Девочка, которая играла в жизнь

Девочка, которая играла в жизнь
Елена Тюлендеева

Это книга-терапия. Несколько судеб под одной обложкой. Бывает такое: все истории разные и одинаковые одновременно. С кем-то уже это было, а с кем-то вполне может произойти. Женщина, потерявшая ребенка в нелепой аварии. Супружеская пара на грани развода. Мальчик, который оказался никому не нужен. Девушка, потерявшая себя в поисках любви. Мужчина и женщина, которые любят, но не умеют слушать и слышать друг друга. Женщина, которая вдруг поняла, что построила совсем не ту жизнь, которую хотела. Что их объединяет? Как закончится каждая из этих историй? Узнаете, прочитав книгу.

Елена Тюлендеева

Девочка, которая играла в жизнь

От автора про котиков

Она очень любила котов. Мурчащих, толстых и пушистых. Трущихся щеками о ноги, выгибающих спину, и блаженно щурящих глаза на яркий свет. А он любил её. А котов… не очень. Они пахли, от них была шерсть, они мяукали в самые неподходящие моменты, лезли на столы и требовали ласки ночами и рано утром.

Кот у них был. Она его…выпросила. И он её так любил, что готов был этого кота терпеть. А потом отношения у них испортились. Они стали ссориться, и он стал кота… ненавидеть. Он на него проецировал своё раздражение и злость. Она переживала, он переживал, и кот решил уйти. На радугу. Не выдержал её переживаний и его раздражения. Он ушёл. А они – остались. Со своим раздражением и проблемами. Она после ухода кота съёжилась, обуглилась, почернела внутри. Захлёбываясь рыданиями от горя, обвинила во всем его. Злясь на себя страшно, ненавидя себя и её, он сказал: сама виновата.

Постепенно у них всё наладилось. Они научились друг друга слышать, и говорить, и ценить. И выяснилось, что он её сильно любит. Сильнее, чем прежде. И она его.

Только кота вот…не было. Толстого, мурчащего. Влезающего на коленки за лаской. Такого, чтоб его оба любили. Она – открыто. Он – потихоньку, ворча для приличия, но иногда тиская за пушистые щеки, и подкармливая вкусняшками. Не было и все тут. Она кота хотела. Но боялась. А вдруг… он не хочет. Выпрашивать тоже не хотела. Насильно мил не будешь, что уж там… Но зависала над каждой картинкой с котом, и над каждым котом, и вздыхала, глядя на котов. Она даже знала, какого хочет. Плюшевого. С прижатыми ушами. C мордой, как у кота из «Шрека». Полосатой окраски со смешным названием «Вискас». Знала – и мечтала втихомолку. Смирилась, что кота он не хочет. Она его и так любила. И заставлять не хотела нисколечко.

Он пришёл домой поздно вечером. Она вышла его встречать, а он вдруг запутался в кофте, стараясь что-то достать оттуда. Она приросла к полу и смотрела молча, как он сосредоточенно пыхтит. И вот в темноте прихожей раздался писк и из – за пазухи появился маленький комок. Полосатый. Плюшевый. С висячими ушами и виноватой мордой.

– На. – он неловко сунул комок ей в руки. – Пригрелся там, ни в какую не хотел вылезать. Только как его кормить, я не знаю. Мне сказали – как обычно, а я откуда знаю, как обычно – то!!! Ты держи, я в машину схожу, там всякое… лоток, наполнитель, игрушки разные! Я сейчас! Ты чего?! Ты чего, а?!

Она прижимала к себе кота и рыдала. Взахлёб. Так, что все тело дрожало. От счастья. От такого счастья, которое в себе уже держать невозможно. И улыбкой не ограничишься. Она рыдала, и по её светящемуся от улыбки лицу текли слезы водопадиками. И капали на полосатого плюшевого кота.

– Ну ты даёшь. Ну ты чего??? Подумаешь, кот! Ты ж хотела… Мне что, трудно, что ли?

Он гладил её по голове, и чувствовал её радость и любовь ладонями. Она улыбалась, и сама мурчала почти. Как кот. Который уютно расположился у неё на руке и довольно посматривал на них обоих. Потому что точно знал одно – он в этой семье будет всеобщим любимцем.

