совпадает с известной запиской Элфинстона от июля 1769 г., имеющей резолюцию императрицы «Исполнить по возможности». Ср.: Записка контр-адмирала Элфнстона о тех вещах, которые приготовить следует к вооружению ожидаемых в Кронштадте из флота вице-адмирала Андерсона кораблей и фрегатов, дабы тем оные привесть в состояние к предприятию столь дальнаго намериваемого пути (МИРФ. Ч. 11. С. 380–382). Ответы Адмиралтейства от 20 июля 1770 г. также последовали на пункты записки, опубликованной в МИРФ и мало совпадающей с текстом записки, приведенной здесь Элфинстоном (ср.: РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 57. Л. 157 об. – 164 об.).]:

Контр-адмирал Элфинстон покорно предлагает Ее императорскому величеству мнение, чтобы эскадра судов могла быть скорейшим образом снаряжена для блокады Геллеспонта и остальной флот, предназначенный для этой службы, отправился как можно скорее.

Если эскадру из 10–12 линейных кораблей (с двумя бомбардирскими и двумя или более брандерами, и чтобы по две гаубицы 6- или 7-дюймового калибра были на борту каждого линейного корабля, если не будет бомбардирских), подготовят к отплытию к 1 августу, то он нижайше предлагает с помощью Всевышнего силой проложить путь в Константинополь.

Для здоровья людей нужны еще и госпитальные суда вместо трех пинков, которые тяжелы в плавании.

Два старых 66-пушечных корабля можно снарядить, превратив их в 50-пушечные или во фрегаты, с мачтами, реями и легким такелажем, укомплектованные людьми, как на фрегатах, с орудиями, поднятыми на верхнюю палубу и на шканцы, а орудия с нижних деков поместить в трюмы, чтобы достаточное количество гамаков можно было закрепить на нижних палубах, а также несколько запасных гамаков могут быть размещены под средней палубой; они послужат в теплом климате для выздоравливающих.

Иметь достаточное количество риса, ячменя, изюма, смородины, сахара, сего [саго?][230 - Сего (sego) – растение семейства лилейных, произрастающее преимущественно в Америке. Лекарственные свойства и причины включения его Элфинстоном в список неясны. Вероятно, правильно sago: крахмалистый продукт, получаемый из ствола саговой и других пальм. Опыты с саго для предотвращения цинги проводил современник Элфинстона врач Британского флота Джеймс Линд.] и прочего с большим количеством коры хинного дерева[231 - «Jesuit Bark» (иезуитская кора, кора хинного дерева) – испанский иезуитский миссионер, натуралист Бернабе Кобо стал использовать хинин (кору хинного дерева) для лечения лихорадки и в 1632 г. привез это средство в Европу.], также иметь закупленные в Англии порошки доктора Джеймса от лихорадки[232 - «Dr. James’s fever powder», средство от лихорадки, запатентованное в 1746 г. английским врачом Робертом Джеймсом (1703–1776), который лечил им от различных болезней (начиная с подагры и цинги до чумки у животных). Хотя эффективность этого средства неоднократно ставилась под сомнение, его продолжали использовать до XX в. См.: Corley T. A. B. Robert James // Oxford Dictionary of National Biography. Oxford: Oxford University Press, 2004. Vol. 29. P. 732–733.] из расчета 50 порошков на каждую сотню человек экипажа на каждом судне эскадры[233 - Эти методы были разработаны в Англии для предотвращения цинги и других морских заболеваний, и Элфинстон демонстрирует знакомство с новейшими медицинскими методиками. О применении медицинских новаций в английском флоте см.: Lincoln M. Representing the Royal Navy: British Sea Power, 1750–1815. Aldershot: Ashgate, 2002. P. 163–165.].

Чтобы женщинам-сиделкам было разрешено по десять человек находиться на госпитальных судах, так как они обычно более осторожны и внимательны к больным и будут стирать их белье; для стирки нужно снабдить корабли мылом.

