Анастомоз

Как много признаний неискренних
Вниманья его избежало,
Как можно плести после этого
Изысканных жалоб венок,
И в небо со взором неистовым
Причитаний исторгать поток.
На меня направив орудья увечные,
Обожженные мрачным огнем,
Солдаты в одеждах черных,
Под масками молчат золотыми.
И вот лейтенант, искалеченный
Шрамом поперек пустыни
Неприятного морщинам лба,
Мне бумаги отдает с королевской печатью,
И я, вспоминая свои закону
Не всегда угодные дела,
Гадаю, которое именно им открыло меня.
Неужели узнать довелось, что двенадцать
Было лет той нелепой блондинке,
Что, меня проглотив с восхищеньем,
И зевнув, и немного устало,
Обнаженная в солнечной пыли,
За мороженым открывала
Ржаводряхлую дверь в холодильник.
Иль они тайники обнаружили,
Где я прятал корень минзолы,
И стихи, непристойно наивные,
И старые с гиенами открытки.
Иль узнали, что дважды в месяц
Приходит ко мне посыльный.
С собою имеет ларец жестяной,
Где в холоде нежатся липком
Живительные эмбрионы,
Которых я готовлю с сыром.
Я забыл, что из этого может
Быть сочтено теперь преступленьем,
За что я должен буду ответить
Перед их многословным законом,
Как будто сухой его ветер
Может мысли воздвигнуть препоны.
Конверт разрываю я черным ногтем,
Лист красной бумаги тяну с королевской печатью
Неужели придется мне келью мою покинуть,
Отправится в неведомые дали,
Лежащие за порогом квартиры,
Забраться в сейф лифта серебристый,
Хранящий меня как древнюю драгоценность.
К насекомым кошмарам он меня спустит,
И крысиным доверчивым лицам,
Коими улицы полнятся нежные.
Эти в лохмотьях хвостатые беженцы
Здесь проповедуют новые войны,
Песни поют о красавицах хвостатых,
И, видя, как меня толкают в автомобиль
Шепчут, что мне не придти уж обратно.
А я, вцепившись в решетку стальную,
По-морскому взреву и завою,
И пошлю им воздушные поцелуи,
Закрою в отчаянии глаза уставшие,
Меж облаков искавшие южных
Сигнал о начале преображения,
Находя лишь шумы вырождения.
И, на черной скамье качаясь,
Я промчусь по улицам тихим.
Мотоциклы, меня сопровождая,
Расплескают свой треск многоликий,
В стекла древних домов
Вбивая его саранчою,
С крыш покатых и черепичных
Прогоняя сфинксов двуполых,
Чтобы я, одиннадцать женщин знавший
Себя королем ощутил на мгновение,
От призрачной затрясся жажды,
Испугавшись того откровения.
Город мне хорошо известен,
Мозаикой выложена карта
Районов дотла сгоревших
Во время бунтов упрямых,
Надеявшихся, что изменят
Порядок они эволюции
И права для себя впечатают
В сборник законов нелепых.
На несколько быстротечных минут
Я стану великой персоной.
Меня пронесут через город,
Уставший, унылый и сонный,
И люди, вставая у окон,
Вспыхивающих сияньем вечерним,
Гадать будут, кто был отправлен
На вечное заточенье.
С удивленьем тоскливым отметив,
Путь мой на восток бредущим,
О себе оставлю на стене железной
Пару строк, царапающих душу.
Мне жаль прекрасного моего тела,
С плечами, на которых четыре поместится кошки,
Мне жаль, что моему пятнистому члену
Не пробовать больше невинниц истошных.
Прильнув к изгрызенной ржавой решетке,
Я таю в мерцании огней проблесковых,