Этот рассказ я написала за 30 минут, прислонившись к стене магазина. У меня тряслись руки – так сильно слова просились наружу. Это был первый рассказ про отношения. Потом их стало много. Про обычных людей, обычные семьи. Они ссорятся, делают друг другу больно, мирятся. Эти люди просыпаются и понимают, что жили долгие годы не так, как им хотелось. Они плачут, теряют все и… находят. Себя, любовь, счастье.

Возможно, кто – то скажет, что у всех рассказов хороший конец и так не бывает. А я думаю – бывает. Все всегда заканчивается хорошо, нужно только уметь это хорошее видеть. Найти его в боли, страхе, отчаянии. Когда уже кажется, что вот оно – дно, и больше ничего хорошего и быть не может. Мне кажется, что секрет прост – нужно верить, что жизнь – она удивительная. И каждого из нас в этой жизни ждёт любовь, радость и СЧАСТЬЕ.

Этими рассказами я хочу показать тебе, мой читатель, что все может закончиться очень хорошо, даже когда кажется, что это немножечко – сказка.

Лёнька

– Опять проспал! Ну ты дебил, ну раззява, ну что ж за наказание такое!!!

Одеяло слетело со сладко спящего Лёньки, а остатки сна согнало подзатыльником.

– Я встаю, мам! Не кричи, все, встал уже, – пробормотал он, привычно потирая затылок и поплёлся в ванну.

Маму Лёнька любил. Он даже помнил, какая она была до того, как отец ушёл. Весёлая, красивая, целовала его постоянно и обнимала. А потом отец в один день собрал чемодан и сказал, что больше так не может. Вот просто так сказал и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. И, похоже, унёс маму с собой. За полгода она стала дёрганная и нервная, начала курить и пить на кухне тайком. Потом стали появляться мужчины. Они тискали Лёньку за щеку, как будто он малыш совсем, и дарили дурацкие игрушки. Уходили с мамой куда – то. Лёнька сидел один и украдкой посматривал на часы – ждал маму. Она приходила поздно, иногда весёлая, иногда в слезах. Мужчины менялись регулярно, никто не задерживался. И вот один раз мама в сердцах крикнула Лёньке:

– Что ж папанька тебя не забрал, спиногрыза?! Кто меня возьмёт такую, с довеском? Всем свои нужны, а ты, чужой, нафиг сдался? Так и останусь одна, на тебя всю жизнь загублю!!!

Лёнька тогда очень сильно обиделся и даже плакал в ванне, глотая рыдания, размазывая слезы и сопли кулаком по щекам. Он не знал, почему ушёл отец и почему ни он, ни мама ему, Лёньке, ничего не объяснили. Его счастливое детство с семейными прогулками по выходным, мамиными пирожками, книжкой на ночь, поцелуями и секретничаньем под одеялом закончилось. Мама больше не щекотала его за пятку утром, не целовала в румяные от сна щеки, не готовила ненавистную кашу на завтрак. Теперь она кричала, отвешивала ему пощёчины и затрещины. Завтракал Лёнька бутербродами, которые сам себе делал, а иногда вообще не завтракал, потому что мама забывала купить еду. Нет, он безусловно был уже взрослым – 10 лет – это, знаете ли, не шутка! Но ему до сих пор хотелось маминой ласки, её блинчиков, и каши даже, будь она неладна! Или с отцом поговорить, спросить, что делать, если Вовка из параллельного класса все норовит ему нагадить тайком. А получалось, что никого у Лёньки при живых родителях не было. Они сами по себе, он сам по себе.

И Лёнька принял мужское решение. Он решил о маме заботиться. Ну, раз отца нету! Он убирал в своей комнате, мыл посуду, мусор выносил. Один раз, когда в холодильнике было пусто 2 дня, разбил копилку и пошёл купил батон хлеба, пачку пельменей и колбасу. Наделал бутерброды, пельмени сварил. И уселся ждать маму с ужином. Мама пришла в слезах, на стол даже не взглянула. Накричала на Лёньку, что ботинки в прихожей валяются и захлопнула за собой дверь спальни. А Лёнька так торопился ей ужин приготовить, что совсем про них забыл, про ботинки эти несчастные!

