Сага о розах. Книга первая

– Эти вопросы связаны с…

– А-а! – ещё громче вскрикнула Сабрина и потребовала. – Не подходите ко мне или я буду кричать!

– Да что с вами такое, мисс?

Зря он сделал ещё один шаг. Раздалось очередное громкое «А-а-а», но на этот раз продолжительное, и Сабрина, ловко запрыгнув на маленький пуфик, стоящий возле камина, схватила с полки пустую вазочку.

– Не смейте приближаться ко мне, я вас боюсь!

– Я пришёл сюда задать несколько вопросов и всего-то! – начал злиться Эрт ван Донатан и, вытащив из папки с бумагами какой-то документ, упрямо сделал шаг вперёд. Ваза тут же поднялась выше – Сабрина замахнулась ею.

А дальше вмешались обстоятельства непреодолимой силы. Нервы девушки были доведены до предела, а потому, когда входная дверь раскрылась, она снова взвизгнула и изо всех сил швырнула вазу. В сторону двери, конечно. В результате секундой позже тонкое стекло, ударяясь о голову Его высокопреосвященства Альберта Верлера, разлетелось вдребезги. Несчастный кардинал тут же осел на пол. Аналогично сползла по стене и Сабрина. Она застонала, и Эрт ван Донатан всерьёз растерялся, не зная, к кому из этих двоих бежать на помощь. Но то, что Его высокопреосвященство начал подниматься, держась рукой за окровавленный лоб, подвело его к решению сперва узнать, что же произошло с девушкой.

– Как вы? – склоняясь над Сабриной, осведомился он.

– Кардинал. Я убила кардинала, – простонала Сабрина и от картин богатого воображения упала в обморок.

Глава 7

– Нет, Омико, нет. Я не брошу тебя. Никогда и ни за что!

От этих уверенных слов у меня сердце едва не остановилось. К горлу такой комок подступил, что даже дышать стало тяжело. Слёзы сами собой потекли из глаз, но… я любила Ортольда и не хотела видеть его мёртвым.

… Так какой выбор был у меня, кроме как указать рукой на окно, и дрожащим голосом объяснить ему?

– Посмотри, милый, посмотри сколько людей тебе противостоит. Пока Гульд ещё может прикрыть тебя, беги! Всем, что есть в этом мире, молю – не дай мне увидеть твоей смерти.

– Нет, Омико. Если ты хочешь, чтобы я ушёл, то давай скроемся вместе!

– Тебе прекрасно известно, что вдвоём нам не сбежать. Ты сам сказал, что Хранитель Снерш пойдёт за мной следом. Так ты умрёшь!

– Да разве я боюсь смерти за тебя?

Ортольд осуждающе посмотрел мне в глаза и упрямо стиснул зубы. Вместе с тем кто-то из нападающих издевательски захохотал, и потому он храбро положил руку на эфес меча. Ему было не занимать отваги. Он был действительно готов к бою, что стал бы для него последним.

… Вот только к такому исходу была не готова я.

«Отчего вы препятствуете его счастью?» – звучал в моей голове укоризненный вопрос кардинала, и это воспоминание било по моей совести, словно молот по раскалённому металлу. Я ведь действительно мешала будущему Ортольда. Из-за меня его жизнь может закончиться с минуты на минуту. Его прекрасные глаза навсегда закроются, а тело уйдёт в холодную могилу.

Неужели такое счастье я принесу любимому?

Неужели?!

Безысходность и отчаяние заставили меня решиться на безрассудство. Рядом с рукой Ортольда, сжимающей эфес меча, висели ножны с ножом, и я выхватила этот нож так быстро, что любимый не смог помешать мне. Он только испуганно вскрикнул. Я же, пользуясь его замешательством, срезала толстую прядь волос прямо возле виска, а затем отбросила нож в сторону.

– Омико, – испуганно прошептал Ортольд, не понимая, что происходит.

– Я завершаю наш свадебный обряд, – получилось сказать у меня на удивление ровным голосом. – Перед ликом благих богов и с благословения мирного неба я отдаю суженому свой девичий волос и тем отрекаюсь от девичества.

Я протянула Ортольду прядь своих волос, но он смог только растерянно произнести.

