Девушка для свадьбы друга

– Привет, приятель. – Нейт опустился на колено, чтобы погладить пса.

– Осторожнее, Нейт! Твой костюм!

Эрнест все-таки вырвался и дал волю своей радости.

– Не волнуйся, он того не стоит, – солгал он, хотя это был его любимый костюм. И к тому же было слишком поздно, все равно придется ехать домой переодеваться перед работой. Он почесал за ушами пса, немедленно облизавшего его руку.

– Эрнест! На место!

Пес не посмел ослушаться строгого оклика хозяйки и отправился на свою любимую подушку в гостиной.

Она не приглашала его внутрь. Стояла перед ним в рабочем комбинезоне на три размера больше, чем следовало, босиком, массу темных волос едва сдерживала повязка. И выглядела одновременно хрупкой и сильной, маленькой и решительной. И была для него сейчас самой привлекательной и самой желанной из всех женщин на свете.

Он протянул руку и убрал с ее волос какое-то перышко. Она смутилась.

– Это Эрнест откуда-то приволок и подарил мне. Нейт, я правда не могу поехать по магазинам, не сейчас. Я в самом разгаре работы, не могу бросить. Видишь, в каком я виде?

– Я не за тем приехал, чтобы уговаривать тебя ехать за подарком. – И протиснулся мимо нее в прихожую, прежде чем она успела запротестовать. – Я хочу помочь.

Она обернулась, замерла, растерянно моргая глазами и не понимая, что он имел в виду. А он уже снял пиджак, бросил его на новый светло-зеленый комод в прихожей, обратив внимание, что круглое зеркало над комодом тоже новое, решительно засучил рукава.

– Могу класть линолеум. Или плитку. Перестилать крышу. Все что хочешь. – И поскольку она смотрела на него широко открытыми глазами так, как будто он заговорил на суахили, спросил: – Разве тебе никогда не помогали мужчины?

Она покачала головой. И он сразу поверил. И в этот момент ему захотелось записать в черную книгу мести всех, кто обидел ее когда-нибудь, и расправиться с ними. Они использовали ее и брали беззастенчиво все, что она могла дать. При этом сами ничего не давали взамен, обирали ее, как тот, последний сожитель, редкий негодяй, не ценили, не видели, какая она особенная. Он в первый раз испытал такое мстительное и злобное чувство к неведомому врагу.

– Но мне не нужна ничья помощь.

– А я не спрашиваю тебя, и мне все равно, что вы думаете по этому поводу, мисс Блум, так что смиритесь и командуйте.

– Ты разве не должен быть на работе?

– Ты забыла, что я сам – босс. Это я приказываю там, кому и что делать.

– Слушаю, сэр, – пробормотала она.

– Молодец, совсем другое дело.

– Ха! Не стоит привыкать, это лишь временная покорность.

– Ну, тот день, когда я к тебе привыкну, будет нашим последним.

Она вздрогнула, как будто он хлестнул ее по лицу. Но быстро взяла себя в руки и сделала вид, что ничего не произошло. А ему захотелось ударить самого себя за глупость.

Кто его тянул за язык? Почему он думает одно, а говорит совсем другое? Он и сам не понимал своего поведения. Что он делает? Тогда в офисе, куда она ворвалась и устроила сцену, у него был шанс закончить отношения, была еще возможность расстаться друзьями, но он не сделал этого. Мало того, понял, что не хочет ее терять, и стал настойчиво добиваться встречи. Тогда зачем постоянно напоминает ей и себе заодно о временном характере их отношений? Вот и сейчас сморозил очередную глупость.

Нейт потеснил ее от двери, где она замерла в нерешительности, как будто еще не решила, оставить его или выставить вон, и сам закрыл ее.

Взяв Саскию за руку, он повел ее по свежевыкрашенному коридору. На кухне работа была в самом разгаре. Лежали отодранные куски линолеума, кое-где еще виднелись островки, требующие усилий. На полу лежали инструменты.