Но он не сдавался. Вытирал подступающие слезы рукавом рубашки, шмыгал носом в конопушках и продолжал… заботиться. И мечтать, что однажды мама придёт к нему утром, пощекочет розовую пятку, поцелует макушку и скажет: «Лёнчиииииик!! Вставаааай! Ну вставай, соня, каша уже готова, давай, шлёпай умываться!» А он будет мычать и отбрыкиваться, и тогда она стянет его с кровати, прямо в одеяле, но будет смотреть, чтоб он не развернулся и не замёрз. И они будут хохотать, а потом он будет есть кашу, а она порхать по кухне, и каждый раз, проходя мимо, чмокать его то в щеку, то в шею, то в лоб, а он бухтеть: «ну мааааам!!!»

С этими мыслями Лёнька почистил зубы, умылся, и поплёлся на кухню делать бутерброды. Мама сидела боком на стуле и с кем – то переписывалась. По её улыбке Лёнька понял, что появился очередной мужчина, и, скорее всего, мама будет приходить поздно, а потом опять злиться и плакать. Понял, и вздохнул украдкой. Мама вдруг аж засветилась, улыбка её затопила всю кухню и на минутку Лёнька увидел прежнюю маму. Она вскочила, позвонила начальнику, сказалась больной. Потом убежала переодеваться в комнату, выбежала нарядная, чмокнула ошарашенного сына в макушку и сказала, что придёт поздно, но скоро все будет хорошо!

Мама не пришла. Ни рано, ни поздно. Лёнька ждал её, пока не уснул от ожидания на диванчике. А ночью его разбудили крики и шум под окном. Окно почему – то было открыто настежь, когда Лёнька пришёл домой, в такой – то холод, и цветы мамины на окне помёрзли. Лёнька окно сразу закрыл и цветы припрятал – боялся, что мама увидит и расстроится, а она такая утром была! Весёлая!

Ещё не до конца проснувшийся Лёнька завернулся в плед, открыл окно и свесился вниз – посмотреть, что за шум. И увидел маму. Она лежала на земле, спрятанная от прохожих густыми кустами палисадника, неловко вывернув руку и ногу, совсем раздетая, в одном платье, том самом, нарядном.

«Её ограбили!» – перепугался Лёнька и побежал маму спасать. И пальто её прихватил – замёрзнет же!

На дорожке около подъезда громко причитала соседка Анна Ивановна, рядом стояли и курили мрачные муж Анны Ивановны и её сын Василий.

– Ой, не пускайте его туда! – заголосила Анна Ивановна, заметив Лёньку в пледе и с пальто наперевес.

Её муж поймал Лёньку за плечо.

– Стой, пацан. Не надо.

– Вы что?! – рванулся Лёнька. – Она же… Замёрзнет! Вы что стоите! Ей не помогаете?!!!

– Некому помогать, пацан, – сказал непонятно муж Анны Ивановны и выругался. – Уже некому.

Лёнька завис на минутку. Как это? Некому? Вон она же раздетая, холодно ей, и с земли её никто не поднимет! А потом понял. Про окно и красное платье на снегу. Правда упала на его голову как гильотина и поделила жизнь на две части. Мамы больше нет. Она сама… Сама все решила и от Лёньки ушла. Совсем. И не поцелует она его больше и не пощекочет пятку. И подзатыльник не даст. Осознав это все, Лёнька завыл страшно. В голос, по животному завыл. Анна Ивановна как – то сразу прекратила причитать, уволокла Лёньку к себе, налила в рюмку чего – то пахучего и заставила его это выпить, после чего он провалился в тяжёлый и вязкий сон.

А утром, проснувшись, он начал собираться в школу. Соседка попробовала оставить его у себя, но Лёнька хмуро и серьёзно сообщил, что маме не нравилось, когда он школу прогуливал. И что? Как её нету – так сразу лоботрясничать? Анна Ивановна всхлипнула, зажала рукой рот, но ничего не сказала.

