Ученик архитектора

– Тоже мне, указчик нашелся! Тебе какое дело? Эта скотина принадлежит не тебе, а султану!

Оба осыпали друг друга упреками и ругательствами, однако завязывать драку ни одному из них не хотелось. Наконец на шум сбежались матросы и отвели обоих к капитану – смуглому человеку, питавшему пристрастие к опиуму. Капитан носил сапоги на высоких каблуках, которые громко цокали, когда он расхаживал по палубе.

– Слон один, а погонщиков двое, – изрек капитан, глядя на насупившихся мальчишек. – Получается перебор. Один из вас явно лишний.

– Погонщиком назначили меня, – заявил Гураб. – А этот сопляк пробрался на корабль тайком.

– Я ухаживаю за слоном, а он ничего не делает! – подал голос Джахан.

– Заткнитесь оба! – рявкнул капитан. – Я сам решу, кого из вас оставить.

Но он не спешил принимать решение. Гураб и Джахан, ожидая, пока определится их участь, держались друг от друга подальше и по очереди ухаживали за слоном. На корабле с мальчиками обращались хорошо, а питались они вместе с матросами, разделяя нехитрую трапезу, состоявшую из соленого мяса, сухарей и бобов. Что касается слона, то пища, которую тот получал, была ему явно не по вкусу, а может, просто душная атмосфера трюма пагубно воздействовала на его аппетит. Так или иначе, Чота почти ничего не ел и с каждым днем терял в весе.

Матросы на «Солнечном луче», как и все моряки на свете, были чрезвычайно суеверны. Некоторых слов матросы никогда не произносили, полагая, что они притягивают несчастье. Под строжайшим запретом были, например, такие слова как «тонуть», «крушение» и «скалы». Не следовало также говорить «ураган», даже если он бушевал вокруг, швыряя корабль из стороны в сторону, словно щепку. Дурными приметами считались, кроме того: перевернутые кверху дном ведра, спутанные веревки, погнутые гвозди и беременные женщины. Тот, кому довелось услышать пение русалок, должен был немедленно перебросить через левое плечо щепотку соли, ибо пение это – зов дьявола. К тому же на судне действовало множество других неписаных правил: услышав что-нибудь неприятное, следовало сплюнуть и растереть плевок ногой; ни в коем случае нельзя было свистеть по ночам.

Джахан был поражен, узнав, что матросы с симпатией относятся к крысам. Считалось, что крысы покидают корабль перед крушением, поэтому присутствие серых грызунов на судне действовало на всех успокаивающе. А вот если на мачту садилась ворона, ее с проклятиями прогоняли прочь. Один из моряков признался Джахану, что перед отплытием сходил к колдуну и приобрел у того три попутных ветра. Конечно, он купил бы и больше, со вздохом сообщил собеседник, но у него была всего лишь одна серебряная монета, а колдун попался жадный.

Так или иначе, настал день, когда крысы исчезли. Небо, совсем недавно еще безоблачно-голубое, внезапно потемнело. Вскоре разыгралась стихия, название которой на корабле запрещалось произносить. Дождь хлестал как из ведра; порывы ветра едва не сбивали людей с ног; волны, которые с каждой минутой становились все выше, захлестывали палубу. Сломанный штурвал унесло волнами.

«Похоже, всем нам настал конец», – с содроганием думал Джахан. Но ему и в голову не приходило, что они со слоном должны стать первыми жертвами.

На третий день шторма в трюм спустились несколько матросов. Едва мальчик увидел их мрачные лица, сердце у него ушло в пятки.

– От этой скотины пора избавиться, – не разжимая губ, процедил один из моряков.

– Не надо было вообще брать его на борт! – подхватил другой. – Белый слон – это дурной знак. Он принес нам несчастье.

– Вы что, спятили? – возмутился Джахан. – Неужели вы и правда думаете, что все это устроил слон?

Но голос мальчика потонул в злобном ропоте моряков. Никто не желал его слушать. В отчаянии Джахан повернулся к Гурабу:

– Что ты молчишь, как бревно?! Они же убьют слона!

– А что я могу сделать? – пожал плечами Гураб. – Пойдем к капитану.

Джахан бросился вверх по лестнице. На палубе творилось настоящее светопреставление. Вокруг, куда ни глянь, вздымались грозные темные волны. Море забавлялось с кораблем, подобно злобному великану. В мгновение ока Джахан промок до нитки, голова у него закружилась от качки, и он судорожно вцепился в перила, опасаясь, что его смоет волной или унесет ветром. Найти капитана оказалось нетрудно. Его громовой голос, отдающий приказы, разносился по всему судну. Джахан подбежал к нему, схватил за локоть и принялся умолять спуститься вниз и убедить своих людей пощадить слона.

– Матросы испуганы, – ответил капитан. – Они не хотят, чтобы белый слон оставался на корабле. И их можно понять.

– Неужели вы позволите им выбросить Чоту за борт? И меня вместе с ним?

