Александр и Роксана

– Царь сбросил с плеч доспехи и прочие принадлежности.

– Пойдемте, друзья! «Смоем пот со сражения в личной бане Дария!» – сказал он и подался вперед, но чьи-то внезапные слова заставили его задержаться.

– Нет! Не Дария, в бане Александра! Имущество потерпевшего поражение достается победителю.

Александр улыбнулся и кивнул в знак одобрения пылкости молодого аристократа-телоида. А войдя в баню, царь был поражен удивительным зрелищем. Увидев под сенью высокого шатра комфортные места, золотые тазы, золотые кубки, узорчатые столики, предназначенные для приема пищи и распития напитков лежа на боку, большие чаши на них, а чуть подальше от них изящные флаконы с ароматическими маслами и духами, царь сказал окружавшим его людям.

– Разве не так должен жить истинный царь?

– Так, Александр! Теперь все это твое. «Начнем новую жизнь», – произнес Гефестион, торопливо снимая одежду.

Каждый день начинается с утра, а каждое утро начинается с забот. Заботы дня после сражения – узнать, сколько поступило добычи, взять, что нужно, остальное распределить. Царь Дарий пришел на отроги Гавгамел нагруженный до предела. После битвы на Иссе Александру досталось три тысячи талантов золота. В Дамаске царь Дарий запрятал две тысячи шестьсот талантов золотых монет, пятьсот фунтов серебра и другие драгоценности. Об этом тут же проговорился правитель города, когда Парменион дошел до него. Из-за этого он не стал нападать на город, оставил его в целости и сохранности, не трогая ни единого кирпичика.

Победой на Иссе Александр заткнул рты греческим полисам. Да и сам он пришел в себя, успокоился, стал вдумчивей, словно повзрослел на десять лет. Первые две битвы привели Александра в ранее незнакомый, обширный, новый мир, который был пределом мечтаний и ключ от которого лежал где-то глубокой пучине, и теперь он предстал перед его взором. Проблемы и трудности нового мира казались сложнее войны, победа в которой далась непросто. Впредь территория от самых дальних границ Македонии, все греческие земли, исполинское государство – Персия будут подчиняться Александру. Несмотря на то, что Дарий еще жив, а Персеполь еще не покорен, вся Персия лежит у его ног. Все упирается в горстку времени. Он стал хозяином стольких стран и земель. Что делать дальше? Александр искал ответа на этот вопрос. И чувствовал, что ответ найти будет нелегко. Но пока он шел прежним курсом, не выказывая своего замешательства.

Прежним курсом – значит отправить добытое матери Олимпиаде, поделить между воинами, дружинниками и полководцами. Продолжить обычай дарить дворцы, отдавать города. Несмотря на то, что к Олимпиаде приходили невероятные богатства, которые грудами лежали перед ней, она была недовольно излишней щедростью сына, о чем писала в каждом своем письме. Однако если молодой царь, который не создавал для себя на войне особых условий, который держал себя как рядовой воин, который в мирное время вел простой образ жизни, проявит скупость касательно военной добычи, простые воины тут же поменяют свое мнение и могут развернуться в бою. Прямо сейчас каждый воин Александра – его друг, готовый пойти за ним и в огонь, и в воду. Александр был от природы щедр. Может, со временем будет иначе. Каждый, кто приходил с просьбой к Александру, уходил с тем, о чем просил. Лишь надо прийти и попросить. Тех, кто не просил, он недолюбливал, считал, что они задумывают дурное.

В самом разгаре дележа добычи Александр шел, наблюдая за привычной суетой. Тут он заметил воина, который волочил за собой кожаный мешок и не мог забраться на возвышенность. Царь со своими людьми не замедлил подойти к нему.

– Что это у тебя? – поинтересовался царь.

– Золото… – сказал воин и, схватившись за голову, лег навзничь. Бедняга лежал и дрожал, ожидая, когда на него упадет меч или копье и лишит его жизни.

