Истон 2.0

Что, простите?!

Я чуть было не заржал на весь дом, но понял, что звуки застряли в горле, а по пищеводу словно огонь поднимался.

Какого чёрта?!

– Эм… Братан, завязывай с этим. Я всегда славился своим умением ставить людей на место и защищать слабых. Причём тут любовь, мать вашу?!

Терри с минуту рассматривал меня, будто бы только сейчас познакомился, а потом покачал головой, вздохнул и, взяв стакан, пробубнил:

– Это будет эпично.

Я даже не стал уточнять, что он имел в виду.

Глава 5

Селеста

Укутав Такера, я прогуливалась недалеко от детской площадки, пребывая в глубокой задумчивости и чувствуя, что моя тревожность повысилась до небывалых высот. В чём «опасность» материнства? Из самого очевидного – твой круг интересов сужается до анализа лучшего детского питания и реакции твоего ребёнка на него со всеми вытекающими. И под «вытекающими» я имею в виду все аспекты от возможной аллергии, когда ты в панике носишься с орущим ребёнком, как курица с отрубленной головой, до анализа цвета детской неожиданности на предмет усвояемости. Помимо прочего ты постоянно боишься, что ребёнок задохнётся или захлебнётся, упадёт и расшибёт голову, перегреется или переохладится. На каждом шагу ты боишься совершить ошибку. Это похоже на поиски клада без карты, компаса и хоть какой-то гарантии, что ты вообще его найдёшь. Каждый день несёт в себе потенциальную угрозу и, просыпаясь, ты подсознательно готовишься ко всему. И невзирая на огромное количество блогов, порталов и статей в Сети с опытом бывалых мамочек, твой опыт с малышом индивидуален. Ты никак не можешь подстраховаться и знать наперёд обо всём, с чем вам предстоит столкнуться.

Где-то я прочитала, что даже если вы буквально заделаетесь целью идеально воспитать ребёнка, минуя то, что по вашему мнение, неправильно сделали ваши родители с вами, следуя всем возможным советам врачей и интернет-психологов, штудируя всю существующую литературу на тему воспитания гения, записывая его на все возможные развивающие кружки, не обращая внимания на собственную изможденность и желание заорать во всю глотку, когда что-то идёт не вашему плану, то, увы, это нисколько не гарантирует, что ребёнок, во-первых вырастет таким, каким вы бы хотели его видеть. Во-вторых, это совершенно не спасёт его от возможной пусть и лёгкой, но психологической травмы, ведь ничто и никто в этом мире не идеален, и, что потенциально может шокировать ребёнка, никто вам наперёд не скажет. В-третьих, никто, в том числе и сам ребёнок, не скажет вам «спасибо» за то, что вы жизнь положили, отказываясь от собственного роста и развития, на воспитание чада. Поэтому всё, что нужно делать родителям, это попытаться не угробить ребёнка и спокойно воспринимать неудачи и промахи. В конце концов выросшее дитя всегда найдёт повод за что предъявить родителям и заплатить за эту уйму денег психологу, прорабатывая свои травмы.

Как же легко это звучит на бумаге и как это сложно даётся в повседневной жизни. Ведь в женщине природой заложено желание дать своему малышу всё самое лучшее, отказывая в чём-то себе. Во сне, в желаниях, в отпуске, в хобби. Женщине не объяснишь, что достаточно и того, что ты просто любишь своё чадо и делаешь всё, что в твоих силах. Ага, как же. Всегда кажется, что ты не дотягиваешь до воображаемого идеала. Всегда, услышав на детской площадке, что чей-то сын уже в год знает наизусть таблицу умножения и бегло читает на китайском, тебе хочется застрелиться, но перед этим записать несчастного малыша на ещё десяток развивающих курсов. Всегда чей-то невзначай брошенный комментарий, что ты делаешь что-то неправильно (с их «высоко профессиональной» точки зрения), выводит тебя из равновесия и заставляет усомниться в собственной адекватности.

Мама всегда желает лучшего своему ребёнку. Старается по максимуму обезопасить его, предугадать любую проблему и заранее решить её, создать такие условия, чтобы ему было безопасно и комфортно.

