– Уверены ли вы в этом, государь?
– Кто же станет между приговором и гильотиной?
– Вы, государь.
– Потому что я имею право помиловать?
– Да.
– И вы думаете, что Франция будет довольна, если я его прощу?
– Это и тревожит меня. Франция хочет смерти Кадруса.
– Вы в этом сознаетесь?
– Отчего же мне не сознаться? Я не защищаю этого человека. Хотя этот разбойник поступил рыцарски со мной, я слишком уважаю себя, для того чтобы заступаться за него. Но я тревожусь за вас. «Таймс» уверяет, что вы не можете казнить человека, который спас вам жизнь.
Герцогиня так громко сказала эту фразу, что все услышали ее. Она была мужественна и смело отвечала на все нападки. Император смутился.
– Стало быть, вы мне советуете простить? – спросил он.
– Сохрани меня бог! Париж станет вас проклинать, Франция возненавидит. Скажут, что вы ставите себя выше общественной пользы. Но как только он будет казнен, станут кричать, что у вас сухое и нечувствительное сердце. Вас больше прежнего станут называть корсиканским медведем, вампиром. Видите, я не советую вам ничего, я только говорю, что самый могущественный человек может находиться в затруднении… – Принцесса пронзительно расхохоталась.
Наполеон закусил губы.
– Вы увидите, – сказал он, – что придется созвать совет, чтобы решить этот вопрос. – Он пожал плечами. – Будем играть, герцогиня, – сказал он.
Партия продолжилась. Но император скоро окончил ее и ушел. Он велел позвать к себе Фуше.
– Герцог, – сказал он ему, – вы читали статью в «Таймс» о Кадрусе?
– Читал, государь.
– Что вы думаете о ней?
– Я оставил бы ее без внимания.
– Но… я обязан жизнью этому человеку.
– Государь, монарх обязан иногда забывать о благодарности.
Император с волнением стал ходить по комнате, потом вдруг сказал:
– Герцог!
– Что прикажете, государь?
– Пишите.
Он продиктовал:
– «Кавалеру де Каза-Веккиа. Его величество поручил мне поблагодарить вас, кавалер, за услугу, которую вы оказали ему сегодня. Он дает вам право оставить это письмо при себе и отослать его к нему в тот день, когда вы захотите просить у него какой-нибудь милости. Какова бы ни была эта милость, вы ее получите». – Император прибавил: – Подпишите!
Вдруг дверь кабинета отворилась, и появилась герцогиня де Бланжини. Император видел, что она готова лишиться чувств. Он подошел к ней.
– Фуше, – сказал он, – оставьте нас!
Он подвел молодую женщину к своему письменному столу и указал ей на письмо.
– Прочтите, – сказал он ей.
Она прочла и упала на колени.
– Государь, благодарю! – вскричала она.
Он поднял ее, поцеловал и проводил, громко говоря:
– Скажите императрице, герцогиня, что я благодарю ее за это внимание!
Он хотел скрыть цель прихода принцессы.
Потом он позвал Фуше.
– Герцог, отдайте это Кадрусу, – сказал он, – и поставьте то число, в которое он меня спас. Он потребует у меня помилования. Я обязан буду исполнить свое обещание, и все скажут, что я не мог его нарушить.
– Ах, государь, – сказал министр, – как ваше величество находчивы!
Глава LVIII
Тайная пружина
Оставшись один, император сказал себе:
– Этот человек никогда не унижался передо мной. Наконец-то он будет просить у меня помилования!
Вот почему Наполеон был милосерден.
Глава LIX
Кадрус не унижается
Фуше вернулся чрез три часа.
– Государь, – сказал он, – вот письмо, которое ваше величество приказали мне отнести. Пленник написал на полях то, чего он просит у вас.
Император развернул письмо и прочел:
«Единственная милость, о которой Кадрус просит Наполеона, состоит в том, чтобы жену его приняли в орден сестер милосердия, куда ее не хотят принять».