Сила, способная изменить мир. Гармония

– Почему ты ещё жив?

Этот вопрос словно выбил пол у него из-под ног. Аман отшатнулся, будто ему влепили пощёчину.

– Ненавижу тебя! – мама швырнула в стену возле него какую-то миску. – За что ты мне, демоново отродье?!

– Матушка…

Он, словно пригвожденный, стоял, не в силах сдвинуться с места, а женщина осыпала его проклятиями и швыряла предметы один за другим – всё, что попадалось под руку.

– Нужно было отнести тебя в лес как только родился и оставить там умирать!

Луковица прилетела ему в плечо, но Аман даже не обратил на это внимания, не в силах оторвать взгляда от слёз, текущих по щекам матери.

– Разве я не заслужила счастья? Посмотри на меня! Посмотри на мои руки! Они все грубые и потрескавшиеся от работы. И чем ты отплатил мне за мою заботу! Как тебя земля носит? Я мертва потому, что ты жив! Я дала тебе жизнь, дала шанс, а в итоге меня закидали камнями! А знаешь, что случилось со мной потом? Отвечай!

– Нет…

– Моё тело выбросили в канаву в лесу. Почему, Аман? Почему ты всё ещё живёшь, после всего того, что натворил?

Ему нечего было ответить на этот вопрос. Разве может быть оправдание тому, что он сделал. Раньше, будучи послушником, а после жрецом, он думал, что если спасёт много жизней, намного больше, нежели отнял, то сможет искупить свой поступок. Но истина была в том, что не зависимо от того, скольких он спасёт, никто из убитых им, или по его вине, не вернётся к жизни. Нельзя воскресить умерших. Амана накрыло от осознания бесполезности того, что он делал большую часть жизни. Всё то время, что он жил при Ордене, он свято верил, что может искупить свою ошибку, но он просто впустую тратил время. Что бы он не сделал, это не вернёт к жизни тех мальчишек, Селию или маму… Нельзя изменить то, что уже случилось.

– Ты права… – его ладонь сомкнулась на рукоятке ножа. – Мне не по силам исправить то, что я натворил.

Лезвие было достаточно длинным и острым, чтобы достать до сердца. Лишь один точный удар. Если убить себя одним ударом, то тело не сможет регенерировать. Это будет правильно. Это единственный способ хоть как-то искупить вину за содеянное.

Убийца должен понести наказание – смерть. Это единственный верный вариант, единственный способ избежать новых смертей. Ты была права.

Глава 16. Бой с тенью

Я собирал наш мир из кусков

Другую тебя,

Другого себя.

Хотелось мне верить, что главнее любовь,

Но это слова

И всё было зря!

Я собирал наш мир из кусков

Теряя себя

Теряя тебя.

И от напряжения брызгала кровь

Обоих губя:

Тебя и меня.

Павел Пламенев – Наш мир

Аман.

Острие уперлось ему в грудь ровно над тем местом, где трепетало сердце, так, чтобы войти точно между рёбер. Что-то в нём отчаянно сопротивлялось этому решению, не желая вот так сдаваться, но чувство вины тянуло вниз, в пучину отчаяния, словно камень. Женщина перед ним выжидательно смотрела на нож. Аман медленно вдохнул, собираясь с силами и замер – в приоткрытое окно доносился тихий плач. Плач ребёнка. Тот самый плач, что он слышал из каменной арки. Нож выпал из ослабевших пальцев. Аман отшатнулся от него, словно это была ядовитая змея.

Откуда здесь ребёнок?

Это казалось полнейшим бредом даже для этого чудовищного места. Плач, который он изначально принял за приманку, был пугающе реалистичным. И в его появлении не было никакой логики. Не сейчас, когда Лабиринт уже практически сломил его, вынуждая покончить с жизнью. А ещё он не мог отделаться от странного ощущения, что голос ему знаком. Аман не мог вспомнить, где он слышал его, но нечто странное в самой глубине его души разрывалось невыносимой тоской от этих звуков. Он неосознанно сделал шаг в сторону двери.

– За что ты так со мной?! – матушка вцепилась в его руку, не давая уйти.

– Мне жаль, – Аман повернулся к ней, впервые за время нахождения в этом месте, подмечая несоответствия с настоящим обликом матери. – Ты не она… Ты лишь её тень, порождённая моим чувством вины. И всё же мне жаль. Мне жаль, что тебе приходилось столько трудиться, чтобы прокормить нас обоих. Мне жаль, что из-за меня ты не смогла найти своё счастье и создать полноценную семью. Мне жаль, что я не смог стать тебе надёжной опорой, что не смог защитить и сберечь. Мне жаль, что всё сложилось так. То, что я не понимал, что происходит и кто я такой, ни в коем разе не оправдывает мой поступок. Но всё же я прошу прощения, что не смог стать сыном, достойным такой матери. И благодарю тебя за всё то, что делала ради меня. Ты так старалась создать вокруг меня счастливый мир… Прости меня. Я никогда не забывал тебя…

Аман обнял маму, на мгновение закрывая глаза. Он помнил, что она пахла пряными травами и хлебом, но у иллюзии не было запаха. Когда он снова открыл глаза, всё вокруг него изменилось. Исчезла и матушка, и их дом, и утёс. Он стоял посреди длинного каменного коридора практически полностью погруженного во мрак. С одной стороны была кромешная тьма, с другой виднелся приглушенный красноватый свет. Ребёнок плакал там, где было светло и Аман направился туда. Хотелось бежать, но он лишь медленно и аккуратно шел навстречу тому, что находилось в конце коридора. От этого места можно было ожидать всего что угодно и даже то, что изначально не выглядело опасным, вполне могло попытаться его убить.