– Встань! – Воин, озираясь в испуге, поднялся. Не решался даже посмотреть в сторону царя. – Афанасий! «Донеси это золото до шатра македонского героя», – сказал царь и пошел дальше. Все замерли от удивления…

В это время среди сопровождающих царя был его друг детства Серапион. Произошедшее побудило царя к беседе, и Александр поинтересовался мнением Серапиона. Серапион избегал дележки добычи и ничего не просил у царя, хотя был очень близок к нему. Эта его черта характера задевала царя. Помнится… Во время одной игры Серапион не подал мяча царю и безразлично стоял. Царь удивленно спросил: «Почему ты не подаешь мне мяча?». «Ты не попросил», – ответил ему друг. Понявший прямолинейный характер Серапиона царь поневоле засмеялся и выдал ему большую доли добычи. Еще один случай был связан с балагуром Периллом, завсегдатаем вечеринок, которые проводил царь. Перилл решил выдать дочь замуж и попросил помощи у Александра. Александр выдал ему из казны пятьдесят талантов золота. Однажды у него попросил помощи дворцовый философ Анаксарх. Тогда Александр позвал управляющего делами и сказал ему выдать Анаксарху столько, сколько тот попросит. Через некоторое время управляющий делами с испуганными глазами приходит к царю:

– Царь, у Анаксарха нет совести. «Он просит сто талантов», – сказал он, тяжело дыша.

– Раз просит, дай. Если он считает, что у него есть друг, который может дать столько денег, пусть берет!

Вот такие ситуации происходили за пределами войны. А полководцы тем временем собирали богатую добычу, которой хватило бы на семь поколений, и отправляли на родину. Только его закадычный друг Гефестион был равнодушен к добыче и наживе. Для единственного друга Александра этот поход был продолжением тех игр, которые они играли в детстве с царем. Если и он чем-нибудь интересовался, то лишь для забавы. Высокий, статный молодой человек, от которого веяло добротой и простодушием. Когда сам царь сравнивал себя с кем-то из своего окружения, то сравнивал с Гефестионом. Ум, знания, в конце концов телосложение Гефестиона превосходили его. Но Александр не завидовал ни в чем Гефестиону. Так как Гефестиону не были присущи такие качества, которые были у Александра, такие как жажда к славе, власти, превосходство над другими людьми, высокомерие, покорение мира. Гефестионом был двадцатитрехлетним «ребенком», который искал со своим другом по детским шалостям приключений в эти трудные дни похода.

Когда царь с двумя своими друзьями отдыхал, распивая вино и шумно беседовали, пришли вести от матери Дария Сисигамбис.

– Александр! Семья Дария облачилась в черное и оплакивает своего хозяина, считая его умершим. Что нам делать?

– Говори ясно. Кто из семьи?

– Его мать Сисигамбис, жена Статира, две дочери и младший сын Ох. Старший сын Равтан последовал за своим отцом.

– Раз так, Леоннат, иди и наведи там порядок от моего имени. Сообщи им, что Дарий жив. Во-вторых, скажи, что царь Александр берет царскую семью под свое покровительство. У Македонии и Персии есть один царь. Пусть впредь не забывают об этом.

На следующее утро Александр и Гефестион, решив навестить семью царя Дария, подъехали к царскому шатру, переливающемуся всеми цветами радуги, сошли с коней. Вдвоем прошли между павшими ниц греческими и персидскими прислужниками и вошли в шатер. Войдя в шатер, они увидели вскочившее семейство Дария, которое было ко всему подозрительно. После небольшой паузы мать Дария Сисигамбис попыталась понять, кто из стоящих перед ней молодых людей – царь. Через некоторое время она подошла к статному, чуть более нарядно и торжественно одетому Гефестиону и упала навзничь перед ним. Судя по тому, как растерянно засмущались окружающие люди, Сисигамбис поняла, что перепутала. Поняла и тут же пала ниц перед царем. Александр наклонился и поднял Сисигамбис.

– Мать, беспокоиться не о чем. Ничего страшного. Его тоже зовут Александр, что тут такого?! – тем самым снял как рукой страх пессимистично настроенной престарелой матери. Не сходя с того места Александр приказал вернуть имущество, конфискованное с шатра царя Дария, а также царскую прислугу.

– Выдать замуж дочерей персидского царя, проявить заботу о них – моя обязанность. Все будет сделано по их воле согласно царским традициям. Сын царя – теперь всем нам сын. За его обучение и воспитание буду отвечать я. Скажите, и будет исполнено, просите, и будет дано вам.

По прошествии нескольких месяцев бывшая на сносях Статира умерла при родах. С детьми осталась Сисигамбис. Некоторое время они находились рядом с царем. В 331 году в Сузах Александр разместил Сисигамбис с внуками во дворце, где останавливался Дарий. По поручению царя дети Дария стали обучаться и воспитываться на основе эллинских традиций.

