Купись на мою ложь

– Не сказать, что успешно, – хмыкает Каталина, отпивая из кружки. – Видимо, мы вечно будем сидеть вдвоём на кухне и пить кофе в четыре утра.

– И жаловаться друг другу на жизнь. Красота-а-а! – сонно протягивает Зои, оглядываясь на панорамные окна.

– Кстати о твоей «работе». – Кэти пальцами показывает кавычки. – Давай я устрою тебя к нам? Будешь моим ассистентом, мне как раз он нужен, я тебя всему научу. Потому что то место, в котором ты прозябаешь – это не работа, понимаешь? Это только напоминание о…

– Кэтс, прекрати, – прерывает Зои подругу. – Я понимаю, но и ты пойми, я загнусь на обычной работе ещё больше, нежели в «Эдеме». И там есть Ноа, Пати и Лютик, так что…

– Господи! Да будто ты с ними видеться больше не будешь!

Каталина никогда не ревновала свою подругу к её компании. Но входить туда наотрез отказывалась, всегда отмахиваясь тем, что у неё есть Зои и штат идиотов. Сама по себе Гутиерес, несмотря на свою лучезарность, очень ценила свободное время и выбирая между друзьями и уютной домашней посиделкой – всегда склонялась ко второму.

– Но быть там – это просто мазохизм чистейшей воды! – Испанка с характерным звуком ставит кружку на столешницу.

– Хватит. Я тебя сейчас выгоню, если снова начнёшь эту пластинку, – улыбается Зои. – И даже кофе не допьёшь!

– Ничего себе заявочка! – фыркает Каталина, придвигая кружку поближе к себе. – Как прошёл День Рождения Лютика? – переводит тему она.

– Гладко и, что странно, тихо, – пожимает плечами Зои. – Ну, и куда без сумасшедшего спора с его лучшим другом.

– Сумасшедшего? – сверкает чёрными бриллиантами Кэти.

– Да. Он поспорил с Йеном Вудом на то, что тот продержится на посту простого бармена три месяца. И если нет, то половина акций его отца перейдёт к какой-то девушке. А если проиграет Лютик, то тот согласится на полный ребрендинг «Эдема».

Зои вяло жестикулировала рукой, иногда делая паузы в предложениях, чтобы отпить кофе, а лицо Кэти после словосочетания «Йен Вуд» расплывалось в улыбке Чеширского кота.

– Подожди-подожди! Йен, мать его, Вуд – лучший друг Лютера? И ты об этом не знала? – Кэти аж подскакивает на стуле.

– О Кэти, мать её, Гутиерес Лютик тоже не знает, так что, считай, 1:1, – хмыкает Тёрнер, откусывая круассан.

– О! Это было в самое сердечко! – картинно прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Кэти. – Но моё сердце мы полечим потом. Потому что! – она громко выделяет последнее словосочетание, заставив Зои дернуться.

– Сумасшедшая! – бурчит девушка себе под нос, но Каталина этого не слышит.

– Потому что – Йен Вуд! Богатый красавчик со свободным сердцем будет работать в вашем «Эдеме»? С ума сойти! Зои, ты думаешь о том же о чём и я? – с впечатляющий скоростью тараторит Каталина.

– Да, я безумно хочу спать. – Тёрнер устало потирает виски прежде чем снова отпить из кружки.

– Зои! Это идеальный шанс прибрать к твоим нежным рукам такого красавчика! Ты вообще его видела? – От яркого огня в глазах Каталины Зои хотелось спрятаться под одеяло.

– Да, сидел сегодня напротив с максимально идиотской миной на лице мужчины, которому наплевать на весь мир. – Зои передёргивает плечиками от отвращения.

– Все они так себя ведут! – разводит руками Кэти.

– Не скажи. Я люблю эмоциональных людей, ты же знаешь.

– Так, может быть, он очень эмоционален!

– От него сбежала невеста, – хмыкает Зои, устало запуская пятерню в волосы, слегка массируя кожу головы.

– О, конечно! Это огромный показатель отсутствия эмоциональности!

– Какого чёрта ты вообще впариваешь мне этого Вуда?

