Он звал волков

– Нет. Нам нескучно. Просто мы не подумали, что делаем что-то плохое.

– Вы и не сделали, Кайса. Просто я переживаю за вас. Беспокоюсь о том, чтобы вы не попали в беду, не угодили в дурную компанию. Я хочу, чтобы вы были в безопасности.

София присела на постель между детьми и обняла их. Кайса прижалась щекой к ее плечу. Они просидели так несколько минут. В тесноте и полном молчании.

– Я сказала, что в лесу нет ничего страшного. Это не так, – серьезно сказала София. – Я имела в виду, что там нет ничего… странного, но в глубине живут дикие звери. В лесу можно заблудиться и пропасть. Я не хочу, чтобы вы гуляли там одни. Это понятно?

– Понятно, – эхом отозвались дети.

Они решили сыграть в прятки.

Неподалеку от леса была небольшая рощица, куда Эсбену и Кайсе ходить не возбранялось, поэтому в следующие выходные они вместе с Клеменсом направились именно туда. День выдался пасмурным и холодным. Серые тучи клубились над самыми верхушками деревьев, каждые полчаса шел снег.

– Догоняйте! – прокричал Эсбен, блуждая меж деревьев. Его ноги утопали в снегу, бег давался с трудом, но он все равно рвался вперед.

Клеменс нагнал его первым, следом – Кайса. Втроем они кубарем покатились по снегу, смеясь и награждая друг друга слабыми тычками. Снег набивался им под одежду, делая ее мокрой и тяжелой, но никто из детей не обращал на это ни малейшего внимания.

– В прятки! В прятки! – заладил Клеменс, поднявшись на четвереньки.

– Кто водит?

– Чур не я! – быстро отозвался Эсбен.

– И не я! – подхватил Клеменс.

Кайса хотела было сказать, что это нечестно. Правильным было бы рассчитаться, но у мальчишек так горели глаза, что она промолчала и согласилась быть водой.

– Считаю до двадцати.

– Не подсматривай, – предупредил ее Эсбен.

Кайса цокнула языком, зажмурилась и для верности закрыла глаза руками. Эсбен поспешил спрятаться за большим сугробом. Он быстро опустился на корточки, весь съежился и замер. Клеменс решил забраться повыше. Он осмотрелся и приметил дерево с крепкими, на его взгляд, ветвями. Клеменс поправил шапку, привстал на носочки, дотянулся до нижней ветки и обхватил ее ладонью, ствол дерева обнял второй рукой и обхватил ногами. Обычно он неплохо лазил по деревьям, воображая себя пиратом, которому нужно было забраться на мачту.

– Три тысячи чертей! Свистать всех наверх! – яростно прошептал Клеменс и подтянулся на руках, забираясь на ветвь.

Он карабкался все выше и выше и уже приметил место, где можно будет притаиться, когда с верхней ветки на него спустилось что-то черное и большое. От неожиданности Клеменс разжал руки, сорвался и полетел вниз.

– Клеменс! – закричал Эсбен и ринулся к другу. – Кайса, он упал! Иди сюда!

Вдвоем они окружили Клеменса. Он лежал на спине, тяжело дышал и смотрел в небо широко распахнутыми глазами. Из груди его вырывались хрипы.

– Ты в порядке?

– Что случилось?

Клеменс немного приподнялся на локтях и почти лихорадочно закрутил головой, пытаясь понять, что так напугало его. На ветви ближайшего дерева сидел большой ворон с блестящими черными перьями.

– Он меня напугал, – с какой-то обидой в голосе сказал Клеменс и кивнул на птицу.

– Повезло, что в сугроб упал, – заметил Эсбен. – Встать можешь?

Клеменс попытался пошевелить ногами, но тут же вскрикнул от внезапной боли в правой лодыжке.

– Не знаю. Нет.

– Что болит? – обеспокоенно спросила Кайса.

Клеменс присел и дотянулся до больной ноги. Осторожно ощупал ее пальцами сквозь плотную ткань штанов.

– Здесь.

Эсбен и Кайса помогли ему подняться.

– Опирайся о нас. Вот так. Мы отведем тебя домой, – говорила Кайса, придерживая друга за талию.

– Не торопись только, – добавил Эсбен. – Осторожно.

– Спасибо, ребята, – тихо сказал Клеменс. – Мне повезло, что вы были рядом.

Они медленно двигались по заснеженной тропе. На несколько минут из-за туч выглянуло яркое солнце.

Клеменс вдруг подумал, что мог оказаться в роще совершенно один. Лежал бы и лежал на снегу до самой темноты в полном одиночестве. Никто бы не пришел ему на помощь. Но теперь у него есть Эсбен и Кайса. Они его не бросят. Сердце Клеменса вдруг наполнилось теплотой и безграничной благодарностью. Он улыбнулся, несмотря на боль в опухающей ноге.

Улла убрала коробку молока в холодильник и присела на краешек стула. Йорген мыл посуду после ужина. В кухне горел приглушенный свет, пахло грибами, семгой и апельсиновым соусом. За окнами давно стемнело, тишина в доме прерывалась лишь шумом воды в раковине.

– Я так испугалась, Йорген, – тихо сказала Улла, когда муж выключил воду и повернулся к ней. – Подумала, что случилось что-то непоправимое.

У нее подкосились ноги, когда она в окно увидела очертания трех фигур в сгущающихся сумерках. Это было несколько часов назад, но перед глазами Уллы до сих пор застыла эта картина: ее младший сын, обмякнув, висит на плечах своих друзей и еле тащит ноги.

Йорген обмакнул руки полотенцем, подошел к Улле и мягко накрыл ее плечи теплыми ладонями.

– У него всего лишь растяжение. Проведет пару дней в постели. Все будет хорошо.

– Знаю.

– Вот видишь.

– Просто… Ты не почувствовал этого?

– Чего именно?

Улла сглотнула и положила ладони поверх рук Йоргена.

– Страха? Паники?

Йорген сделал шаг вперед и крепко обнял жену. Она прижалась щекой к его животу, закрыла глаза и зашептала:

– Я всегда так боюсь за них обоих. Стараюсь не думать о плохом, но я не переживу, знаешь, если что-то случится. Извини. Я знаю, что надумываю, но не могу перестать. Иногда это сводит меня с ума.