Не рой…

Майр Скоглунн еще до всего произошедшего допытывался у Миллы, зачем обязательно было заниматься театральщиной и подсовывать Кронборгу сцену насилия над Ёффой, на что та ему терпеливо объясняла, что другого способа временно «отключить» профессора с его восьмой (а, может, уже и выше!) ступенью владения магией разума она не придумала, и что, если у него есть более интересные идеи, как это провернуть – то ему и карты в руки, пусть осуществляет их, как главный группы захвата. Почему-то более интересных идей у него не нашлось. Зато нашлись новые возражения, насчет того, что можно было бы девушку и пожалеть.

Пожалеть? Эту, которая с папашиной помощью высосала больше двух десятков беспомощных человек? Он, что, совсем идиот? Или… это он ее так проверяет и провоцирует на необдуманные высказывания? Скорее, второе… И она, опустив глаза, кротко согласилась, что если майру Скоглунну так жаль «бедную девочку», то никто не мешает ему обратится к суперинтенданту Лаурсену с просьбой изменить роль Ёффы в устраиваемом представлении, просто задержав ее… и дать возможность Гундерсену и Бьёрнстаду продолжать издеваться над похищенной девицей из мира Льянти в свое удовольствие. А что? Пришлая же, не жалко…

Судя по тому, как Хамфри Скоглунн после этого предложения скрипел зубами, ни о какой жалости речь не шла. А дело было в желании поддеть какую-то «больно умную» пришлую, да еще бабу, додумавшуюся до такого отвлекающего маневра, который ни ему самому, ни остальным собратьям по разуму даже в голову не пришел… шовинист тупой…

А у этой истории оказались последствия. И если Ёффа, помещенная в тюремную камеру довольно быстро скончалась от раздиравшей ее организм двойной магии, потому что лечить ее никто не собирался, то с профессором приключилась куда более занимательная история. При выезде на следственный эксперимент в окрестности Альбштада, Олаф Кронборг сумел прорвать сдерживавший его силовой кокон, сжег мозги трем майрам-охранникам, но при этом и сам полностью магически выгорел и скрылся.

– И как нам теперь его ловить? – задумчиво спросил у Коре с Миллой, рассказавший об этом Кристен Стрем.

– А зачем его нам ловить? С помощью магии-то он уже ничего не учудит. Теперь это забота стражей порядка, выследить и взять преступника, лишенного дополнительных способностей.

– А если он окажется мстительным и захочет посчитаться с теми, кто приложил руку к его поимке? И к гибели его дочурки? Это членам группы майра Скоглунна с учетом их ранга ничего не грозит, а вот тем, у кого нет магического дара…

– А гравы у нас на что? И, кстати, кто ж ему расскажет о нашем участии? Секретность уже отменили? Или… у нас, что, в КМО завелась крыса?

– Нет, но я бы на вашем месте все равно поостерегся. По отзывам знакомых майр…, вернее теперь уже тайр Кронборг человек на редкость умный и злопамятный… Если уж он сумел с боем вырваться из рук охраны, то не просто для того, чтоб мирно доживать свой век в провинции. Чую я, придется нам еще о нем услышать…

Несмотря на пессимистические прогнозы начальства, тайр Кронборг так и растворился на просторах их не самого маленького материка, и вроде бы все шло хорошо, но потом главный инспектор Кристен Стрем вызвал их с Коре к себе для крайне неприятного разговора.

– За последнее время саларийцы резко… если не поумнели, то повысили уровень своей контрразведывательной работы. Наши самые перспективные проекты срываются раз за разом…

– И по чьей вине?

– Есть у них там один такой… Эндре Эрман-Хасс, маршал Ордена Верности. По нашим данным, получил полный карт-бланш от Национальной ассамблеи на любые действия для пользы страны… вот и ставит нам палки в колеса везде, где только может. А может он много где…

– И что, он прямо такой незаменимый? Так в чем проблема: наши агенты разучились проводить ликвидационные акции?

– Хорошо бы… прямо-таки идеально… но это можно рассматривать как повод для окончательного разрыва дипломатических отношений. Не можем мы провоцировать войну прямо сейчас!

– А хотя бы припугнуть? Или попортить репутацию? Ну, пусть не его самого, но есть же кто-то, кем он дорожит! Есть у него близкие? Родители, дети, жена, любовница? Друзья, сослуживцы, любовники?