– Пункт первый. – Выставляет изящный палец испанка. – Он безумно богатый, а ты еле денег наскребаешь, чтобы оплатить по счетам, купить еды, а про вещи я вообще молчу. Помощи от друзей и близких ты категорически не принимаешь. Пункт второй. – Ко второму пальцу добавляется искусно выгнутая чёрная бровь. – У него свободное сердце и заполучить его ничего не стоит. Пункт третий. – Каталина заговорщески закусывает нижнюю губу. – Он может вернуть тебя в твою жизнь, понимаешь? Поговорить с нужными людьми, замолвить словечко там-сям, и вот, ты снова на большой сцене и в большой игре!

– Пункт четвёртый. – Пародирует подругу Зои, показывая ей четыре пальца. – Мне это не нужно. Мне не нужен Вуд, мне не нужны чьи-то, тем более человека такого полёта, подачки. Я уже напоролась один раз, и только посмотри в каком я сейчас трэше нахожусь.

– Зои, ты не исправима! – закатывает глаза черноволосая.

– Нет, Кэтс. Нет. Я не хочу больше любви, потому что то, что она оставляет после себя – это огромная выжженная пустошь на которой долгие годы ничего не растёт. Я – эта пустошь.

Брови Каталины начинают подрагивать, а тёплые ладони сами собой накрывают едва подрагивающие руки подруги. Испанке остаётся только сдаться, поглаживая большими пальцами кожу Зои.

– Прости меня, – разочарованно поджимает губы девушка, рассматривая точёный профиль Зои.

– Всё хорошо. – Её лицо озаряется болезненной улыбкой, а глаза едва искрятся от подступивших слёз.

Та боль, которую ей когда-то причинил безумно близкий человек – не была катастрофичной, не приносила угрозы для организма, но сумела разрушить жизнь, словно карточный домик, сумела подорвать фундамент здания, которое осыпалось вместе с несущими стенами.

Зои не знала осталось ли от неё что-то, если бы не друзья. Если бы не позволявший ей отчаиваться Лютер, если бы не тёплые, укутывающие объятия Патрисии, если бы не душевные разговоры на рассвете с Каталиной, если бы не безумная эмпатия Ноа.

– Кому-то действительно уже пора спать, – нежно улыбается Гутиерес, поднимаясь со своего места и забирая две пустые кружки.

Девушка быстро споласкивает их, оставляя высыхать на чёрном прорезиненном коврике для посуды. Каталина часто вызывалась мыть посуду, без боя выигрывая раковину у Зои.

Гутиерес не могла позволить уставшей девушке, проработавшей почти всю ночь на огромной шпильке, стоять босиком на холодном кафеле, вымывая одинокие керамические тарелки и кружки нежно-зеленоватого оттенка.

– Спасибо тебе, Кэтс, – уже в полудрёме мурлычет Зои, поднимаясь со стула.

– Давай, Тёрнер, тебе пора на боковую, а мне в увлекательный мир видеоигр. Люблю тебя, – смуглянка целует подругу в щёку. – Не забудь закрыть за мной дверь.

– Конечно. И я тебя. – Зои сначала взглядом провожает подругу, а затем медленно плетётся следом, чтобы закрыть дверь за убежавшем вихрем.

***

В рассветных лучах её кожа словно искрится, и так хочется смахнуть подушечками пальцев каждую блёстку, оставив кожу невыносимо бархатистой, притягательной, волшебной.

Йентани с трудом отводит взгляд от такой родной шеи, с разбегу прыгая в омут травяных глаз. Во рту всё пересохло, а зубы напряжённо впивались в язык, лишь бы не сорваться, лишь бы не прижать её к стене, лишь бы не проявить токсичных эмоций. Лишь бы.

А Элла бесконечно упивалась его видом, хитро улыбаясь, не обращая внимания на изголодавшийся нефритовый взгляд. Он любил её, и это не могло скрыться ни за какими масками.

– Может, ты расскажешь в чём дело? – Его голос заставляет мурашки табуном проскакать по коже.

«Конечно. Его вечная работа. Конечно, он не позволит себе сорваться!», – Делайла в сердцах ударяет ладошкой по рабочему столу.

– Я просидела всю ночь над документами. В девять утра проект надо сдать, а у нас не сходятся цифры. Но портаков графиков нет, дизайнеров-архитекторов – тоже. Сам посмотри! – Она разворачивает к нему пакет документов, чтобы он сам убедился в её невыразимо дурацкой ошибке.

Вернее, в отсутствии ошибки. Она просто хотела видеть его здесь, рядом, как раньше перед сдачей крупного проекта, когда он лежал на треклятом диване цвета морской волны и смеялся над её светлым облаком, в которое превращались волосы.