Голубая лилия

Лилия бы точно забеспокоилась.

На лице эльфа застыло жёсткое, упрямое выражение. Сам он наверняка не знал об этом, но такое же выражение часто появлялось у Индила. Оно означало, что сдаваться он не намерен. Какими бы ни были ставки.

Кажется, впервые за долгие годы Марли проявил характер. Не присущий ему, не подходящий ему. Но в эти короткие моменты, что он провёл подле бледного, как полотно, друга, что-то у него внутри щёлкнуло.

– Я не знаю, слышишь ты меня или нет. Лилия говорит, что да. Я ей верю. – Марли замолчал. Он знал, чувствовал, что хочет сказать, но ему нужно было подумать… над тем, как это лучше сделать.

Слова внезапно полились сами собой.

– Вот что. Если ты решил, что хочешь умирать, – пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты страдал. Потому что очень тебя люблю, ты знаешь. Если ты умрёшь, я буду оплакивать тебя столько, сколько хватит сил, – Марли судорожно вздохнул, подавив подступившие к горлу рыдания. – Но если ты просто решил сдаться… Если так, то слушай. Да, я очень хочу верить в то, что ты слышишь меня. Если ты решил сдаться, то подумай ещё раз. Это очень похоже на шантаж… но я не смогу без тебя. Я умру без тебя. Ты должен это знать! Может, тебе кажется, что я смогу взять себя в руки, стать сильнее… Но я не такой. Я не смогу. Только благодаря тебе и ради тебя я всё ещё здесь – живой, хотя ни на что не годный.

Упрямое выражение никуда не ушло с лица Марли, но теперь он плакал. Ребёнок, которым он являлся, пусть не совсем по возрасту, никуда не пропал… Но Марли продолжил, взяв себя в руки.

– И если ты всё ещё не убедился, что нужен нам живым, то я ещё кое-что скажу. Лилия всё время сидит около тебя. Мы с Эльдалином спрашивали, почему. Она не говорит, просто улыбается. Она и спит, по-моему, тут же, хотя я звал её к себе. И послушай. Кажется, мы с ней подружились. Даже Эльдалин. И о тебе она горюет так же, как и мы, хотя знает тебя… мало. – Марли не стал прикидывать, сколько знакомы Лилия и Индил, особенно если учесть, что большую часть проведённого вместе времени последний был в бессознательном состоянии. – Так вот. Если ты умрёшь, она точно отсюда уйдёт. Я ей нравлюсь, она меня тоже любит, как тебя, но, кажется, она всё-таки уйдёт. Или король прогонит её.

«Или убьёт», – подсказал ему внутренний голос, изредка подающий здравые идеи.

Но Марли отмахнулся от него. Он никогда не хотел, чтобы Индил беспокоился, и если не нарочно так всё-таки получалось, очень переживал. И сейчас Марли вздрогнул – всё, что он тут наговорил, точно бы заставило его друга беспокоиться. Если он действительно слышал всё. Или хоть что-нибудь. И мог понять.

И вот теперь его решимость, даже злость (непонятно, на кого, но выместил он её частично на каминной щётке) мигнули и погасли, как догоревшая свечка.

– Я просто хочу сказать… Я люблю тебя. И она тоже. И Эльдалин. И…

Марли даже забыл, что хотел сказать. Его руки сами сжались в кулаки. Лицо уже было мокрым от слёз, но он не пытался сдерживаться. Как он устал от всего этого!

– Пожалуйста… только живи, – прошептал он и прижался губами к холодному лбу Индила.

Может быть, какая-то его часть надеялась, что его друг очнётся. Откроет глаза и скажет, что они так быстро от него не избавятся, и вообще с чего он, Марли, плачет.

Но Индил не шевельнулся.

11

Лилия сидела в широком проёме окна в конце коридора. Иногда поглядывала на дверь. Не хотела мешать Марли, но беспокоилась. Он знает Индила гораздо дольше её. Он его друг, учитель… защитник. Глядя на Марли, девушка иногда думала, что она не имеет права даже просто грустить. А уж плакать тем более.

Но странным образом Индил стал для неё очень важен. Может, потому, что они встретились в такой момент, когда и эльф, и она сама оказались в ужасном положении. Или просто им суждено было стать друзьями (Лилия никогда не отвергала подобные мысли). Но, как бы там ни было, она не желала Индилу смерти так же, как не желала бы её Ревеке. Или отцу и матери.

