Гражина. Серия «Закованные в броню»

– Да, Андрей. Остановимся в доме на Подворье, где мы всегда жили, пока твой отец не решил воскреснуть из мертвых.

– В доме воеводы Ставского? – неожиданно раздался мелодичный голос герцогини де Монсада, произнесшей эту фразу по-немецки.

Эвелина обернулась и с удивлением посмотрела на темноволосую, белокожую, чем-то на минуту напомнившую ей Эльжбету, представительную даму среднего возраста, прибывшую, видимо, вместе с людьми герцога, которые привезли письма и должны были отправиться сопровождать Андрея в Краков.

Герцогиня де Монсада, в свою очередь, устремила пристальный взгляд на молодую женщину, о которой она столько слышала и влиянию которой на герцога она втайне завидовала. В следующий момент глаза ее широко раскрылись от изумления. Эвелина Острожская действительно была похожа на девушку с портрета Контарини, свою бабку, но в отличие от той, ее красота была более мягкой и женственной, но одновременно более хрустально совершенной. Герцогиня де Монсада даже затаила дыхание, когда Эвелина взглянула ей в лицо своими синими, чуть светлее, чем у Андрея, глазами, чистыми и холодными, как речная вода. «Бедняга Луис, – тут же с циничной усмешкой успела подумать она, – да уж, с Алицией ее действительно трудно сравнить, эта девушка просто редкостная красавица! И, судя по всему, также редкостная стерва!» В ее взгляде, как и в ее красоте, сквозила хрустальная беспощадность клинка.

– Мама, это Лусия, герцогиня де Монсада, – сказал Андрей, переводя взгляд с матери на герцогиню.

– Несравненная Лусия! – насмешливо протянул старый князь Острожский, тоже глядя на герцогиню. – Какими судьбами? Я по тебе скучал, маленькая интриганка!

– Вы не меняетесь, сеньор! – со вздохом сказала герцогиня.

– С чего бы это мне меняться? – согласился литовский магнат. – В моем возрасте меняться не только трудно, но и вредно. С какими намерениями пожаловали, дорогая герцогиня? Взглянуть на Эвелину, надо полагать? Посмотреть на женщину, ради которой мой внук удрал из Испании и Италии сразу же после того, как обеспечил тебе наследство?

Герцогиня покачала головой.

– Вы неисправимы, князь! Почему бы вас не начать думать о людях больше хорошего, чем плохого?

– Хорошая идея, дорогая герцогиня, но она не относится к вам. О вас лучше думать плохое, чем хорошее! Так, по крайней мере, не будешь обманут и разочарован впоследствии! Итак, какова же ваша программа на этот раз? Постараться втереться в доверие к Эвелине, как некогда к Алиции, а затем уговорить ее поселиться в Италии? А если не получится, отравить или подставить ее, как Алицию, а самой увезти Луи или Андрея в Венецию? Кто вас больше интересует на этот раз? Отец или сын?

Герцогиня де Монсада натянуто улыбнулась, растерянная градом язвительных вопросов, которыми забросал ее внезапно пришедший в дурное расположение духа старый князь. Удивленная Эвелина и раскрывший рот от неожиданности Андрей, никогда не видевшие подобного поведения от всегда ласкового и мягкого по натуре в обращении с людьми деда, в немом изумлении наблюдали за этой сценой, не в силах вымолвить ни слова.

– И вообще, я вас не приглашал, сударыня! – не на шутку разошелся старый князь. – Езжайте и живите с Острожским в Вильне, или в Остроленке, если он вас туда пустит, но не у меня в доме! Все, разговор закончен!

С неожиданной для него силой и энергией, литовский магнат схватил за руки Эвелину и Андрея и почти силой потащил их в дом. Обернувшись через плечо, чтобы еще раз посмотреть на герцогиню, Эвелина увидела искаженное гневом лицо женщины и невидящий, полный ненависти взгляд, который она устремила в спину старого князя.

    1417 г., Вильна,
    Великое княжество Литовское

Неделю спустя, в Вильне, герцогиня вскользь, открыто не жалуясь, упомянула о состоявшемся в Вязьме разговоре со старым князем только что вернувшемуся из Мальборка герцогу, официально принявшему имя князя Острожского и занявшему официальный пост посла великого князя Витовта в Мальборке, все еще остававшейся столицей Тевтонского Ордена крестоносцев.

– Какого черта вы вообще отправились в Вязьму, тетушка? – в голосе князя Острожского слышалось подлинное недоумение. – Вы что же, забыли, как не любит вас мой литовский дед?

– Я только хотела увидеть Эвелину! – сказала герцогиня, обороняясь.