Соцработники пришли за ним прямо на урок. В класс заглянула директор школы и попросила Лёньку выйти. За дверью его ждали двое полицейских и две тётеньки неопределённого возраста и квадратного телосложения. В том смысле, что их рост был равен их объёму. Тётеньки сообщили, что Лёньке надо собрать ранец и пойти с ними к нему домой. А там он соберёт вещи, и они вместе поедут туда, где он теперь будет жить.

– Куда? – спросил Лёнька и вдруг обрадовался. Это ж отец наверно узнал о случившемся и берет его к себе жить!

– В Центр содействия семейному устройству детей, оставшихся без попечения родителей, – сообщила одна из тёток.

– Это в детский дом, что ли?! – переспросил умный и догадливый Лёнька, у которого сердце в пятки упало от такого известия. – А… мой папа?! У меня же папа есть!

– Твой папа, – хрипло сказала директор и посмотрела куда – то в сторону, – Сказал, что не имеет возможности взять тебя к себе. У него нет ни бытовых, ни финансовых условий для этого. Поэтому тебе лучше поехать… с женщинами, Лёня. Что уж делать…

Лёнька опять разревелся. Прямо перед директором, полицейскими и квадратными тётеньками. Мама его бросила. Отец предал. И вышло, что он один остался в этом мире, в одночасье. Совсем один и никому не нужен…

В детдоме он прожил ровно неделю. И сбежал. Понял, что не может. В первую же ночь его побили, за то, что он тихонько плакал под одеялом. Тут было не принято грустить. У него отбирали еду и вещи, толкали, пинали и щипали при каждом удобном случае. Он пожаловался воспитательнице – ему устроили тёмную. И отобрали нательный крестик на цепочке – подарок родителей на Лёнькино крещение. И пообещали прирезать, если скажет. Лёнька был не пугливым малым, но тут… испугался. Блеск ножика был такой реальный. И шею, с которой содрали цепочку, саднило тоже реально. Всю ночь он пролежал, прислушиваясь к тишине – идут или не идут его резать? И вдруг вспомнил, что мать ему рассказывала, что у неё в Рязани есть тётка. Пока мать с отцом вместе жили, мать её все забрать к себе хотела – старенькая она была уже. Но тётка не ехала – у неё был свой дом и хозяйство, и бросать она его категорически не хотела. К утру Лёнька решил: надо ехать к тётке! Он ей все расскажет, она его, конечно же, возьмёт к себе, а он ей будет помогать с хозяйством! И так ему хорошо стало от этой мысли, что он уснул спокойно и проспал целых 2 часа, пока его не разбудили.

На прогулке он просто отделился от носящихся по двору детей и юркнул в дырку между прутьями. Лёнька знал, что есть такая площадь трёх вокзалов, откуда электрички ходят. И что до неё надо ехать на метро – до станции «Комсомольская»! А там уж он спросит в кассе, как ему до Рязани добраться. Денег у него не было совершенно, но он считал, что сможет купить билет в долг, а уж потом возьмёт у тётки немного и отдаст! Его блестящий план рухнул в билетной кассе на вокзале. В автобус и метро его пустили бесплатно. А вот на вокзале все пошло наперекосяк. Во – первых, злая тётка в кассе сказала, что в Рязань поезда ходят только с Курского вокзала! Это надо ехать на станцию метро «Курская»! Во – вторых, никто ему бесплатно билета не даст! И, в – третьих, для билета нужен документ! Правило такое! Есть у него документ?

Документа у расстроенного Лёньки не было, в чем он честно и признался.

– Из дома удрал? – поинтересовалась кассир недобро и Лёнька перепугался. – Удраааал, – констатировала она, увидев его полные паники глаза. – Вон, пацан, пришли за тобой!

Лёнька обернулся и увидел полицейских, уверенно двигающихся в его сторону. Он пискнул и бросился бежать. Бежал он долго, распихивая толпу, рыбкой ныряя между людьми и чемоданами. Оборачивался, видел, что преследователи не отстают, и бежал дальше. Уже на улице он поскользнулся на льду и упал навзничь, больно ударившись спиной о землю.

– Не расшибся, пацан? – сверху к Лёньке протянулась заскорузлая рука в грязной перчатке с отрезанными пальцами.