Космические совы. Откуда я пришла – туда уйду

Сентиментально взирающей в небо,
И, в облаках скрывающей мысли.
Может, не я целовал твои плечи,
Таял в рассветах под крик воробьиный —
С богом хрипел от души в мятной неге,
Соприкасаясь с любовью ковыльной.
Может, и сны не со мной просыпались,
Боль не моя шелестела ночами,
И не твои листопады казались
Ярким оттенком с прологом печали.
Может, не я мазал красками осень,
Штрихи судьбы рисовал поперёк,
Зонт для двоих и невидимый дождик,
Синюю даль, за спиной – ничего.

Нет, это я запятнал одиночество
Винной листвою, бургундским похмельем,
И обнимать теперь буду я вечно
Самую лучшую знойную женщину…

настоящее

Ты давно слышишь небо моё,
то, которое тонет в морях —
в нём и вёсны и зимы на дне.
Настоящее жаждет тебя.

Не прошу, не мечтаю. Не смею.
Отдаю всё, что есть у меня.
Забирай, я не стану беднее.
Я собою вдыхаю тебя.

Не хочу я рассветы, где полночь,
не хочу и закаты тоски.
Я из сильной маленькой женщины
хочу в слабую перерасти.

Мне свобода, как камень, грузом.
Лишь других ей могу одарить.
Я с тобою желаю помнить
то, что прожито. Только живи!

Буду

Время «май», успевай закрывать глаза.
Если есть бог, то он убивает внезапно,
выключая рецепторы сна.
После нет ни одной стоящей аритмии,
чтобы не впасть в пустоту.
Он всё делает так,
чтобы в этом придурношном мире
стало тихо для женщины,
плачущей для себя,
для которой всеобщее равнодушие – нуль.
Совести нет. Вместо неё хлыст,
бьёт себе в радость то, что уже не живёт —
самый краткий срок у ненужной любви.
Для твоей – термоядерный кровоподтёк.
И втыкается дюжиной внутрь истошное «ню»
благовестным припевом, испорченным
в нотах «ми»:
«ты терпи, я немного ещё посплю».

«Потерплю. Не проснёшься – я буду жить»…

твоя

Я твоя в наших диких заброшенных вёснах,
Позволяю тебе шить из нежности новое время,
Об которое трутся сварливые жадные чайки
И киты-великаны, пуская фонтаны, смеются.
Для тебя я шептать буду странные тайные звуки,
Отдавая тепло, растворяясь в бездумных объятьях,
Танцевать без одежд, выгибая в движениях, тело
И бесстыдно желать миллиардный раз поцелуя.
Я твоя сумасшедшая, дерзкая, вздорная леди,
Разрешаю тебе выпивать моё бурное море,
Пусть меня обругают чужие сонливые боги,
Буду медленно таять с тобой, упиваясь любовью…

Глупые бабочки

Тесно под твердью скрипучего неба.
Грязные дворики, мыльные лужи.
Скучно от взгляда на лица ванильные,
Хочется выть, только голос контужен.
Город-коробка, с бантом канатным,
Травит жавелем гремучие нервы.
Здесь одиночество чистит карманы
От залежавшихся милых волнений.
И лишь во снах оживают желанья.
Глупые страсти стремятся к грехам.
И киноварною ягодой пахнут
Губы, что впились в сухие уста…

Липкое утро дышит в затылок,
В гвалте теряются зыбкие сны.
В крохотном теле желанья ютятся,
Бабочки в них опыляют цветы…