Ещё до того, как дойти до конца коридора, Аман понял, что свет, которой он видит – это пламя. Кожу обдало чудовищным жаром. На лбу мгновенно проступила испарина, дышать стало тяжело. Раскалённый воздух неимоверно давил на него, но Аман продолжал идти дальше. Плач становился всё громче и отчётливее. Он остановился у границы пламени, пытаясь рассмотреть, что творится в огненном безумии перед ним.

Коридор расширялся в небольшую галерею, затопленную пламенем. Камень горел, словно сухая древесина. Было совершенно непонятно, как ТАМ может находиться ребёнок. Даже будучи дэроном невыносимо было просто находиться рядом. Взгляд зацепился за маленькую фигурку, сжавшуюся в углу. Тьма внутри него встрепенулась, тело самопроизвольно сделало рывок и, прежде чем Аман осознал что делает, он уже подхватил на руки маленькую перепуганную девочку. Он прижал малышку к себе, озираясь по сторонам. Проход, из которого он пришел, медленно зарастал камнем, но неподалёку от него был другой, тоже сужающийся, но зато бежать к нему значительно ближе. Аман метнулся туда. Пламя за его спиной яростно загудело словно рой рассерженных ос.

Впервые Аман был рад тому, что, будучи полудемоном, превосходит людей в силе и скорости. Он выскочил из горящей залы едва ли не в последний момент. Камень разрастался, отрезая от них ревущее пламя. Девочка на его руках притихла. В полумраке коридора они были вдвоём. Новых опасностей не предвиделось и Аман опустил взгляд. Сердце пропустило удар. Волосы девочки были цвета войлочной вишни. Он почувствовал, как мелко задрожали руки и судорожно вдохнул, стараясь успокоиться, но стало лишь ещё хуже. Девочка пахла травами и ещё чем-то сладковато-мускусным. В этом безумном месте, полном теней и иллюзий, она была единственным, что имело запах, кроме него самого. Он кожей чувствовал её тепло, слышал, как трепещет сердце в её маленьком теле.

Настоящая. Она настоящая…

Девочка подняла голову, смотря на него со смесью страха и любопытства. Появилось странное чувство, будто всё внутри него сжалось и рухнуло в бездну. Эти глаза он не мог забыть, как не старался. Большие, слегка раскосые, удивительно красивого зелёного цвета с маленькими золотыми вкраплениями.

– Анью…

В это не верилось. Это не могло быть правдой. В этом не было логики, но девочка на его руках была настоящей, живой. Она подняла руку, аккуратно прикасаясь к его щеке, затем пощупала нос, слегка потянула за прядь волос. Тепло её маленькой руки успокаивало. Она слегка нахмурилась, прикоснувшись к кончику его уха.

– Лэро, а вы кто?

Он не знал что ответить. Она не узнала его, а, скорее всего, просто не помнила. Не помнила, что уже не ребёнок, не помнила их встречу и то, что он сделал. Если изначально Аман рассчитывал на то, что найдёт Аньюриэль и они вместе будут выбираться из Лабиринта, то сейчас ситуация стала заметно сложнее – ему придётся защищать её. Если судить по человеческими меркам, то девочке на его руках не могло быть больше пяти лет, но, насколько он знал, силлины физически взрослели медленнее, чем люди. Ей могло быть и двадцать, и тридцать. Вот только толку от этого не было – эмоционально взросление тоже шло медленнее и, судя по тому, с каким искренним любопытством Анью изучала осколок хаоса в его груди – она впала в детство целиком и полностью. И, хоть он и чувствовал в ней магию, вряд ли она могла сражаться и защищать себя самостоятельно.

Маленькая ладошка легла на светящийся камень и его обдало жаром. Аман вздрогнул и напряженно замер от неожиданности. Анью на мгновение притихла, ожидая дальнейшей реакции и, не дождавшись, убрала ладошку. Аман устало выдохнул и сделал было шаг вперёд, но в этот момент маленькая пакостница наклонилась и лизнула кристалл хаоса. Ощущение, будто в него попала молния, пробило всё тело. Ноги подкосились и он привалился к стене плечом. Аньюриэль испуганно пискнула и прижалась к нему. Реакция собственного тела сбивала с толку. Это прикосновение не было болезненным, скорее наоборот, но это пугало намного сильнее. Слишком ярко и остро он воспринимал её прикосновения.

– Никогда, – приглушенно зашипел Аман сквозь зубы. – Никогда больше так не делай.

– Почему?

Взгляд был предельно виноватый. Она опустила и отвела назад ушки, что придавало Анью сходство с провинившимся котёнком. Кажется, она прекрасно понимала, что, когда делает так, ругать её не сможет никто. И, вероятно, не раз пользовалась этим.

– Это как уши. Это – неприлично, – нашелся Аман.

– О! – она заметно смутилась и покраснела так, что уши почти сравнялись по цвету с волосами. – А вкус интересный…