Жены и дочери

Серьезные серые глаза так пристально смотрели отцу в лицо, стараясь разгадать секрет, что он не выдержал и рассмеялся:

– А ведь ты колдунья, дочка!

– Значит, так и есть! Но если это письмо от миссис Хемли, то почему мне нельзя было его прочесть? С того самого дня – кажется, это был четверг? – постоянно казалось, что ты что-то затеваешь. Ходил с задумчивым, озадаченным видом, как настоящий заговорщик. Пожалуйста, папа, скажи, – подойдя ближе, умоляюще повторила Молли, – почему мне нельзя увидеть записку? И почему вдруг понадобилось ехать в Хемли?

– Тебе что, не хочется ехать? Желаешь остаться дома?

Если бы дочь ответила утвердительно, это доктора скорее бы обрадовало, чем расстроило: расставание даже на короткое время внушало ему ужас, – однако Молли сказала, пожав плечами:

– Не знаю. Наверное, если немного подумать, то пойму, чего хочу, а сейчас я просто удивлена столь неожиданным предложением, но одно знаю точно: не хочу уезжать от тебя. Почему ты меня прогоняешь, папа?

– В эту самую минуту где-то сидят три старые леди и решают твою судьбу. Одна держит в руке веретено и прядет нить, но вот на нитке образовался узелок и она не знает, что с ним делать. Сестра ее тут же вооружилась ножницами и по привычке приготовилась разрезать нить, но третья леди – самая умная – пытается сообразить, как распутать узел. Именно она решила, что тебе следует отправиться в Хемли, а остальные с ней согласились. Поэтому, раз богини судьбы решили, что визит необходим, нам с тобой остается только подчиниться.

– Все это ерунда, папа, и мне еще больше хочется узнать истинную причину.

Мистер Гибсон сменил тон и заговорил серьезно.

– Причина существует, Молли, но называть ее я не хочу. Я сказал тебе все, что считал нужным, и надеюсь, ты поведешь себя достойно и не станешь ничего выяснять.

– Хорошо, папа, обещаю не ломать голову над истинной причиной, но должна тебя расстроить. В этом году мне не шили новых платьев, а из старых я выросла: осталось всего три, которые можно носить. Как раз вчера Бетти заметила, что пора обновить гардероб.

– Разве то, что сейчас на тебе, не подойдет? Цвет очень милый.

– Да, но, папа, оно же шерстяное: в нем будет жарко, ведь с каждым днем становится все теплее.

– Жаль, что девочки не могут одеваться так же, как мальчики! – с досадой воскликнул мистер Гибсон. – Откуда мужчине знать, что дочери нужны новые платья? И где их взять, когда оказывается, что они нужны немедленно?

– Ах вот в чем вопрос! – всплеснула в отчаянии руками Молли.

– А нельзя пойти к мисс Розе? Разве у нее нет готовой одежды для девочек твоего возраста?

– Мисс Роза! Да мы никогда ничего у нее не покупали! – удивилась Молли, ибо отец назвал имя главной портнихи и модистки городка. Ей же всю одежду шила Бетти.

– Ну, судя по всему, многие уже считают тебя вполне взрослой юной леди, так что счета от модистки придется принять как должное. Конечно, не следует покупать то, что не сможешь оплатить на месте. Вот десять фунтов; отправляйся к мисс Розе или любой другой портнихе и выбери то, что придется по вкусу. В два часа Хемли пришлют за тобой экипаж, а все, что не успеешь собрать к этому времени, я передам с их прислугой в субботу, когда поеду на рынок. Нет-нет, не благодари! И деньги тратить жаль, и не хочу, чтобы ты уезжала и бросала меня одного: буду очень скучать. Только острая необходимость вынуждает прибегать к крайним мерам. Давай все решим побыстрее, пока я не расчувствовался до слез. Я так тебя люблю.

– Папа, ты опять говоришь загадками. Хоть я и пообещала ничего не выяснять, но если будешь продолжать нагнетать таинственность, уступлю любопытству.

– Иди и трать свои десять фунтов. Неужели непонятно, что это плата за молчание?

Сочетание запасов готовой одежды в салоне мисс Розы со вкусом Молли не привело к какому-либо успеху. В результате был куплен отрез сиреневого ситца: эта ткань легко стирается и хорошо подходит для утра, – а платье сшить к субботе могла и Бетти. Для праздников и торжественных случаев, под которыми подразумевались воскресные дни и вечера, мисс Роза убедила заказать наряд из яркого тонкого клетчатого шелка, очень модного в этом сезоне. Молли решила, что клетка порадует шотландскую душу отца, однако, едва увидев расцветку, доктор закричал, что тартан принадлежит несуществующему клану и ей следовало бы об этом знать, но что-либо менять было уже поздно, так как мисс Роза пообещала приступить к работе сразу, как только мисс Гибсон выйдет из магазина.

