Анастомоз

И пуля, что снайпером обучена метким,
С ликующим воплем бьет в шлем матовый
Мотоциклиста, замыкавшего кавалькаду —
То ему от революционеров награда
За покорность тому, кто ими признан тираном,
Но свергнуть кого не решаются,
Ибо нет среди них ему равного.
Я смеюсь, я ловким стрелкам завидую,
Каждый вечер выгуливающим винтовку,
Породистую, зоркую, сильную.
Неужели и я был когда-то подобен тем злым храбрецам
И каждый вечер проклятья
Своим посылал праотцам,
Ибо таким был завет их,
Знавшим, что силой безмерной
Будет для будущих поколений
К прошлому мрачное презрение,
В отречении от него познаем мы сладость дерзкую,
И ту гневливую ярость, которую я исповедаю
Для того, чтобы многоножкой смертельной,
От яда чьего нет спасения,
Мой дух проползал через строки,
Не поддаваясь на уловки робости,
И в мороке тьмы беспредельной
Только сам себе был светочем,
Меж слов проходил многоточием
И в танце богомола похотливого
Себя чистотой опорочив,
Мгновение находил вдохновения.
Давно уже были преданы
Мной то безумие праздное
И безобразное отторжение
Всего, что вызывает смятение.
Забыты мной гневные шрамы,
В окопах оставив медали,
Я короля почитаю с презрением,
С тем ревностно злым восхищением,
Каким должен мужчина безвластный
Мысли снабжать о самце-сопернике,
Чьей женщины привлекательность опасная
Вытягивает поллюций семя
Даже в скупой понедельник.
Об этом с тоской я думал,
Когда сквозь подземный тоннель
Машина скользнула в способную
Выдержать пророка отчаяние дверь.
В ярком страхе неоновом
Меня выталкивают прочь,
Ведут по затхлым коридорам зеленым,
Пахнущим крысиной печалью.
Вторгают меня в залу,
Пустынно-златую, черепами стены прикрывшую.
Упираются они в пол клыками алыми,
Рогами – в лепнину потекшую.
Здесь, на черном троне крылатом,
Посреди чистоты благоуханной,
Наша общая светлая матерь
Сидит, отвращеньем объятая,
Ко всему в этом мире живому.
Платье красное кружевное
Широкими расходится юбками,
Рукавами вспухает пышными,
Но груди прикрыть находит излишним,
Всех нас вскормившие когда-то.
Их лучезарная плоть белолунная,
Потеряла все вены и пятна,
Мягкая, корсетом возвышающим вздутая,
Как фотографии неумелых любовников
Притягивает к себе недоступное.
Рядом с ней однорукий полковник,
Конечность потерявший когда король
Застал его в свинарнике каменном
Со своей плодовитой женой.
В фекалиях свиных валяясь,
Одетая в подвенечное платье,
Любому себя подставляла,
Особенно предпочитая
Тех, кого муж ее презирал.
Был полковник среди них девятым,
Шесть раз королевские приняв проклятья.
Трижды обвиненный в соитии с бунтовщиками,
Дочь свою продавший революционерам,
Не получив обвинения в измене,
Поскольку была она некрасива,
Он стоял позади королевы,
По запястье погрузив в нее руку,
Надеясь на призрачное истечение,
И ничуть не желая восхождения на трон.
Был застигнут находчивым королем,
От каллиграфического доноса
Получившим кружевное намерение,
И меч, сокрушавший драконов,
Прерванным обозначил совокупление.
Средь королевских стратегов лучший,
Полковник избежал заточенья,
И был отправлен на острова южные,
Для мятежей коралловых подавления.
Вернувшись только тогда в столицу,
Когда сам король погрузился в кокон,
И постель его необъятная,