Чтобы лекарь[234 - Элфинстон использует здесь и далее термин surgeon, эквивалентом которого в российских ведомостях по госпиталю является слово лекарь, assistant surgeon – подлекарь. Зд. и далее мы переводим surgeon как лекарь. Об английской системе медицинской службы во флоте см.: Rodger N. A. M. The Wooden World: An anatomy of the Georgian Navy. London: Fontana Press, 1986. P. 20; Lincoln M. Representing the Royal Navy: British Sea Power. P. 161–162. О штате госпиталя в Архипелагской экспедиции см.: Смилянская Е. Б. Греческие острова Екатерины II. Опыты имперской политики России в Средиземноморье. М.: Индрик, 2015. С. 211.] и шесть ассистентов [подлекарей] могли быть взяты на борт каждого госпитального судна.

Чтобы достаточное количество постельного белья грубого холста было распределено на каждый гамак.

Если не будет времени на обшивку всех судов, то достаточное количество обшивных досок, гвоздей и [конского] волоса может быть распределено во флоте, чтобы сделать двойную обшивку, когда служба это позволит[235 - О специальных работах по обшивке судов, чтобы предохранить их в южных морях от червоядения и гниения, см., например: Гребенщикова Г. А. Чесменская победа: триумф России в Средиземном море: флот, война, политика. СПб.: Остров, 2015. С. 119–120.].

Чтобы прорубить иллюминаторы через один порт нижнего дека на каждом корабле эскадры так, чтобы не ослабить корабль.

Чтобы снарядили госпитальные суда, и они служили в случае надобности или как брандеры, или как дымовые корабли (smokeships).

Чтобы было большое количество зажигательной смеси и огнезапальных шнуров, чтобы пороховая смесь с истолченным тростником была плотно закрыта в бочках; и погрузить все это на борт в особо сохранной части корабля.

Чтобы 4 трубы или дымохода соорудить на каждом госпитальном судне, по одной трубе с каждой стороны от фок- и грот-мачт высотой в 15 футов от палубы, это послужит для вентиляции, а также отведет пламя от такелажа и парусов.

Чтобы перегородки камбузов (the frames of the galleys) были спущены на берег и удалось высвободить место для воды, которой, кажется, не запасаются в пропорциональных количествах.

Чтобы дополнительные боты можно было снять, а шлюпки лучшей для службы конструкции могли бы поместиться на их место.

Чтобы десять тысяч боевых комплектов (stand of arms) можно было распределить на судах, дабы вооружить, сколько возможно, греков с островов[236 - При обсуждении этого предложения в решении Адмиралтейств-коллегии записано: «13. На всякой случай не запотребно ли признано будет на сию ескадру положить около пяти тысяч мелкого ружья и несколко пистолет и шпаг для вооружения быть могущих иногда волонтеров из греков. – Против сего в очистке написано: по представлению сево отказано» (РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 57. Л. 160 об.).].

Ее величество милостиво разрешила вручить ей это предложение в гостиной после окончания приема, поскольку я имел честь обедать с императрицей и продолжал жить при дворе в каждодневном ожидании прибытия эскадры, которой я должен был командовать. Но этого не случилось до 29/4 [sic!] августа.

В тот же самый день [на самом деле 17/28 июля 1769 г.] после обеда императрица отправилась по суше в Ораниенбаум[237 - Ораниенбаум – императорская резиденция, расположенная на южном побережье Финского залива, ближайшая к Кронштадту пристань.] и оттуда с несколькими приближенными поднялась на свою яхту, чтобы посетить эскадру под командованием адмирала Спиридова перед ее отплытием. Эскадра теперь была готова к походу.

