Случайная тайна от олигарха

Случайная тайна от олигарха
Элли Шарм

Бесприданница, сирота, без гроша в кармане. Отец моего жениха ясно дал понять, для его сына олигарха я не пара. Все, что мне остаётся – это уйти, с гордо поднятой головой. Только ушла я не одна, а с маленькой «тайной» под сердцем…

Элли Шарм

Случайная тайна от олигарха

ЧАСТЬ 1

ПРОЛОГ

– Земля вызывает, Мирьям!

Подруга громко щёлкает пальцами перед моим носом, чтобы привлечь внимание, но я не слышу и не вижу никого вокруг. Весь мой мир сосредоточен лишь на одном… Все! Конец света! Свадьбы не будет.

– Не понимаю, что он в ней нашёл? – почти плачу, сжимая длинную ножку изящного фужера, сидя на диванчике в модном клубе Абрау-Дюрсо. – Ну, красивая блондинка… – честно оцениваю достоинства соперницы.

– Там все серьезно, Мирьям, – откликается Наумова, наматывая на палец длинную темную прядь моих волос. Тёмные глаза подруги выражают сочувствие. – Ты меня убьешь, – Катька прикусывает губу, – но Макарова нормальная девчонка.

Поджимаю губы, чувствуя горечь и обиду. Однако злости на Наумову нет. Она всегда говорит обо всем прямо и это мне нравится в ней в первую очередь.

Но как же так? Парень, в которого я с детства влюблена и должна была выйти за него замуж по договоренности родителей, предпочёл мне другую. Безжалостно разорвал все мечты, а главное – располосовал сердце в рваные кровавые лоскуты.

– Ой, глянь! – острый локоть подруги ощутимо ударил меня в бок. – Это что, Давид? Когда он приехал?

Я невольно поморщилась и машинально посмотрела в сторону, куда указывала Катька. Давид Садулаев. Старший брат моего бывшего жениха и… тот, за кого я должна выйти замуж в ближайшем будущем. Ненавижу родителей! И Давида тоже! Ведь мог воспротивиться. Он – мужчина. К его мнению бы прислушались, но он промолчал, дав этим согласие. Традиции превыше всего – так, кажется, он сказал моему отцу.

Юношеский максимализм накрывает с головой, словно цунами, заставляя дёрнуться от возмущения. От этого ярко-клубничный напиток выплеснулся на стеклянный стол. Боль кислотой разъедает душу от того, как родители поступили со мной. Захотели – отдали за одного, потом, как вершители судеб, безжалостно переписали правила игры, наплевав на чувства своей единственной дочери-марионетки, и отдали за другого.

Мой взгляд полыхает злостью, пока я слежу за тем, как Садулаев-старший с грацией хищника, словно пантера, передвигается по клубу, переливающемуся неоновыми огоньками. Красивый, высокий, словно несокрушимая скала. Один из самых завидных женихов на юге. Хорошо развитую мускулатуру подчёркивает темно-синяя рубашка и чёрные зауженные брюки в стиле кэжуал. Волевой подбородок, покрытый легкой щетинной, высокие скулы, чёрные волосы. Тёмные глаза делают мужественный образ Давида по-настоящему притягательным.

Когда темные глаза останавливаются на мне, я буквально вижу, как вздрагивает сильное тренированное годами тело. Зрачки мужчины расширяются, кадык опускается по горлу, а затем поднимается.

– И зачем он только вернулся? – неприязненно бурчу себе под нос, игнорируя восхищённое восклицание Катьки.

Та уже поплыла при виде этого идеального образчика мужественности.

Да, я знаю, что нравлюсь Садулаеву-старшему. Я давно замечала на себе взгляд его порочных темных глаз. Меня всегда возмущало это. Как можно ТАК смотреть на невесту брата?! Я помню его, когда была ещё совсем девочкой. Тогда все, что я знала о нем – лишь только то, что Давид учится на управленца и очень редко бывает в родительском доме. Он полностью посвящал себя учебе в одном из престижных московских университетов.

Я уже тогда была без ума от его младшего брата. Синие глаза Максима Садулаева казались мне чем-то божественным, внеземным, поэтому я всегда испуганно вздрагивала, когда видела устремлённый на себя взгляд чёрных глаз его старшего брата. Слишком выразительные, слишком страстные… Казалось, они утягивают куда-то на самое дно – туда, где полно пороков и тайных желаний. Давид Садулаев просто до чёртиков пугал своей мощной энергией.