Его поражала ее самостоятельность и способность все успевать. Ведь она вела собственный бизнес, но вместо отдыха использовала каждую свободную минуту, работая дома: красила, клеила, меняла полы, не прибегая к посторонней помощи. А он-то до сих пор считал себя великим тружеником! Но эта женщина его превзошла. Она, кажется, не знала усталости. И, глядя на ее озабоченное лицо, размышляя о причине такого трудолюбия, вдруг его осенило. Кажется, он знает – почему. Все мужчины в ее жизни – неудачники, ее отец, далекий от реальности, чаще всего сидел за книгами, избегая людей. Она привыкла взваливать на свои плечи всю работу и почему-то считала, что это нормально. Ему стало стыдно, ведь его работа в сверхурочное время была продиктована отнюдь не благотворительностью, причины были другими, прямо противоположными.

– Ты много сделала, Саския. Но может быть, все-таки стоит пригласить плиточника?

– Сама справлюсь.

– Я знаю, что ты можешь, и у меня такое впечатление, что ты занималась ремонтом всю свою жизнь.

Он смотрел в ее огромные глаза, на розовые губы, которые сейчас были упрямо сжаты. И сказал:

– Сегодня моя очередь. И не мешай мне.

Он уже не спрашивал. Давал обещание. И, немного поколебавшись, она кивнула, при этом глаза ее потеплели.

С порванным карманом, пятном на колене, скорее всего от собачьей еды, его брюки можно было выбросить. Но линолеум был снят, каждый маленький кусочек этого проклятого пола теперь был очищен. Нейт покрылся потом, так энергично он взялся за дело, но теперь, глядя на плоды своих трудов, испытал приятное чувство удовлетворения.

Рубашку он давно снял. Она тоже спустила верх комбинезона, оставаясь в коротком топе. Влажные волосы прилипали к шее и лицу, посеревшему от пыли.

Она тоже оглядела результаты, потом подняла к нему лицо, и на нем появилась довольная улыбка.

– Ну, ты счастлива?

– Еще бы. Спасибо. – И покачала головой, как будто удивляясь, что это происходило на самом деле и он действительно работал с ней.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Мы с тобой теперь партнеры по чумазости.

Она рассмеялась низким волнующим смехом.

И так посмотрела на него, что, сразу утонув в ее глазах, он увидел гораздо больше, чем простая благодарность. Он приподнял ее лицо и поцеловал.

Она положила руки на его обнаженную грудь легким нежным движением, и он был потрясен этим прикосновением. Они поцеловались нежным, длительным и таким сладостным поцелуем, что он потерял счет времени.

Она привстала на цыпочки, обхватила руками его голову, перебирая пальцами волосы, и он ощутил такое мощное желание, что уже не мог и не хотел сдерживать себя. Спустил комбинезон с ее ног, поднял топ к шее, встал перед ней на колени и стал покрывать поцелуями живот.

Почувствовал, как она дрожит, слабея от его поцелуев, подхватил ее на руки и понес в спальню. Положил на кровать, стащил влажную от пота одежду, отвел от лица волосы. Она лежала теперь сияющая наготой, такая красивая, что он ощутил боль от мысли, что им придется расстаться.

– Что ты будешь делать, когда рядом не будет меня, чтобы вот так ласкать тебя?

Это было жестоко, но ему вдруг безумно захотелось от нее услышать, что она не сможет без него жить. Она прищурилась и вдруг начала водить руками по своему телу, гладила и ласкала его, не сводя с Нейта огромных глаз. Он почувствовал, как его охватывает тяжелая закипающая страсть.

– Я могу сама о себе позаботиться, – сказала она низким и ясным голосом. – Ведь я привыкла к этому.

– Но сегодня я позабочусь о тебе.

Она закинула руки за голову, глаза затуманились, в их коричневой глубине он увидел призыв и уже не медлил, откликнувшись на него с такой страстью, что сам был потрясен силой своего чувства и того, что снова испытал от их близости.

Он лежал голый на ее большой кровати и смотрел на радугу, проходившую через бледно-розовый потолок от люстры с цветными дисками из пластика. Тонкая нога Саскии обхватила его ногу, он чувствовал, как прижимается ее теплое нежное тело. Потом услышал продолжительный вздох и приподнял голову.