Моя белая снежная бездна.
***
Корабль мой лег, как кит забитый, замертво
Неистовым бренчаньем гарпунов,
А матросня хохочет: «Боже, дай ему
Святого царства, в ад он не готов!»
Смердят бока его древесными волокнами,
Слепой штурвал до черных ссадин стёрт.
Я возвращаю будущее в прошлое,
Вхожу, как Цезарь, в каждый новый порт.
А волны живы… Столько им отмеряно
К погибшим жалости, что не отдать врагу.
И пеной талой растекается, не веря им
Тоска по берегу сидящего на берегу.
***
Жареной рыбе уже все равно.
Можно отрезать ей хвостик.
Можно поджечь ее, бросить в окно.
Можно скормить гостю.
Можно соседу отдать за долги,
Глазки ей вытащить ложкой,
Челюсть свернуть, оторвать плавники-
Жареной рыбе – всё можно.
Можно скелетик ее просушить,
Лаком покрыть – и на полку,
Странный поступок, зато от души,
Без расстановки, но с толком.
Можно её заморозить, пускай
Тельце хранит прохлада.
Только про реку ей напоминать,
И туда отпускать —
Не надо.
***
«А ты думал, я тоже такая, что можно забыть меня…«А. Ахматова
Мы встречались на пристани осенью
Среди желтых отрепьев листвы,
И река голубыми полосками
Отражалась в причалах пустых.
А любовь наша – жалкая, милая,
Без оглядки летела к огням,
То взмывала и хлопала крыльями,
То катилась, как камень, к волнам.
Можно было не склеивать чашки,
Не читать по губам и глазам,
Много ходит таких же бродяжек
В городах, где не верят слезам.
Можно было не ждать, и недолго
Беспокойно метаться, грустить.
А потом в ясноглазое небо
Просто взять её – и отпустить.
Я помню только дрожь дождя,
Он нудно изнывал струной на деке.
Сейчас не знаю и не знала, уходя,
До вечера прощай, или навеки.
***
Не зови меня, земля,
Раньше не приду.
Облетает яблоня,
Вороны в саду.
Дождь по скатам
В лужи глаз
Слезы закатил.
Боже, ты зачем сейчас
Мне врата открыл?