Из всего перечисленного были только дети. Но они находились под плотным наблюдением, не позволяющим к ним подобраться. А если? … У детей тоже могут быть привязанности…

И слабое звено нашлось. Старший сын маршала Вегар Эрман-Хасс как раз сделал предложение Сидсель Арнтсен, обучающейся вместе с ним в Саларийском университете. А она, между прочим, подданная Гольдштадта, приехавшая по программе обмена студентами. И не самый слабый маг огня, что у женщин вообще крайне редко бывает. Да еще четвертой ступени, с перспективой в ближайшее время получить пятую! А в сочетании с боевой магией самого Вегара… их потомство могло оказаться крайне перспективным. Перспективным, да, только чужим. И зачем нам усиливать Саларию таким образом? Абсолютно незачем.

Тем более, что ее родители уже предварительно договорились о ее браке с Акселем Кларенсеном, стареющим магом воздуха, к семидесяти двум годам, наконец-то созревшим для продолжения рода. И подобное сочетание магии родителей – огонь с воздухом – тоже могло привести к не менее впечатляющим результатам у будущих наследников. Так что мешает нам помочь девочке-гольдштадтке принять правильное решение? Ничего. Значит, поможем…

Только как это провернуть? Вспомнился тут Милле какой-то замшелый жуткосерийный сериал про сильно упертого инспектора полиции. Дело, вроде как происходило в Италии… или в Испании… это неважно, важно, что идея, как надавить на несговорчивого и непонятливого офицера была позаимствована ею оттуда без малейшего зазрения совести. Начальство похмыкало, посомневалось… но после дополнительных переговоров дало добро.

Оставалось дождаться, когда мийра Арнтсен отъедет на каникулы в родительский дом. И не доедет. А уже через день семья Эрман-Хасс получила требование о выкупе похищенной девушки. Под угрозой ее убиения в случае отказа. Причем сумма была названа такая, что для ее сбора маршалу пришлось бы ограбить все банки Саларии. И то не факт, что хватило бы.

Расчет был простой – семья Арнтсен при всей своей известности не располагала деньгами, и обращение похитителей в данном случае к семье жениха выглядело объяснимым и логичным. Более того, факт похищения стал «случайно» известен газетчикам и старательно муссировался на страницах нескольких периодических изданий. Щелкоперы вдохновенно строили предположения о том, как поступят власти и семья жениха в процессе поиска девушки и преступников. Маршал с сыном, конечно, рвались на розыски, только кто бы их пропустил через границу? Ситуация для семьи Эрман-Хасс осложнялась тем, что никто бы не позволил саларийцу расследовать преступление, совершенное в Гольдштадте, причем в отношении гольдштадтской подданной. Более того, все навыки и умения маршала… ну, или почти все оказывались ни к чему, потому что ни следа магии на месте предполагаемого похищения не обнаружилось. И дело оказалось в ведении местного отделения стражей порядка, а не маг-алгвазилов. А какой спрос с сельской стражи?

Маршал что называется рыл носом землю, задействуя все свои связи, но выйти на след Сидсель и похитителей так и не удалось. А еще через дэцию мийра Арнтсен обнаружилась перед входом в дом ее родителей в бессознательном состоянии… и согласно записям дежурного лекаря из управления стражей порядка… в общем, понятно было, что с девчонкой сделали…

А похитители еще и глумливое послание на теле оставили, мол, пришлось довольствоваться хоть чем-то, раз уж деньгами у любящих родителей и жениха им разжиться не удалось…

Резонанс получился ух какой! СМИ буквально захлебывались, дружно поливая грязью и стражей порядка за неумение работать, и власти вообще за неспособность наладить грамотные розыскные действия, и семью Эрман-Хасс за жадность. Отоспались на всех. А бывшая невеста Вегара Эрман-Хасса сначала долго проходила лечение, а через некоторое время тихо сочеталась браком с Акселем Кларенсеном и уехала вместе с ним в какую-то глушь под городком Вейцелар…

А выданную главным инспектором премию Милла лихо прогуляла с очередным любовником. Не так она когда-то рассчитывала строить свои отношения с противоположным полом, совсем не так! Но получилось, как получилось. Самое смешное, что тот черносливистый хмырь из Бюро трудоустройства оказался прав: желающих назвать ее женой так и не нашлось. Не вписывалась она в стандартные параметры супруги с точки зрения местного населения. Пришлая – и этим все сказано. Семейных связей нет, детей не будет. Как клеймо на лбу – некондиция. Брак. «Осетрина второй свежести», и что не делай, отношение к тебе не изменится.