Сколько я его не видела? Года три? Должно быть, примерно так… Он объявился за пару дней до того, как я узнала, что помолвка с Максом расторгнута. Давид появился, словно один из посланников апокалипсиса. Ненавижу! Поджимаю пухлые губы, но затем делаю последний глоток сладкого напитка и отставляю прочь ставший бесполезным фужер. Голова кружится, язык немеет. Плевать! Зато сердце будто под анестетиком. Мне почти не больно. Так я думаю ровно до того момента, пока не вижу появившегося возле Давида его брата. Несмотря на отчаянный шёпот Катьки, я упрямо поднимаюсь с диванчика и двигаюсь в сторону мужчин. Мне необходимо в последний раз поговорить с Максимом. Может быть, я смогу достучаться до его разума, околдованного этой белобрысой гадиной. Когда оказываюсь напротив братьев, спотыкаюсь на высоченных шпильках. Будь они неладны! Глупо хихикнув, висну на мощной шее Садулаева. Горячие ладони стискивают мою талию, сминая кожу через ткань, сбивая дыхание.

Дразнящий аромат кедра и лимона щекочет чувствительные рецепторы обоняния. Обалденный аромат! Настоящего мужчины… Ухватившись за узкий галстук, поднимаю глаза и тону в чёрных, опущенных густыми ресницами омутах. Никогда раньше не замечала, какие длинные ресницы у… Давида.

– Упс! Перепутала! – шепчу достаточно громко. Можно с уверенностью сказать о том, что меня слышали.

На секунду кайфую при виде вытянувшегося от удивления лица своего новоиспечённого жениха. Через мгновение на широких скулах мужчины начинают играть желваки. Сдерживается. Когда я поворачиваюсь к его брату и кокетливо улыбаюсь, чёрные глаза вспыхивают бешенством.

– Максим, – мило улыбаюсь, игриво прикрывая глаза длинными ресницами. – Не ожидала тебя увидеть. Вот это сюрприз!

Макс сводит тёмные брови на переносице и бросает косой взгляд в сторону старшего брата. Через мгновение синие глаза вновь возвращаются ко мне.

– Привет, Мирьям, – голос спокойный с легкой хрипотцой.

Мне он кажется таким далеким. Покачнувшись, я почти теряю равновесие, но горячие сильные руки успевают обхватить меня за талию. Не и испытывая ни грамма благодарности к спасшему меня от падения Давиду, смотрю преданными глазами хаски на мужчину своей мечты. Максим… Стараюсь смахнуть руки старшего Садулаева, словно надоевшую муху, но терплю поражение. Его настойчивость пугает меня. В конце концов, я ещё не дала согласие на брак и не дам! Зло усмехаюсь. Максим – вот кто навсегда в моем сердце! Мне кажется, что Давид читает мои мысли, потому что его пальцы властно сжимаются на моей талии, доставляя ощутимый дискомфорт. Они прожигают насквозь тонкую ткань моего короткого чёрного платья. Словно желая показать, кто хозяин, он все еще не отпускает меня. Черта с два!

– Пусти! – шиплю разъярённой кошкой, не глядя в лицо мужчине. – Максим, нам надо поговорить!

Я делаю шаг и… Ох, кажется, пара бокалов сладенькой клубничной прелести явно были лишними! Пол буквально начинает уходить из-под ног, а ведь когда я сидела, казалось, что все под контролем. Прикусываю губу, чтобы сосредоточиться, но эта задача оказывается непосильной.

– Мирьям, тебе лучше домой…

Не даю договорить Максиму и жалобно тяну к нему руки, несмотря на стальной обхват ладоней старшего Садулаева.

– Отвези меня домой, – умоляюще прошу, рассчитывая на разговор по душам.

Я почти уверена, что стоит нам остаться наедине и Максим поймёт, какую страшную ошибку совершил. Перед глазами все плывёт, и я словно через плотный слой ваты слышу голос Давида, что-то обсуждающего с братом. Но когда слух улавливает слова «довезти» и «домой», облегченно вздыхаю, повиснув на сильных руках… и без разницы на чьих. Максим согласился меня довезти и – это главное.

Я несколько раз прихожу в себя в темном салоне автомобиля. Тёплый шерстяной плед накинут сверху, что заставляет сонно улыбнуться. Приятно. Максим такой заботливый! Следующее пробуждение застаёт меня, когда сильные руки опускают мое податливое тело на упругий матрас огромной постели. Я сонно щурюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но слишком темно. Матрас прогибается под приятной тяжестью и моей ноги касается широкая ладонь. Мужчина снимает с моей ноги туфельку и аккуратно почти бесшумно ставит ее на пол, а затем вторую. Прежде, чем я успеваю умилиться таким действиям Максима, вздрагиваю, когда пальцы принимаются ловко массировать мои узкие ступни и пальчики.