Александр стал известен, как первый милосердный царь, действующий по принципу «того, кто ударил камнем, угощай пищей». А когда-то столько знатных греков, македонских князей попались в руки персидских владык, стали рабами и нашли смерть в мучении. Это относилось не только к пленным грекам, династия Ахеменидов творило насилие по отношению ко всем пленникам.

Когда Александр с Гефестионом в первый раз вошли в шатер Дария, им обоим приглянулись две дочери Дария, которые были одна краше другой. Но ситуация была щекотливой. Хотя возьми каждый из них себе по сестре, никто бы не остался в проигрыше. Но и царь, и его полководец – два холостяка – ушли, не подав вида.

– Ну как, правильно я поступил?

– Правильно. Очень правильно, Александр. И если это не хитрость, чтобы заманить Дария в ловушку, то это благородный, гуманный поступок, достойный великого царя Александра Македонского.

– Эх ты! Это не уловка и не хитрость, а намек знатным людям Персии. Милость Александра Македонского безгранична. Это значит, что для людей с правильными намерениями хуже ничего не будет, прежняя жизнь их если не будет лучше, то точно не ухудшится.

– Вот оно как! Цари не делают ничего без причины. Но поступок твой прекрасен.

– А его дочери?

– Ха! Ха! Ха! Они готовы… Нас двое, и их двое… А, Александр?

– Повернем коней? – спросил царь, проверяя своего друга.

– Постой, не спеши. Красиво начатая история должна иметь красивый конец. Куда денутся эти бедняжки, если суждено судьбой. А если тебе невтерпеж, то это другой разговор.

– Ты прав. Сегодня я царь. Да и ты имеешь право стать царем в любе время, так как ты потомок древнего княжеского рода. Мы выступаем от имени великой Эллады. Смотрим на жизнь, опираясь на знания великого Аристотеля. Если бы мы сели на трон, не познав Диогена, то, наверное, продолжали бы идти, попирая такие понятия как довольство, аскетизм, доброжелательность и человечность… Благое дело, которое мы сегодня сделали, войдет в историю. Дальше оно будет расти и умножаться.

– Разве не сведет на нет все это жестокость военного времени?

– Война, Гефестион, не забава, которую мы двое придумали. Война впитана богами нам в кровь. Пока на земле есть жизнь, войны не прекратятся. Противостояние плотника с плотником, пастуха с пастухом, князя с князем, царя с царем – вечная борьба.

– Борьба вечна. Ведь победить на войне – это не жестокость, а отдаление ее от своих земель?

– Отдаление, Гефестион. Но если мы вдвоем промахнемся в одном месте, такие люди как Демосфен поднимут такой шум на родине, что будет похуже войны. Только бы не промахнуться…

– Не промахнемся. Это я знаю. Александр, скажи, что думаешь делать дальше.

– Скажу. Дарий еще жив. То есть, надежда династии Ахеменидов еще не потеряна. Если Дарий признает поражение, если объявит о том, что Эллада и Персидская империя подчиняются одному царю, то и ему нашлось бы теплое местечко. А на что надеется Дария, ты и сам прекрасно знаешь. Поэтому поход продолжится.

После поражения на Иссе Дарий Родомани несколько раз отправлял послов к Александру. Сначала призывал взять половину Персии и прийти к соглашению, вернуть ему мать и детей. Александр не согласился. По это же причине по прибытии в Вавилон, он не принял ни одного предложения Дария, снова отправившего послов. После этого персидский царь, рассеявший в себе тревогу и страх от прошедшего сражения, понявший, что народ все еще верит в его победу, стал говорить задиристые речи. «Александр думает, что он победил. Это все детский лепет. Он отказался от половины царства. Теперь ищите его в норе, из которой он вышел. Победа Ахеменидов предначертана навечно», – бахвалился он.