Капитан удивленно воззрился на мальчика.

– Ты-то здесь при чем? – бросил он. – Ты останешься на корабле. А от слона мы избавимся. Но убивать его никто не намерен.

– Выбросить Чоту за борт – это и есть убийство.

– Слоны умеют плавать.

– Но не в такую же погоду!

Джахан едва сдерживал слезы. Неожиданно в голову ему пришла новая мысль, и он ощутил проблеск надежды.

– Как вы думаете, султан Сулейман похвалит вас, узнав, как вы поступили с подарком, который послал ему шах? – спросил мальчик.

– Разгневанный султан не так страшен, как разгневанное море, – отрезал старый моряк.

– Вы говорите, что белый слон на борту приносит несчастье! – не сдавался Джахан. – Но убить его – значит навлечь на корабль несчастье еще более страшное.

– Я же сказал, никто не собирается убивать твоего слона, – пожал плечами капитан. – Если хочешь, я погружу его в лодку. И тебя вместе с ним. Тут поблизости есть остров, до которого, если повезет, вы сумеете добраться.

Он указал на одну из шлюпок. Джахан и подоспевший к тому времени на палубу Гураб ошеломленно переглянулись.

– Прыгайте оба! – распорядился капитан.

– Я не собираюсь обрекать себя на гибель из-за этого проклятого слона, – пробормотал Гураб. – Плевать я на него хотел.

– Ясно… – Капитан повернулся к Джахану. – А ты?

Мальчик понимал, что времени на размышления у него нет, тем более что от испуга он лишился способности соображать. Решение пришло само собой. Не говоря ни слова, он прыгнул в шлюпку.

– Это похоже на одну из притч о мудром царе Соломоне, – изрек капитан. – Как-то раз к нему пришли две женщины и привели ребенка, причем каждая из них утверждала, что именно она и есть его родная мать. Царь велел обеим взять малыша за руки и тянуть в разные стороны. Но одна из женщин наотрез отказалась делать это, не желая причинить ребенку вред. И тогда Соломон отдал мальчика ей, поняв, что она и есть настоящая мать. Вот и мы сейчас увидели, кто из вас настоящий погонщик, а кто самозванец, – заключил старый морской волк.

Чоту вывели на палубу. Слон обезумел от страха, ноги его разъезжались на мокрых досках пола. После нескольких попыток матросам удалось загнать животное в лодку, и через несколько мгновений ее спустили на воду. Слон издал душераздирающий вопль. Разъяренное море разинуло свою темную пасть и поглотило лодку, словно то была жалкая скорлупка.

* * *

Джахан смолк и поднял глаза на Михримах Султан, которая слушала, приоткрыв рот от ужаса.

– Как же вам удалось спастись? – выдохнула девушка.

– Нашу лодку прибило к маленькому острову. А потом нас подобрал другой корабль. Он назывался «Бегемот».

Губы принцессы тронула улыбка.

– И на этом корабле команда хорошо относилась к слону?

– Нет, ваше высочество. Там беднягу ждали новые беды. Многие моряки во время плавания заболели цингой. И, представьте, кто-то сказал, что мясо слона – лучшее средство от этого тяжелого недуга. Матросы уже готовы были убить Чоту, но их остановил капитан Гарет. Так что ему мы оба обязаны жизнью. Все остальное вам известно. Мы благополучно прибыли в Стамбул и ныне пребываем здесь.

– Жаль, что твоя история так быстро закончилась, – посетовала Михримах. – Мне кажется, если бы ты рассказывал тысячу дней, мне не наскучило бы слушать.

Джахану оставалось лишь сожалеть о своей опрометчивости. Он слишком быстро завершил рассказ, который можно было растянуть еще на несколько дней. А вдруг его высокородная слушательница теперь больше никогда не придет? Мальчик тщетно ломал себе голову, пытаясь придумать, каким образом вновь возбудить любопытство Михримах, и тут вдруг услышал хрип и судорожный кашель. Хесна-хатун, сидевшая поодаль, согнулась пополам, лицо ее стало багровым, дыхание – тяжелым и прерывистым. Дочь султана и погонщик слона бросились к ней на помощь. Михримах привычным движением развязала мешочек, висевший на поясе няньки, достала шепотку какого-то порошка и засунула той в нос. В воздухе моментально разнесся резкий запах. Джахан догадался, что странный аромат, который он иногда ощущал в присутствии Михримах, исходил из мешочка с сухими травами, что носила с собой ее провожатая. Хесна-хатун перестала хватать ртом воздух, дыхание ее стало более глубоким и ровным.

Девушка пояснила, что с ее няней случился приступ удушья: старуха давно уже страдала болезнью с мудреным названием «астма».

– Идем, дада, – сказала Михримах. – Тебе нужно отдохнуть.

– Да, мое ненаглядное сокровище, – ответила Хесна-хатун, поправляя на голове сбившееся покрывало.