Господин, которого убили дважды

– Я заметил, что его роговица высохла, но кровь была ещё совсем свежей, следовательно, когда в Дмитрия Сергеевича стреляли, он был мёртв уже около часа или двух.

Глава 2

– Но кому это может быть нужно? – с ужасом спросила молодая вдова.

Все взгляды были прикованы к Павлу.

– Об этом мы узнаем позже, – раздался хрипловатый бас Андрея Петровича, стоявшего в дверях. – А вы, должно быть, врач? – обратился пристав к Реутову.

– Да, однако более теоретик, чем практик. К слову, это и было тем, что я хотел сообщить вам, – ответил Павел.

– Что же, благодарю за ценную информацию, – кивнул пристав. – А сейчас я предлагаю побеседовать. Владимир Борисович, не могли бы вы предоставить нам какую-нибудь комнату для этого дела?

– Конечно. Я думаю, мой кабинет может подойти. Пройдёмте, я провожу вас.

Минуту спустя Павел и Андрей Петрович сидели в креслах за столом друг напротив друга, а урядник Фёдор Иванович примостился на стуле, приготовившись записывать всё, что скажет свидетель.

– Итак, я буду чрезвычайно благодарен вам, если вы немного расскажете о себе. Как вас зовут, сколько вам лет, откуда вы, где получали образование, служите ли – следствию будет важна любая информация.

– Меня зовут Павел Реутов, мне двадцать четыре года, я учился в Императорском Московском университете, планировал стать военным врачом, как и мой отец, но после его смерти, царствие ему небесное, я принял решение остаться в нашем имении с матерью и сестрой.

– Где сейчас ваши мать и сестра?

– Они приехали со мной, и, думаю, вы скоро побеседуете с ними.

– Чудесно, чудесно… А что касается ныне покойного? Вы были с ним знакомы ранее? В каких отношениях состояли?

– Мы впервые встретились здесь, на балу. Признаться честно, – Павел замялся, – Дмитрий Сергеевич мне вовсе не понравился. То ли он показался мне чересчур заносчивым, то ли просто по какой-то причине был неприятен мне… Именно поэтому, когда он попросил быть его секундантом, я отказался.

– Секундантом? Позвольте, я, кажется, чего-то не знаю.

– Да, простите. Дело в том, что Дмитрий Сергеевич вызвал Алексея Николаевича на дуэль. Я понимаю, что это незаконно, но… Они несколько повздорили.

– Вам наверняка известна причина их ссоры, так ведь?

– Помилуйте, об истинной причине я могу только догадываться. Вы человек хваткий и вовсе не глупый, и наверняка поймёте всё сами.

– Но всё же я бы очень хотел услышать это именно из ваших уст.

Павел помедлил, а затем сказал:

– Алексей Николаевич проявляет излишний интерес к Софье Константиновне, теперь уже вдове Дмитрия Сергеевича. Могу предположить, что ссора произошла именно на этой почве.

– Занятно, занятно… Но откуда у вас такая версия?

– Достаточно посмотреть на них, когда они рядом. Искры летят, – Павел усмехнулся.

– Что же, благодарю вас. Позвольте последний вопрос – чем вы занимались вчера ночью, скажем, с часу до четырёх?

– Пытался уснуть, а после вышел в сад, должно быть, в третьем часу.

– Может ли кто-то подтвердить ваши слова?

– Наверняка кто-то из горничных видел меня, когда я выходил.

– Чудесно. В котором часу вы приехали сюда на бал? Я имею в виду, раньше или позже четы Елизаровых?

– Неужели это так важно? – в голосе Павла почувствовалось раздражение.

– Очень, очень важно. Если бы вы приехали раньше и узнали, в какой комнате будут гостить Елизаровы, то вам бы не составило труда зайти к Дмитрию Сергеевичу и добавить куда-либо яд.

– Он был отравлен? Быть может, это был просто сердечный приступ?

– Пока это всего лишь предположение, но вскрытие покажет. Так что насчёт моего вопроса?

– А что если я его застрелил? – Павел расхохотался.

– Вы врач, и сразу бы поняли, что он мёртв, а умные люди, как правило, стараются стрелять по живым, – невозмутимо ответил Андрей Петрович.

– Сочту это за комплимент. Но зачем же мне было травить Дмитрия Сергеевича?

– А это мы узнаем позже. Я жду вашего ответа: приехали вы раньше или позже четы Елизаровых?

– Мы с матерью и сестрой приехали раньше.

Пристав кивнул головой и сказал:

– Что же, благодарю за нашу беседу и не смею вас больше задерживать. До скорой встречи.

Мужчины распрощались, урядник Филимонов пошёл за следующим подозреваемым, и вскоре в кабинет вошла Софья Константиновна, облачённая в тёмно-коричневое платье – вероятно, траурным она пока не успела обзавестись.

– Здравствуйте. Прошу вас, присаживайтесь. Выражаю вам свои соболезнования. Да не оставит вас Господь в эту непростую минуту.

– Спасибо, – тихо ответила Софья.

– Я буду премного вам благодарен, если вы немного расскажете о себе.

– О, в таком случае это будет долгая история… Что конкретно интересует вас?

– Всё, что вы считаете нужным. Об остальном я спрошу сам.

– Я – Софья Константиновна Елизарова, урождённая Лазарева. Моя мать была богатой мещанкой, а отец – обедневшим дворянином. В шестнадцать лет я вышла замуж за покойного Дмитрия. Мы прожили в браке девять лет.

– Благодарю за ответ. Теперь же позвольте вернуться к настоящему. Чем вы занимались этой ночью, скажем, с часу до четырёх?

– Я была в комнате. Кажется, пыталась уснуть. Да, я пыталась уснуть, – по лицу Софьи пробежала тень.

– Кто-то может подтвердить ваши слова?