– Омико…

– Держи! – потребовала я, и он всё же взял волосы в руку. – Отныне и до конца своих дней я жена тебе и клянусь быть женой верной и воле мужа во всём послушной.

Я замолчала в ожидании ответных слов. Ортольд был обязан произнести фразу, смысл которой заключался в обещании стать достойным супругом. И он бы произнёс её, если бы не одно «но»… Вместе с ней ему бы пришлось поклясться в исполнении одного моего желания.

Конечно, эта традиция была старой и больше символичной. Она возникла в те далёкие времена, когда ещё не было Церкви. И, быть может, раньше женщина могла испросить для себя что-либо особенное, нынче же все просили подарить как можно больше сыновей. Иногда, правда, ещё бывало, что жена дополнительно к выкупу золото для своей семьи требовала или свободу для кого-либо из пленных родных. Но это совсем редкость.

… А я?то вот и вовсе исключительную просьбу произнести хотела.

– Нет, Омико. Нет! – понял всё Ортольд.

– Ты знаешь. Если ты не произнесёшь этих слов, наш брак останется самообманом. Или… или ты раздумал брать меня в жёны?

Я не оставляла ему выбора. И, побледнев, он всё же прошептал.

– В знак готовности отныне и до конца дней своих заботиться о нуждах вверяющей себя мне женщины скрепляю наш союз нерушимой клятвой исполнить одно её любое желание.

– Останься в наш свадебный день живым, муж мой. Уходи отсюда! Беги.

Сказав так, я даже отстранилась от Ортольда. Его лицо резко омрачилось и стало напоминать маску смерти. Смерть вообще словно витала вокруг нас, так было мне холодно и страшно. Но тут в дверцу кареты настойчиво постучал Гульд, и время вновь начало свой торопливый бег.

– Милорд, скоро они нас окружат!

Тревожные слова заставила Ортольда ожить.

– Я найду и верну тебя. А нет, так буду искать встречи с тобой всю жизнь! – горячо пообещал мне любимый, прежде чем прижал к своей груди и жарко поцеловал меня на прощание.

Это был наш третий поцелуй, и в нём не было сласти – только соль наших слёз.

– Уходи, Ортольд. Уходи, любовь моя, – едва сдерживая рыдания попросила я его и, подняв с пола фату, спрятала под ней лицо. Мне не хотелось оставить в его памяти свою боль. Но он отобрал у меня расшитую золотой нитью ткань и заставил посмотреть на себя. И только тогда ушёл.

… О боги, наверное, мне и до конца моих дней не забыть то отчаяние, что сверкало в его глазах!

***

Пришла в себя Сабрина от того, что инквизитор с самым мрачным видом обмахивал её документом, ранее вытащенным им из папки. И так как ужаснувшая её ряса с него никуда не исчезла, то девушке показалось, что впору терять сознание вновь.

– О, нет-нет, – увидев как у неё закатываются глаза, недовольно пробормотал мужчина, а затем Сабрина ощутила, как в лицо ей сильным потоком брызнула ледяная вода. От этого она вздрогнула и ошарашенно заморгала ресницами.

– Всегда помогает, – насмешливо сказал кто-то ещё, и, проследив за укоризненным взглядом главы инквизиции Альтграда, девушка поняла, что кардинал не только остался жив, но и по его милости это она сейчас вымокла. Одной рукой Его преосвященство прижимал окровавленный платок ко лбу, а в другой держал полупустой кувшин.

Возмущаться вслух, само собой, Сабрина не посмела, но, пока ей помогали сесть в кресло, подумала она по поводу мстительности некоего служителя Церкви очень много. Лиф платья был теперь насквозь мокрый, и это оказалось более чем заметно. На ярко?бирюзовой ткани образовалось некрасивое тёмное пятно, поглаживания ладонью по которому эффекта не возымели. Чёлка стала свисать сосульками. Шея от воды вообще зачесалась, и потому Сабрина решилась снять с платья требующий сушки многослойный воротник. Декольте от этого, конечно, стало видно больше, нежели это подходило её возрасту и месту, но зато непрерывно капать на подол прекратило.

– Хм, – демонстративно кашлянул в кулак глава инквизиции, когда, двумя пальцами, поднял с пола основательно промокший документ. Чернила на нём расплылись.

– Не переживайте, сын мой, я и так помню все нюансы дела.