– Вы увидите Эвелину через месяц или два, если она решит последовать моему приглашению и приедет ко мне в Вильну. Зачем вам лишние неприятности?

– А если она не приедет?

– Тогда я поеду и заберу ее сам.

– А если он тебя не пустит?

– Лусия, – Острожский невесело рассмеялся. – Он меня пустит, не сомневайся. Как только я немного освобожусь от дел, связанных с переговорами в Мальборке, я поеду в Вязьму за Эвелиной. Если, конечно, она не появится в Вильне раньше.

– Я слышала, как она сказала князю, что собирается сопроводить Анри в Польшу, ко двору Ягайло, и лишь затем отправиться в Вильну! – вспомнила герцогиня.

Глаза Острожского блеснули нескрываемым торжеством.

– Она приедет! – только и сказал он.

Герцогиня заморгала глазами, удивленная его реакцией, в то время как она рассчитывала на абсолютно противоположную.

– Луис, она поедет в Польшу, к королевскому двору! Ты сам сказал, что король Ягайло весьма к ней неравнодушен!

– Вздор! – Острожский расслабленно откинулся на спинку стула, отложив обеденный прибор на стол. – Ягайло уже снова женился. Правда, большая половина его двора не одобряет выбора королевы. В том числе и дражайший пан Олесницкий.

– Какая разница! – закричала герцогиня. – Она все равно может просить короля о разводе!

С непонятным ей выражением в темных глазах, Острожский пристально взглянул на герцогиню.

– Вам-то какая печаль, Лусия? Что это вы так разгорячились?

– Вот теперь ты очень похож на своего деда! – огрызнулась донна Лусия. – Мне просто очень понравилась твоя жена, она такая красавица! Будет жаль, если она уплывет прямо у тебя из рук!

– Лусия, я хочу предупредить вас.

Острожский выпрямился на стуле, его лицо снова стало серьезным, а в глазах зажглись искры, обычно не предвещающие ничего хорошего собеседнику, даже несмотря на то, что он оставался совершенно спокоен и невозмутим.

– Если Эвелина захочет со мной развестись, она разведется. Я не собираюсь ее принуждать, хотя без конца повторяю это вслух для нее и для деда. В этом случае, чтобы вы сильно не обольщались, я обещаю вам, Лусия, что никогда больше не женюсь. Если вы попытаетесь вмешаться в мои отношения с Эвелиной, все равно из добрых или не из добрых намерений, я отправлю вас назад в Испанию без каких-либо объяснений или оправданий с вашей стороны. Вы поняли меня, тетушка?

Герцогиня кивнула, понимая, что в данном случае ей следует с ним согласиться. Однако она не смогла удержаться, и несколько обиженно сказала:

– Конечно же, ты прав, Луис. Это твое дело. Прости меня. Но мне так понравилась Эвелина! А он не дал мне даже словом перемолвиться с ней! Теперь он наговорит ей обо мне всяких ужасов, и она вообще не захочет со мной разговаривать!

– Тетушка, вы меня пугаете, – Острожский насмешливо улыбнулся. – С каких это пор вы стали расстраиваться из-за того, что другая женщина не захочет говорить с вами?

– Это не просто другая женщина! – топнула ногой герцогиня. – Это прекрасная Эвелина Монлери, моя невестка!

– Вы говорите сейчас прямо как польский король, – поддел ее Острожский. – С одной лишь разницей, что он называет ее Эвелиной Острожской. Вы, часом, не влюбились в мою жену, тетушка? Вот уж никогда не замечал за вами подобных наклонностей!

Герцогиня сначала побледнела, потом покраснела, хотела было что-то сказать, но видно было, что в последний момент удержалась и, в притворной обиде поджав губы, наконец, вымолвила совершенно нейтральное:

– Перестань смеяться надо мной, Луис!

– Тогда перестаньте нести чушь, Лусия! Оставьте нас с Эвелиной в покое. Дайте нам самим разобраться с нашими взаимоотношениями.

– Но ты совсем ничего не делаешь для этого! – вскричала герцогиня. – Вот уже несколько месяцев, как ты вернулся в Литву, а ты ее еще даже не видел!

– Лусия, я в последний раз прошу вас остановиться!

Острожский гибко поднялся из-за стола. Герцогиня тут же вскочила со своего места и подбежала к нему.

– Луис! Прости меня! Я просто забочусь о тебе!

Острожский вздохнул, и, предотвращая поток ее извинений, перемешанных с упреками и просьбами о понимании ее положения, произнес, завершая разговор:

– Завтра утром я снова уезжаю в Мальборк. Постарайтесь вести себя прилично, тетушка.