– Ммм, – вырывается откуда-то из глубины груди. – Продолжай… – шепчу, откидываясь спиной на подушки.

Боже, да я вся с ног до головы покрылась мурашками! Эти руки явно знают толк в том, как доставить наслаждение. Прикрываю глаза, откровенно постанывая. В голову закрадывается сумасшедшая мысль. А что, если соблазнить Максима?! Он забудет об этой своей балерине! Похоже, мужчина совсем даже и не против моего не высказанного вслух плана. Движения рук становятся все увереннее, все настойчивее. Я даже не заметила, как сильные пальцы оказались на лодыжках. Нежно поглаживая кожу через шёлк тончайших чулок, они двинулись выше – к бёдрам. Я уже не могла оставаться на месте. Извиваясь на широкой постели, я прикусила нижнюю губу и протянула руку вперёд. Мужчина подался ко мне, позволяя пройтись ладонью по широкой твёрдой, словно камень, груди и двинуться ниже, к хорошо выраженному прессу. Как только я с трудом расстегнула пару пуговиц, мои пальчики шаловливо нырнули за ткань. Горячая гладкая кожа буквально обожгла меня.

Тяжело выдохнув сквозь зубы, Садулаев принялся задирать мое и без того коротенькое платье. Я покорно позволила поднять материал до самой талии. Он наклонился ниже, покрывая мою шею жаркой цепочкой поцелуев. Впившись в мускулистые плечи, под которыми перекатывались тугие мускулы, глубоко вдохнула будоражащий аромат. Голова так кружится, что мне кажется, что я витаю в облаках.

Чувственный аккорд лимона и ярко выраженные нотки кедра, заставили откинуть назад голову и прошептать в полной тишине:

– Давид.

Мы оба вздрагиваем, как от разряда током. Я проклинаю себя на чем свет стоит, понимая, что только что какого-то черта назвала Максима именем его старшего брата.

– Я…

Прежде, чем я успеваю хоть что-то произнести, на мои губы обрушивается полный страсти огненный чувственный поцелуй. Твердые губы ласкают так нежно, что мой промах отходит на второй план.

ГЛАВА 1

– Мирьям…

Настойчивые прикосновения заставляют выгнуться, словно ласковая кошечка под руками любимого хозяина. Хочется быть ближе, теснее к горячему, твёрдому, словно гранит, телу. Восхищаюсь идеальным мужским совершенством. Фигура настоящего атлета. Прикрываю глаза, проводя руками по напряженным перекатывающимся под кожей мускулам. Мне кажется, я почти мурлычу – так хорошо от настойчивых поглаживаний широких ладоней, что неторопливо скользят, огибая бока и спускаясь ниже, к талии. Как на зло, перед глазами то и дело проскальзывает образ Давида. Его темные глаза как будто проникли в душу, отравили ядом своего порочного взгляда и теперь не желают выпускать из плена. Пытаюсь представить синие глаза Максима, чтобы хоть как-то избавиться от этого наваждения под названием Давид, но… тщетно! Я все так же, словно наяву, вижу лишь только ониксовые, наглые, дерзкие, темные, как ночь, глаза старшего из братьев Садулаевых.

Да что же это, в самом деле?! Вот дура! Злюсь, психую, но никак не могу избавиться от этой странной напасти. Да он же мне никогда даже не нравился! Его самоуверенность бесила до трясучки. Его красивое волевое лицо вызывало желание отвернуться, лишь бы не ловить на себе пронзительный сбивающий с толку взгляд. Чувственные губы и вовсе вызывали лишь одно желание… стереть с них эту наглую ухмылочку! Считает, что он хозяин всего, даже этого чертога города! Думает, раз полжизни прожил в Москве, то выше нас – провинциалов. Так почему же мои мысли крутятся вокруг этого выскочки? Все это похоже на бред! Какой-то сладкий бред…

Стону, подставляя губы для очередного жадного страстного поцелуя. Мужчина терзает меня все больше и больше, углубляя жаркий будоражащий поцелуй. Плавлюсь, растекаюсь лужицей под тяжелым натренированным телом. Запускаю пальцы в шелковистые черные, как смоль, волосы. Провожу ногтями по затылку мужчины, и мое ухо опаляет горячее дыхание. Мне нравится, как ходит ходуном широкая грудная клетка. Ведь это я вызвала в этом красавце такой шквал эмоций.

– Хочу тебя видеть, кошечка моя, чувствовать под собой, – острые зубы прикусывают мочку уха, посылая сладкую истому по всему телу.