Ну и к чему я в итоге пришла?!

Вот уже пару дней я места себе не находила ввиду открывшихся мне обстоятельств, озвученных моим мужем. Безусловно, выходя за него замуж, я не ждала лёгкой жизни. Хотя бы потому, что не любила его. И до сих пор не полюбила. Узнав, что я попала в семью не просто наркодилера, а наркобарона, я, наивная, подумала, что мне хотя бы повезло быть, так сказать, во втором эшелоне преемников, что гарантировало мою относительную отстранённость от их бизнеса. Но сейчас…

Всё резко изменилось и поставило меня перед выбором. Хотя была бы моя воля, я бы вообще не вышла замуж за Родриго. Но ставки выросли. Я теперь не одна, у меня есть сын. Я теперь отвечаю не только за себя, но и за него. И должна признать, его благополучие для меня предпочтительнее собственного. Какой бы тихоней я ни была, жизнь заставляет вылезти из панциря и драться.

Поэтому толкая перед собой коляску со спящим Такером по вычищенной от снега аллее, я достала мобильный и позвонила своему отцу. Наши отношения со времен заключения брака с семейством Вега не улучшились. По большей части из-за моего нежелания понимать его действия и принимать их. Мне до сих пор было обидно, что он повёлся на провокацию и шантаж отца Родриго и отдал меня, даже особо не пытаясь сопротивляться. Кто так поступает?!

– Слушаю, – официальным тоном ответил отец.

Ни тебе «Привет, доченька», ни «Как дела, дорогая?», ни «Как я рад, что ты позвонила», ведь делала я это крайне редко, не желая лишний раз контактировать с предателем, коим я его и считала.

Раз разговор с первых слов начался в подобном тоне, то я решила перейти сразу к делу.

– Мне нужно, чтобы ты поговорил с отцом моего мужа.

– На тему?

– На тему, – я покосилась на своего телохранителя, который что-то печатал в телефоне, волочась в полуметре от меня, – не освещенную в брачном контракте.

– Поподробнее, Селеста, – в его голосе так и сквозило недовольство. Можно подумать, мне доставляло удовольствие и разговаривать с ним, и обсуждать подобное.

– Родриго стал преемником отца. Что, в свою очередь, означает, что со временем он переймёт дела и займётся бизнесом. А это ведёт к тому, что он и моего сына начнёт обучать тонкостям дела, когда Такер подрастёт.

Повисла пауза, и я снова взглянула на своего нового телохранителя. Высокий брюнет с очень светлой кожей и живыми карими глазами. Его позавчера нанял Родриго, и теперь он сопровождал меня везде. В сложившихся обстоятельствах я была не против, хотя во время пребывания в Колумбии многочисленная охрана порой надоедала мне. Однако теперь я видела в этом смысл и не противилась. Тем более парень выглядел надёжным и был немногословным.

– И что ты от меня хочешь? – наконец произнёс отец, но смысл сказанного заставил меня остановиться посреди дороги.

– В смысле «чего я хочу»?! Чтобы ты решил этот беспредел! В брачном контракте чёрным по белому написано, что моя безопасность гарантируется и является приоритетом моего мужа, что дети, рождённые в этом браке, получат первоклассное образование и смогут строить свою карьеру. А ещё, что я тоже смогу заниматься тем, чем хочу. А я совершенно точно не планировала занимать позицию мамы Родриго и вести всю их бухгалтерию! – К концу предложения я уже практически в голос орала дрожащим от переизбытка эмоций голосом, наплевав на свидетелей.

– Селеста, как юрист должен внести ясность. Любой контракт, будь то брачный или какой-либо другой, подразумевает лазейки, подпункты и то, что вроде и не написано, но подразумевается. Так вот, твою безопасность они обеспечат толпой телохранителей, Такеру и будущим вашим детям дадут лучшее образование, а вопрос с карьерой решится в их пользу, поскольку ребёнку с детства будет вкладываться в голову священная мысль, что они рождены для продолжения их империи. Ну и тебе скажут, что ты как жена, обязана хотеть того, чего хочет твой муж. И если он желает видеть тебя в роли бухгалтера, ты им станешь.