Персидский царь, который привел на реку Исс и тут же растерял всю силу и мощь громадного государства, на протяжении веков расширявшего свое влияние, оставивший свое войско и бежавший без оглядки, не мог снова подняться. Не бывает царства, в котором не было бы подлых людей. Пришел конец их правлению. У Дария нет прежней внушительности. Даже если простой народ поверит его словам, поверят ли ему представители знати, стоявшие у власти, и сатрапы, считавшие себя полуцарями? На самом деле, соглашение, которое предлагал Дарий – половина персидского государства, могло заставить Александра остановить свое войско. Македония и Греция не сильно бы обвиняли его в том, что он не убил Дария. Из века в век греки при любом правителе не могли прогнать персидских захватчиков со Средиземного моря. Александр сдержал свое обещание, прогнал заклятого врага с греческих земель и захватил половину Персидского царства.

После победы на Иссе Александр дал несколько дней отдохнуть своему войску, дал возможность воинам с легкими ранениями подлечиться и вернуться в строй, тяжелораненых оставил на долгое излечение, воинов, ставшими калеками, с их добычей отправил на родину. Сопровождавшим домой несчастных калек, не державших золота даже будучи еще здоровыми людьми, царь дал строгий наказ.

– Чтобы раненые благополучно добрались домой со всей своей добычей! По возвращении каждый отчитается передо мной.

Прибывшие с родины отряды Александр распределил между полководцами. Численность войска превысила сто тысяч воинов. Такой многочисленной армии у Александра еще не было. Однако это число соответствовало внутренним расчетам молодого царя. Так как Дарий, сбежав с Исса, добрался до Вавилона с четырехтысячным греко-персидским войском. Вслед за ним в Вавилон, чтобы перевести дух, прибыл с восемью тысячами воинов Аминта. Договорившись с Дарием, Антиох отправляется, чтобы собрать большое войско с Египта и Финикии. Но случилась одна напасть, добравшись до Египта, Антиох вступил в войну с одним племенем, во время которой отдал душу. Все это было известно Александру благодаря его секретной службе. Александр чувствовал, что настала пора двигаться его войску. Если Дарий решил укрепиться в Вавилоне, эти сто тысяч воинов не будут лишними. Он знал, чего стоит взятие крепости. А если придется вести бой в самом городе, то здесь важно победить числом. Если все обдумать, то Александр должен был идти прямиком на Вавилон, где держал оборону Дарий. Но царь так не поступил – Александр переизбрал сатрапов в подчиненных ему районах, подавил в них любое мало-мальски оказанное сопротивление. Его беспокоила угроза набега на его армию с самого тыла. Этими своими действиями он пресек эту угрозу. В Сирии поднялось восстание. Александр его безжалостно подавил. За этими действиями скрывался смысл – не дать возможности Дарию получить помощь извне, сделать так, чтобы сам Дарий отказался от напрасных надежд на помощь от Келесирии – центра местности в Сирии, где прошла последняя битва. Теперь Дарий либо останется сражаться в Вавилоне, либо, если не выдержит, побежит в Персеполь. А может пойдет в Бактрию и Согдиану вдоль мест обитания саков. Правильнее бежать в Персеполь. Внутренне чутье подсказывало, что Дарий не пойдет в Согдиану. Но почему?..

Персы много воевали с саками, которые с наступлением зимы совершали опустошительные набеги с Великой Степи на теплые края: Мараканду, Согдиану, Бактрию. Это Александр знал с записей Геродота, Страбона, Птолемея. На протяжении нескольких веков, с того времени, как династия Ахеменидов взошла на персидский трон, между двумя сторонами прошло немало битв. Знал Александр и то, как царица саков Томирис отрубила голову могущественному, воинственному царю Киру, который был готов раздвинуть границы Персии за Балканские горы до великих морей, который собирался пройти напрямик через Великую сакскую степь до белоснежных, ледяных земель Сибири. Окунув голову Кира в бурдюк, наполненный кровью, Томирис сказала: «Ты не мог насытиться кровью, так вот, теперь ты достиг своей мечты, пей ее досыта!» – и повесила бурдюк на ветвь тополя. На той войне персы потерпели сокрушительное поражение от Томирис. Были перебиты все до последнего.

Как могли забыть такие смутные события последующие цари. На сегодняшний день, хотя Согдиана и Бактрия считались плодородными сатрапиями Персидского царства, их сатрапы выбирались из числа саков, а сакские сатрапы еле внимали словам еще в эпоху процветания Персии и лишь обозначали повиновение персидскому царю. Уже столько времени саки превратили Согдиану и Бактрию в сплошной рынок между Персией и империей Цинь, говорящий на сотне языков и шумно ведущий торговлю!