Я добрался до Кронштадта на одном из ботов великого князя как раз тогда, когда прибыла императрица. Я нашел ее с приближенными на борту адмиральского корабля «Св. Евстафий», где она полчаса ожидала, прежде чем появился адмирал, который слишком долго спал после обеда или слишком много выпил до него. Однако императрица, преисполненная доброжелательности и любезности, опустила это обстоятельство; через несколько минут они поднялись на квартердек, и императрица возложила на плечи адмирала Спиридова красную ленту ордена Св. Александра Невского, а капитаны этой эскадры Грейг[238 - Грейг Самуил Карлович (1735–1788), шотландец, один из самых выдающихся флотоводцев своего времени. На российской службе с 18/29 июня 1764 г. как капитан 1?го ранга. При Чесме командовал авангардом, за что получил орден Св. Георгия 2 степени. С 1775 г. вице-адмирал и главный командир в Кронштадте. С 1782 г. адмирал. В 1788 г. командовал русским флотом в войне со Швецией; за отражение шведского флота в битве при Гогланде пожалован высшим орденом Св. Андрея Первозванного. На его внезапную смерть от лихорадки на борту его флагмана Екатерина II отозвалась словами: «великая потеря, государственная потеря» (ОМС. Ч. 3. С. 437–440). О Грейге существует большая литература, см., например: Крючков Ю. С. Самуил Карлович Грейг, 1735–1788. Изд. 2-е, перераб. и доп. Николаев: Наваль, 2008; Cross A. Samuel Greig, Catherine the Great’s Scottish Admiral // Mariner’s Mirror. 1974. Vol. 60. No. 3. P. 252–265; Warner Richard H. Greig, Sir Samuel (1735–1788) // Oxford Dictionary of National Biography. Vol. 23. P. 697–698.] и Барш[239 - Барш Иван Яковлевич (1728–1806) во флоте с 1736 г., начинал «волонтиром», вероятно, при отце – тогда капитане, а позднее вице-адмирале Якове Саввиче (вар. Савиче) Барше; с 1788 г. командир Архангельского порта, с 1790 г. адмирал (ОМС. Ч. 2. С. 30–32).] были произведены в командоры бригадирского ранга[240 - Грейг вспоминал об этом: «Когда флот был вооружен и совершенно готов к отплытию, Ее величество, во внимание к тому, что экспедиция эта была первая, посылаемая в столь отдаленные страны и в таком роде, всемилостивейше удостоила флот своим посещением 17 июля 1769 года, за день до отплытия его из Кронштадта. По прибытии на корабль „Евстафий“, на котором адмирал Спиридов имел свой флаг, она возложила на него орден Святого Александра Невского, произвела капитанов Грейга и Баржа в капитан-командоры и приказала выдать всем чинам флота четырехмесячное жалованье не в зачет, а потом повелела флоту отправиться в море. – [Грейг С. К.] Собственноручный журнал капитана-командора (впоследствии адмирала) С. К. Грейга // Морские сражения русского флота: Воспоминания, дневники, письма. М.: Военное издательство, 1994. С. 89–90, далее ссылки на это изд.: Собственноручный журнал капитан-командора С. К. Грейга.]. Затем императрица вернулась в Ораниенбаум.

Я же отправился на корабли, которыми должен был командовать, и нашел полную разруху. На них снимали паруса. Казалось, что офицеры были угнетены необходимостью готовиться к выходу в море и представляли, что за ними послали только ради того, чтобы все размонтировать из?за скорого наступления зимы. Этот сезон приближался, и большинство людей придерживалось мнения, что вторая эскадра не успеет подготовиться, особенно в связи с тем, что ее суда были в худшем положении, чем ежели бы они только что были спущены на воду; их теперь нужно было полностью разобрать, их амуницию и провизию сгрузить на берег, чтобы повалить их набок.

