Божественная комедия артиста Кукурузина

– А вы кто, – угрюмо спросил Антон Дрона.

– Это мой друг, Дрон, познакомься, – Кукурузин ухватился за соломинку с надеждой сменить тему.

Но надежда была напрасной. Антон говорил теперь тихо-тихо, словно из него вытащили всю силу:

– За что… – начал исповедь Антон. – Почему человек должен провести юность, одиннадцать лет тупо сидя на жопе?..

Докторша дёрнулась на последнем слове, но побоялась спугнуть откровение.

– Мам, ты же доктор, скажи, когда кости перестают расти?

– Э-э, к двадцати пяти годам, дорогой мой… – засуетилась, словно в поиске шпаргалки Наталья Васильевна и бросилась ощупывать плечи младшего сына. – А что у тебя …

– Мам, ты прости, я больше не буду орать… Но ты ответь мне, скажи, зачем я живу? Вы живёте? Другие? Для того чтобы экономика расцвела… или что?… это издевательство… А правда, какой смысл в жизни, кто-нибудь тут может сказать? Кто-нибудь знает?

– Антош, но вот мы в школу бежали с радостью… – Наталья не договорила.

– Я верю, мам! Но почему теперь не так?! – опять возвысил голос подросток.

– А что бы ты хотел? – вдруг прозвучал голос гостя. – Скажи. Хочешь пингвина покормить? – Завтра в зоопарке, у меня знакомая есть, ты сможешь в дверку пролезть, и там они. Идём?

– А школа? – спросила за сына мама.

– Возьмём день за свой счёт, – поддержал инициативу Кукурузин.

Эпизод 6

Не верите, в физическое проявление божественности, то есть в Бозон Хиггса? Значит, вы не верите в Нобелевскую премию.

Наконец, закончились съёмки, сериал отснят, а если точнее, то роль Кукурузина в этом фильме закончилась. У главных героев ещё два дня съёмок, а наш герой собирает свои вещи и направляется на электричку, отказавшись ждать служебный автобус. Три часа сидеть, ждать и слышать всю эту возню на съёмочной площадке, которая так желанно ожидаема, когда долго нет работы, и которая так раздражает после первого же дня?

Отцепили микрофон, стёрли грим, дали денежку, пожали руку и зачем-то надеются на дальнейшие встречи. Дай-то Бог, не в театр же наниматься. Там сейчас эксперименты один хуже другого, особенно с экскрементами, которые не метафора… Хоть любимая Маля любит в нём и актёра тоже. Но играть любовь, например, с другим мужчиной Кукурузину нереально. Видимо, он всё-таки не настоящий артист, а писатель, пережидающий непогоду в шкуре третьеразрядного лицедея.

Кукурузин выпил кофе, попрощался с Лёшей Долматом, такой же «соей» с третьих ролей, как и он сам, и пошёл в сторону леса, к дороге. В траве трещали кузнечики. Май почти сразу выдал июльскую жару. Лучше пройтись по грунтовой дороге до посёлка… километров шесть сказали? Ладно, главное – не заблудиться. Солнце уже начало палить спину, как из-за кустов вышел Дрон.

– Ух, я пока не привык что ли, – обрадовался Кукурузин. – А ты в курсе, мастер трансрессии, что я вчера начал писать… нашу книжку?

– В курсе, я же – дрон, – приятельски хмыкнул бывший Вергилий, – мне всё видно. Меня прямо в этой лимонной кофте увековечил… Решил писать без информации про Матрицу?

– Ну, старик, я её жду! Ты же видишь, у меня съёмки три дня подряд, но уже закончились. Как, кстати, Антоха в зоопарк сходил? Уже дважды, кажется?

– Трижды… Я их с Агатой познакомил, – хитро прищурился Дрон. – По-моему, получилось больше ожидаемого.

– В смысле? – Кукурузин остановился и в улыбке заблистал зубами на солнце.

– Они теперь вместе, – сообщил небесный информатор, – и, кажется, это большая судьба.

– Она же старше его, – радовался Кукурузин.

– Кому это когда мешало? – Поэт смотрел на солнце, прищурившись. – Она ему поможет, а вы отстаньте от него.

– Так что там с Матрицей? – спросил Кукурузин, вспомнив последнюю промелькнувшую на чудо-экране картинку: он увидел нечто, напоминающее водопроводную сеть. Миллионы труб и трубочек, по которым струились, мерцая, импульсы-огоньки, – это напоминало корни дерева и… это было красиво.

Дрон отбросил сухую ветку с дороги в кусты.

– Ну, ты же увидел сейчас бегущие по каналам огоньки… это мысли людей, они же – импульсы энерго-информации. Обрати внимание: одни бегут в одну сторону, а другие – в другую. Это программа Матрицы: она посылает импульсы-мысли людям.

– А человеческие мысли – она собирает?

– Не все, а только низковибрационные, на уровне выживания, обогащения, соперничества, пороков и прочего адского набора.

– Ой, – Кукурузин внезапно почувствовал пару гирь на плечах и сел на поваленный ствол дерева. – Ты что, и меня в ад потащишь?.. Типа посмотреть?.. Мы так не договаривались!

Дрон рассмеялся. Весело, легко и по-дружески.

– Нет, что ты! Ты уже и так в аду.

Целая минута была предоставлена оркестру кузнечиков. Наконец, Кукурузин подал голос:

– Ну, да… Ты прав, в каком-то смысле. А в каком смысле?

– Да всё ты и сам знаешь, про вашу «цивилизацию», и что вы с Землёй сделали, и сколько людей живут хуже животных, и невежества на душу населения почти не убавилось за последние триста лет. У каждого здесь свой Ад… Кроме тех, что здесь уже в Чистилище, – последнюю фразу Дрон произнёс почти игриво.

– Нормально спросить: а я всё-таки где? – взъерошил волосы артист.

– А для себя как определишь? Может, уже в Чистилище? Оно тут у вас есть, правда, в меньшем количестве, – почти смеялся поэт, – а Рай в душе переживают совсем немногие и не постоянно.

– Почему?

– Потому что ему здесь не место.

– Не место? Тогда вот вопрос Гамлета номер два: быть зачем? Что мы тут вообще делаем?

– Этот вопрос и твой братишка задавал, помнишь? Этот вопрос многие сейчас задают, пришло время. Старая матрица, то есть программа жизни или голограмма, как и любая старая компьютерная программа, меняется на новую. Это обычное дело, эволюция, и это так на любой планете, понимаешь?

– Что, вопросы к жизни меняются?

– Всё меняется.

– Будет Рай, что ли?

– Ада точно не будет, некоторые будут ещё так думать, «развлекать» себя какое-то время. В основном, люди будут учиться быть более свободными и счастливыми. Под это экономику постепенно перестроят, и прочие институты. Вот они – новые задачи, новые сложности, но и состояние лёгкое!.. Словно груз спадёт.

– Стой, как это спадёт? Куда он денется? Эти вечные проблемы, вся эта круговерть, эта война политиков…

Дрон стоял напротив сидящего Кукурузина. Несмотря на жару, лимонная худи была на нём.

– Жарит… – сказал парень без ответа.