Я покрепче вцепилась в поручень коляски и чуть не задохнулась от возмущения. То есть вот такая юридическая сила сраной бумажки, которую меня заставили подписать?! То есть никакая?! За что вообще платят юристам тогда? Разве они не должны преследовать цели клиента и действовать в его интересах? Почему всё получалось таким образом, что в контракте соблюдались исключительно интересы одной стороны?

– Значит, ты должен надавить на них, чтобы они не вмешивали ни меня, ни моего ребёнка в это дело, – решительно заявила я. – Ты окружной прокурор, а не просто какой-то клерк, в конце концов!

Уилл прошёл вперёд и внимательно осмотрелся, пока я неторопливо следовала за ним. От порыва ветра опустила голову и натянула шапку практически на глаза, а моя ладонь, держащая мобильник, по-моему, покрылась коркой льда, и я пожалела, что не взяла с собой наушники.

– Всё верно, я окружной прокурор, но это не значит, что я имею полномочия для проверки какого-то вшивого брачного контракта, в самом деле, – огрызнулся отец, чем вызвал во мне желание выцарапать ему глаза. Воистину говорят, что молодые мамочки с трудом справляются со своими эмоциями. Вообще за мной не значились тяга к нападкам на людей или любовь к дракам, но защищая своего ребёнка, я могла пойти на многое.

– Ты на чьей стороне?

– Что за вопрос? На твоей, разумеется.

– Что-то с трудом в это верится.

– Селеста, я твой отец и твои гнусные подозрения не имеют под собой почвы.

– Да что ты?! В самом деле? – разошлась я, стискивая мобильник до треска. – Я воочию убедилась, что ты на «моей стороне», когда ты, не раздумывая, отдал меня на растерзание воротилам незаконного бизнеса! А теперь боишься лишний раз пискнуть, дабы случайно не разозлить своего хозяина.

– Селеста! – гаркнул отец.

– Что?! Ну что ты можешь мне сказать?! Чем будешь крыть, папа?! Ты у него на таком коротком поводке, что не удивлюсь, если спрашиваешь разрешение поесть! Тебя дочь просит посодействовать и отстоять её интересы, а ты даже мысли помочь не допускаешь, сразу находя причины, по которым это невозможно!

Умом я понимала, что криками делу не поможешь и проблему не решишь, но моё терпение стремительно кончалось.

Сильной женщину делает слабый мужчина.

Покладистой и мурчащей кошечкой женщину делает сильный мужчина. Два факта, не требующих лично для меня никаких доказательств.

Я выросла в золотой клетке, переехала в новую и уже задыхалась от безвыходности и беспомощности.

– К тебе плохо относятся? Морят голодом? Применяют физическое насилие? Не дают учиться? Не пополняют твой счёт? Ограничивают в передвижениях или контактах? – засыпал вопросами отец.

– Нет, – процедила я. – Всего лишь изощрённо делают рабыней в двадцать первом веке.

– Это не доказуемо. Любой суд в мгновение ока разобьёт твои доводы в пух и прах. И, думаю, мне не стоит повторять, что Хуан не допустит, чтобы подобное дело вообще дошло до суда, ведь это означает, что его род деятельности подвергнется огласке. Не зли его, иначе отвечать придётся мне! А у меня карьера! Уважение в обществе! Возможности!

– Да какие возможности, когда ты толком и сделать-то ничего не можешь?! – завопила я, как мой голос надломился, и Уилл обернулся, хмуро глянув на меня. Попыталась успокоиться, глотнув холодного воздуха, но вместо покоя почувствовала отчаяние. Внутренности сжались и перевернулись. Мне по-прежнему неоткуда ждать помощи.

Толкая коляску перед собой, я повернула в сторону парка, как заметила Дрейка, идущего мне навстречу. Вот только его мне сейчас не хватало.

Раздосадовано выдохнув, я судорожно попыталась развернуться, но в этот самый момент Дрейк заметил нас. Как он вообще здесь оказался? Он теперь начал гулять в парках?