Мачты, реи, паруса, снасти, блоки, шлюпки, как говорили, были в хорошем состоянии, и для меня было естественно предполагать, что все это соответствует действительности, поскольку они должны были в течение трех недель быть готовы к выходу из Ревеля (где их снаряжали для летнего плавания), да и Адмиралтейство настаивало на том, что иначе и быть не может. Но первое обследование показало, что все было прогнившим и негодным. Однако еще большим несчастьем было то, что на складах не оказалось никаких запасных материалов. Трудно поверить, что в стране, которая снабжает пенькой всю Европу, на складе не нашлось и фунта пеньки, так что пришлось купить 30 тонн пеньки у наших [английских] купцов[241 - По данным, собранным Хербертом Капланом в Британских архивах, в конце 1760?х гг. из России вывозилось почти 22 000 тонн пеньки в год. Русская пенька составляла от 88% до 91% пеньки в Велокобритании. См.: Kaplan H. Russian Overseas Commerce with Great Britain during the Reign of Catherine II. Philadelphia: American Philosophical Society, 1995. P. 66–69.]. Не смог я найти и приемлемой снасти, чтобы можно было крепить даже купеческое судно[242 - На купеческое судно нужно значительно меньше пеньковых снастей, чем на военный корабль.].

Задолго до того, как было повалено первое судно, я попросил несколько новых мачт, чтобы иметь их под рукой на случай аварии (ибо они поваливают судно за обе мачты). Если они не понадобятся, они останутся про запас. Но Адмиралтейство не прислушалось ни к каким предложениям, наоборот, первоприсутствующий в Адмиралтействе адмирал Мордвинов[243 - Мордвинов Семен Иванович (1701–1777), адмирал (с 1764 г.), вице-президент Адмиралтейств-коллегии. В решениях Адмиралтейств-коллегии есть протокол от 20 июля, в котором значится: «По данным за подписанием собственные Ея императорского величества руки господину адмиралу и кавалеру Мордвинову в 14?го сего июля Ея императорское величество поручает особливому попечению ево отправление отсюда контр-адмирала Елфинстона во вверенными ему караблями и для того желает, чтоб он его, Елфинстона, без далних канцелярских переписок снабдил всем тем, чего он от него <…> требовать будет, а чтобы и по ево для сего требованиям адмиралтейская коллегия немедленныя отпуски чинила» (РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 57. Л. 157 об.). Сам С. И. Мордвинов упоминает в мемуарах, что из?за отправки эскадры Элфинстона ему приходилось часто ездить в Кронштадт, только за девять дней октября – «пять раз» (Записки адмирала Семена Ивановича Мордвинова, писанные собственною его рукою / [С примеч. и предисл. С. Елагина]. СПб.: тип. Мор. м-ва, 1868. С. 41).] из ревности противодействовал всем моим приказам.

Не мог я также заставить моих капитанов исполнять их обязанности: из нежелания выходить в море в позднее время года они на все от меня требовали письменных приказаний, тогда как я не мог давать таких приказов по той причине, что данный мне секретарь очень плохо понимал по-английски и совсем не знал голландской морской терминологии, которую русские получили от голландских офицеров, нанятых еще Петром Великим[244 - См.: Cracraft J. The Petrine Revolution in Russian Culture. Cambridge, MA: Belknap, 2004. P. 40–96, 398–409; Avery R. Foreign Influence on the Nautical Terminology of Russian in the Eighteenth Century // Oxford Slavonic Papers. 1981. Vol. XIV. P. 73–92; Кротов П. А. Об использовании голландского военно-морского законодательства при разработке уставных положений российского флота во второй половине XVII – первой полоине XVIII в. // Источниковедение: поиски и находки. Сб. научных трудов. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. университета, 2000. Вып. 1. С. 120–130; Он же. Голландцы и фламандцы в российском флоте в петровскую эпоху // Голландцы и бельгийцы в России, XVIII–ХХ вв. = Noord- en Zuid-Nederlanders in Rusland / Нидерланд. Рос. арх. центр (НРАЦ) – Гронинген; под ред. Эммануэля Вагеманса, Ханса ван Конингсбрюгге; пер. с нидерланд. Д. Сильвестрова. СПб.: Алетейя, 2004. С. 290–302.].