Лилия задумчиво подняла левую руку к глазам. Она стала болеть ещё сильнее. Воспаления не было, не могло быть. Но ранки словно открылись сами собой. Повязка уже почти вся пропиталась кровью. «Придётся просить помощи у Эльдалина, когда он придёт».

В голове у неё мелькнула странная мысль. Точнее, вопрос. Был ли дрозд, которого она прогнала, всё-таки тем же самым?

Но кто знает. Они действительно, на первый взгляд, все одинаковые.

Она немного вздрогнула, когда открылась дверь.

Марли вышел оттуда в состоянии даже более убитом, чем зашёл. Глаза у него немного покраснели, но не в этом было дело. А в его выражении лица. Оно казалось безмерно печальным и в то же время отрешённым. Лилия не думала, что такое выражение вообще может быть…

– Марли? – она позвала его, когда эльф поднял голову и начал искать её глазами.

Марли сразу обернулся к ней.

– Как дела? – спросила девушка, когда он подошёл и сел рядом на подоконник.

Марли тряхнул головой – волосы были убраны в косу на затылке – и кривовато усмехнулся. В этот момент его лицо приняло обычное добродушное и открытое выражение. Хотя печаль глубоко в глазах осталась.

– Даже не знаю, что сказать. Я словно… застрял где-то, понимаешь? Не в буквальном смысле, но…

Марли задумался, вопросительно посмотрел на девушку. Она уже поняла, о чем он говорит, но решила, что эльф должен сам оценить своё состояние.

– Ничего не происходит. Совсем ничего. Иногда я думаю – пусть уже что-нибудь случится.

«Пусть он или откроет глаза, или умрёт, наконец».

Да. Лилия тоже ловила себя на этой мысли. Понятное дело, что они не желали Индилу смерти и могли сидеть подле него столько, сколько потребуется. Но это было тяжело, и девушка понимала Марли. О чём ему и сказала.

– Это ужасная мысль, особенно если не забывать, что у сложившейся ситуации два выхода.

Марли отвернулся, поглядел в окно. На глаза навернулись слёзы.

– Но это не зазорная мысль. Она естественная.

Эльф опять посмотрел на девушку.

–Ты так считаешь?

– Я это знаю, – спокойно ответила она. – Я стала лекарем в пятнадцать лет. И видела людей, у которых умирали родственники. Кто-то умирал достаточно быстро, и это было даже проще. Но бывало, они долго лежали в постели. Или на лавке. Или просто на полу.

Марли внимательно слушал её. Он сидел так же, как Лилия, – забрался на подоконник и подтянул коленки к груди, положив на них подбородок. Из-за этого красивые зелёные глаза смотрели немного исподлобья.

– И часто со мной разговаривали… делились переживаниями, так скажем. Почти у всех возникало похожее чувство уже на второй день, – Лилия теперь тоже смотрела на Марли. – Однажды я почти две недели приходила к одной старушке. Ей было так много лет… по нашим меркам, естественно, и я удивлялась тому, что она ещё жива. Она очень сильно болела. Не ела, не двигалась, не разговаривала. А рядом всегда сидел её муж. Старик. Дряхлый старик. И однажды он сказал мне: «Я не могу больше. Я не хочу больше сидеть и ждать того, что произойдёт дальше».

– Она умирала? – спросил Марли.

Лилия на пару секунд задумалась.

– Да, – ответила она, – умирала. Он, наверное, чувствовал это, но не знал точно.

–Ты не сказала? – Марли немного удивлённо приподнял голову – теперь подбородок не лежал на коленях.

– Нет. Хотя знала, что помочь не могу.

– А зачем тогда ты ходила?

Лилия посмотрела в окно. День намечался прекрасный. В голубом, чистом небе не было ни облачка. Из леса долетал приятный прохладный ветерок.

– Моя обязанность. Я наблюдала за ней. Пыталась понять, что происходит. Но, наверное, я приходила и из-за того старика. Странно было оставлять его одного, наедине с умирающей женой. И когда в тот раз он сказал мне это, я спросила: «Неужели вы хотите, чтобы она умерла?»

– Но он же не хотел! – воскликнул Марли.