Вместо того чтобы отправиться по своему обычному дальнему маршруту, доктор все утро ходил по городу. Несколько раз встречал на улицах дочь, но если оказывался на противоположной стороне, не переходил через дорогу, а лишь кивал и продолжал путь, коря себя за слабость: при мысли о расставании на пару недель его одолевала тоска.

«В конце концов, она же вернется, и все будет так, как раньше, если глупец Кокс откажется от своих фантазий. В противном случае проблему придется как-то решать, но об этом можно подумать позже».

Глава 6

В гостях у Хемли

Стоит ли сомневаться, что новость об отъезде мисс Гибсон распространилась по дому задолго до ленча? Несчастное выражение лица мистера Кокса вызывало острое раздражение хозяина дома, то и дело метавшего в молодого человека яростные взгляды, открыто осуждая за меланхолию и отсутствие аппетита, которые тот демонстрировал с отчаянным упорством. Молли же, погруженная в собственные мысли и переживания, ничего не заметила, только раз-другой с грустью подумала, что пройдет немало времени, прежде чем снова удастся сесть за стол вместе с отцом.

Когда она поделилась с ним грустными мыслями, пока они вдвоем сидели в гостиной, ожидая прибытия экипажа, доктор только рассмеялся:

– Завтра поеду осматривать миссис Хемли и скорее всего останусь на ленч. Так что долго ждать тебе не придется.

Послышался стук колес подъехавшего экипажа.

– Ах, папа! – воскликнула Молли, хватая отца за руку. – Сейчас, когда пришло время, понимаю, что не хочу никуда уезжать!

– Глупости, детка. Не стоит уступать сантиментам. Скажи лучше, ничего не забыла? Это куда важнее.

Да, она взяла ключи и сумочку, а маленькая шкатулка уже лежала на сиденье возле кучера. Отец посадил дочку в экипаж, закрыл за ней дверь, и мисс Гибсон отправилась в путь в величественном одиночестве, посылая отцу воздушные поцелуи, в то время как, несмотря на презрение к чувствительности, мистер Гибсон стоял у ворот и смотрел вслед, пока экипаж не скрылся за поворотом. Вернувшись в кабинет, он обнаружил, что мистер Кокс, словно в помешательстве, неподвижно стоит у окна и смотрит на пустую дорогу, по которой уехала юная леди. Доктор вывел его из задумчивости резким, почти злобным выговором по поводу случившейся пару дней назад оплошности, когда ему пришлось провести у постели больной девочки, чьи родители совсем выбились из сил от множества бессонных ночей после тяжелого труда днем.

Молли немного поплакала, но, вспомнив, как рассердился бы отец при виде слез, заставила себя успокоиться. Ехать в роскошном экипаже по чистым зеленым улицам, где вдоль дороги росли душистые кусты жимолости и шиповника, было настолько приятно, что пару раз у нее возникло желание попросить возницу остановиться, чтобы сорвать несколько цветков. Молли так не хотелось, чтобы это путешествие длиной семь миль, омраченное лишь двумя обстоятельствами: тем, что клетка на шелке не соответствовала клану и что мисс Роза могла не успеть сшить платье к назначенному сроку, – заканчивалось. Наконец показалась деревня с разбросанными вдоль дороги домишками, со старинной церковью на зеленой лужайке, общественным зданием неподалеку и огромным деревом с окруженным скамейками стволом на полпути между церковными воротами и небольшой гостиницей. Возле ворот были сложены в поленницу дрова. Молли, немного утомленная поездкой, поняла, что это земли Хемли и, значит, поместье совсем близко.

Действительно, не прошло и четверти часа, как экипаж свернул в старинный парк, заросший травой, больше похожий на зревший для сенокоса луг. И вскоре подъехал к возвышавшемуся не далее чем в трех сотнях ярдов от большой дороги солидному особняку из красного кирпича. Лакей к экипажу не прилагался, однако возле двери стоял почтенного вида слуга в полной готовности встретить гостью и проводить в комнату, где в ожидании полулежала хозяйка.

Чтобы оказать Молли теплый прием, миссис Хемли поднялась с софы, даже произнесла короткую приветственную речь, сжимая ладони девушки и внимательно, словно изучая, глядя ей в лицо.

– Думаю, мы станем близкими подругами. Вы мне очень понравились, а я всегда верю первому впечатлению. Поцелуйте меня, дорогая.

