Разбойник Кадрус

– О! – воскликнула герцогиня.

– Да! – с жаром сказал Жорж. – Кроты, может быть, единственные воры, открыто совершающие преступления. Мы лучше мнимых честных людей, преследующих нас. Например, вы думаете, что окружены верными слугами, привязанными к вам признательностью. Встаньте! Я вам покажу, чего никогда не видели великие мира сего. Вы, так сказать, изведаете самые тайные изгибы всех гнусных слуг, принадлежащих к вашему дому.

Подчинившаяся влиянию Кадруса молодая женщина повиновалась. Она, не вставая с постели, накинула на себя пеньюар, встала и сказала просто:

– Я готова.

Кадрус, взяв свечу, которую зажег у ночника в передней, предложил руку герцогине и сказал:

– Начнем с вашей камеристки.

– Мы ее разбудим! – с живостью сказала герцогиня.

– Не бойтесь, – ответил он. – У вас все спят и проснутся только в назначенный мною час. Сонный порошок погрузил всех в замке в сон.

Они вошли к камеристке. Та, с письмом в руке, не могла закончить чтение этого послания, подчинившись влиянию сонного порошка; она сидела на постели и, прислонившись к изголовью, тихо дремала.

– Прежде чем вы начнете анализировать человеческое сердце, – сказал Кадрус, – я вам советую подумать хорошенько. У вас сердце разорвется. Подумайте.

– Я хочу видеть, – ответила герцогиня.

– Хорошо!

Жорж взял из рук камеристки письмо, над которым она заснула.

– Прочтите, – сказал он.

Принцесса колебалась.

– О, герцогиня, – сказал Жорж, – надо отложить в сторону всякую совестливость, если вы хотите, чтобы наш осмотр был полезен. Это письмо заставит вас простить, потому что эта девушка так же виновна, как была бы всякая другая на ее месте. Судебный следователь просто отправил бы ее в тюрьму, вы же сжалитесь над ней. Читайте.

Герцогиня прочла следующее:

«Милая Жюльета!

Вследствие того, что ты мне сказала в прошлую ночь, я отыскал, куда выгодно поместить твои пятьдесят тысяч. В ту ночь, как твоя дура принцесса поедет чваниться во дворец, я войду по-прежнему в замок в маленькую дверь. Я расскажу тебе, как выгодно удалось мне сбыть два перстня и ожерелье. Их исчезновение очень хорошо совпадет с похищением вещей Кадрусом, и подозрения быть не может.

Еще немного времени, душечка моя, и мы будем в состоянии жить очень мило, не подчиняясь воле твоей ханжи. Для этого надо как можно больше обирать портних, модисток…»

– О! – сказала пораженная герцогиня. – Сирота! А я спасла ее от нищеты после смерти ее отца!

– А давно это было? – спросил Жорж.

– Только два года назад, – ответила молодая женщина.

– А она уже отложила пятьдесят тысяч.

– О! Я надеюсь, – с живостью продолжала герцогиня, – что эта несчастная, которой я так чистосердечно протянула руку, составляет исключение. Мои другие женщины…

– Будем продолжать наш обзор! – перебил ее Жорж, который провел герцогиню в людские и показал почти всех слуг, спавших отчасти от действия сонного порошка, отчасти от опьянения. – А ваши другие служанки, – безжалостно продолжал Жорж, – вы знаете где. Не для того, чтобы получить награду за добродетель, удалились они на сеновал с конюхами.

При этих словах герцогиня не могла не покраснеть.

– Прошу у вас извинения, – сурово сказал Кадрус, – но чтобы узнать правду, стыдливость приходится оставить.

Он прямо прошел в комнату горничных и сказал:

– Чьи это юбки, эти кружева, эти воротнички?

Принцесса узнавала свои вещи.

– Уйдем, – сказала она с отвращением. – Я видела довольно. Отведите меня в мою комнату.

– Нет, – ответил Кадрус. – Я хочу вам показать начальника этой разбойничьей шайки. Я хочу вам показать, что вы в меньшей безопасности у себя, чем среди Кротов.

Взяв молодую женщину за руку, он принудил ее, так сказать, следовать за ним на верхний этаж. Он вел ее к управляющему. Но там встретилось затруднение. Осторожный управляющий запер дверь изнутри. Однако, если, как и все обитатели замка, он спал, то сон, вероятно, застал его в ту минуту, как он сидел за работой, потому что у него был огонь. Кадрус засвистел. Тотчас появился человек.

– Отопри эту дверь! – приказал Кадрус.

Человек в два приема отпер.

– Больше ничего? – спросил Крот своего атамана, как солдат, отдающий честь.

– Ничего, – ответил Кадрус.

Крот ушел. Тогда вместе с Кадрусом герцогиня вошла к своему управляющему. Тот заснул над отчетами. Две связки фактур лежали на его письменном столе. На первой было написано: «Счета Н.», на второй «Счета М.»

– Это значит, – сказал Кадрус, – счета настоящие и счета мнимые.

Кадрус взял управителя за плечи и как безжизненную массу положил его на диван. Теперь можно было увидеть на столе два реестра, соответствовавшие двум фактурам. На одном было написано: «Счета для представления герцогине де Бланжини», на другом: «Счета настоящие».

Принцесса не верила глазам.

– Это довольно ясно, – сказал атаман Кротов. – Когда этот бездельник покупает что-нибудь для вас, он приказывает поставщикам представлять две фактуры: одну с настоящей ценой для него, а другую с надбавкой – для вас. Хотите знать, что накопил у вас этот честный вор, который не боится ни суда, ни виселицы, и осудил бы меня, будь он присяжным?

– Хочу.

– Сколько мог иметь этот человек, когда поступил к вам?

– Точно не знаю, – ответила молодая женщина. – Он не мог быть богат. У него было, может быть, тысяч пятьдесят.

– Ну, вы увидите.

Кадрус вынул из ящика стола книгу и указал на запись:

В банке у братьев Л. – 50 000 ф.
– — –                 Р – 286 000 ф.
У него же – 24 000 ф.
Всего – 360 000 ф.