Во время процесса «клятвы в вечной дружбе» очень непросто оставаться пассивной, поэтому Молли охотно исполнила просьбу больной.

– Хотела сама за вами поехать, однако жара настолько угнетает, что не хватило сил. Надеюсь, дорога была не слишком утомительной?

– Нет-нет, спасибо, – не стала вдаваться в подробности Молли.

– Ваша комната рядом с моей. Надеюсь, она вам понравится. А если нет, в доме есть спальни просторнее. Пойдемте, я провожу вас.

Миссис Хемли медленно, с трудом поднялась, поплотнее завернулась в тонкую шаль и повела гостью вверх по лестнице. В спальню Молли можно было попасть только из личной гостиной хозяйки, как и в ее собственную. Предоставив девушке самостоятельно осмотреться, хозяйка сказала, что ждет внизу, и закрыла дверь.

Первым делом Молли подошла к окну. Прямо под ним пестрел яркими красками цветник, чуть дальше под легким ветерком перекатывался мягкими волнами луг, а дальше начинался лес. Сквозь стволы старых деревьев, примерно в четверти мили, блестело серебром озеро. С противоположной стороны обзор ограничивался старинными стенами и остроконечными крышами многочисленных хозяйственных построек. Очарование тишины начала лета нарушалось лишь пением птиц и жужжанием пчел. Вслушиваясь в эти умиротворяющие звуки и рассматривая затененные участки пейзажа, Молли глубоко задумалась. К действительности ее вернули спустя некоторое время доносившиеся из соседней комнаты голоса: миссис Хемли что-то говорила служанке. Гостья вспомнила, что надо распаковать дорожный сундучок и разложить немногочисленные вещи в симпатичном старомодном комоде, призванном служить также туалетным столиком. Вся мебель в комнате выглядела хоть и старинной, но прекрасно сохранившейся. Шторы на окнах, похоже, были сшиты из индийской ткани едва ли не прошлого века, судя по выцветшим цветам. Возле кровати лежал лишь узкий коврик, оставляя непокрытым добротный деревянный пол из тщательно обработанных и пригнанных так тесно, что в щели не могла забиться ни одна пылинка, дубовых досок. Предметы современной роскоши полностью отсутствовали: не было ни письменного стола, ни софы, ни трюмо. В одном углу на стене была укреплена небольшая консоль с индийским кувшином, в котором стоял букет сухих цветов и трав, наполняя комнату вместе с растущей за окном вьющейся жимолостью изысканными ароматами, не сравнимыми ни с одними духами. Молли разложила на кровати белое платье (прошлогоднего фасона и размера), приготовившись к новому для нее процессу переодевания к обеду, достала рукоделие, привела в порядок прическу и, открыв дверь в гостиную, увидела, что миссис Хемли лежит на софе.

– Может быть, останемся здесь, дорогая? По-моему, у нас гораздо уютнее, чем внизу. К тому же, так не хочется опять подниматься, чтобы переодеться.

– С удовольствием, – с радостью согласилась Молли.

– О, вижу, вы взяли с собой рукоделие! Какая хорошая девочка, – похвалила ее хозяйка. – А я сейчас редко шью, зато много читаю. Любите читать?

– Все зависит от книги, – честно призналась Молли. – Боюсь, не слишком склонна к «чтению запоем», как называет это папа.

– Но поэзию ведь наверняка любите! – воскликнула миссис Хемли. – Вижу по лицу. Знаете последнее стихотворение миссис Хеманс?[13 - Хеманс Фелиция Доротея (1793–1835) – английская поэтесса, прославившаяся поэмой «Касабьянка».] Хотите, прочту?

Молли не успела ответить, а хозяйка уже начала читать по памяти, но девушка не столько слушала, сколько смотрела по сторонам. Мебель по стилю вполне соответствовала той, которая стояла в ее комнате: старинная, сделанная из качественных материалов, безупречно чистая. Возраст и чужеземный облик обстановки придавали гостиной живописность и уют. На стенах висели выполненные пастелью портреты. Один из них вполне мог изображать хозяйку дома в первом цветении молодости.

Однако вскоре проникновенные строки дошли и до ее сознания. Девушка отложила рукоделие и принялась слушать с тем самым глубоким вниманием, что было так близко сердцу миссис Хемли. Закончив и услышав восхищенный отзыв Молли, она сказала:

– Ах, когда-нибудь я вам непременно дам почитать стихи Осборна, только, чур, по секрету. Право, мне кажется, они ничуть не хуже произведений миссис Хеманс.