Она даже как-то не поленилась выяснить бывали ли вообще случаи браков с пришлыми. Надо же было понять, системный это случай, или она сама такая неудалая. Так вот, можно было себя утешить, законным браком с пришлыми сочетались за все сто лет ровно дважды. Причем, в обоих случаях это были молодые мужчины. Из миров Свийр и Шамари. Вот на них пронырливые местные жительницы с удовольствием наложили лапы.

Нет, Милла не торопилась их осуждать. О каком осуждении может идти речь, если она сама надеялась пристроиться на Тариане таким же образом? У кого-то получилось, ну так и порадуемся за них. Кстати неплохо устроились те же из Фью…тью…лью…мью… короче, якортайцы. Эти как сыпались в страну быстрее крупы из драного мешка, так и продолжали сыпаться. Поэтому найти себе семейную пару среди толпы пришлых соотечественников им было несложно.

А остальным? А остальные устраивали свою жизнь как могли. Или на сколько хватало ума. Хватало немногим. Более четырех пятых пришлых девиц, даже если и начинали где-то трудиться служанками, горничными и подавальщицами, в подавляющем большинстве случаев довольно быстро «ломались» и скатывались до работы в борделе. Там, по крайней мере, была хоть какая-то упорядоченность в количестве обслуживаемых партнеров и возможность заработать на пенсионное обеспечение, а не оказываться легкой и бесплатной добычей местных ловеласов. Понятно, что при такой тенденции отношение ко всем пришлым женского пола было соответствующим, да и не могло оно быть другим. И собственной востребованностью у окружающих Милла не обольщалась: то, что не самые приличные предложения она получала регулярно означало только то, что никто в ней не видит человека со своими желаниями и стремлениями. Так, постельная принадлежность со встроенной голосовой функцией. Правда, экзотическая, что, собственно, и порождало спрос…

Пожалуй, только сейчас она в полной мере осознала, почему в свое время настолько негативно относилась к попыткам поухаживать за ней ее однокурсница Машка Фуэнтес. При наличии отца-кубинца и мамы-хохлушки внешность и фигурка у девчонки получились на загляденье. Бейонсе и Камерон Диас нервно курят в углу. И работала она с пятнадцати лет моделью. И пользовалась на факультете такой популярностью, что захоти она – заполучила бы любого студента или преподавателя. А она не хотела и шарахалась ото всех. И слухи о ней в результате ходили самые разные: от наличия ревнивого жениха до нетрадиционной сексуальной ориентации, от «железного» контракта до работы в элитном доме спец-утех…

Действительность оказалась намного проще. Как-то Милле довелось стать невольным свидетелем разговора Машки с аспирантом-историком Борькой «Гремлиным». Пока она копалась на стеллаже в дальнем углу читального зала, невидимая для остальных посетителей, он, полагая, что свидетелей нет, попытался вызвать смуглую модель на разговор. Борька, видимо уже не первый раз и не первый год объяснялся ей в высоких чувствах, не забывая допытываться почему? Почему они безответны? Чем он ей, первый красавец истфака, не угодил? Чего он, похоже, не ожидал, так это получить внезапный горький ответ:

– Ты точно хочешь знать почему? А потому что сложно назвать высокими чужие чувства, если это всего-навсего удовлетворение от очередной победы. Разве что не над соотечественницей, а над полукубинкой, что в рейтинге факультетских самцов поднимает тебя малость выше остальных… охотничков. А меня спросить? Ничего, что я не хочу становится чьим-то переходящим призом и поводом для пятиминутного мужского трепа в курилке?!

– Но я…

– Что ты?! Ты, когда меня в гости зазывал, сам сказал почему: «у тебя никогда не было мулаточек»!

Ах, вот оно в чем дело! Ну, правильно, кивнула Милла сама себе головой. После такого тебя остается только посылать.

– Но у меня их правда не было!

Ой, идиот! Милла аж прижмурилась в своем убежище. И Машка, как будто прочитав ее мысли, прошипела:

– Не понимаешь?! Тебя ведь именно это интересовало, а не я сама! Ты хоть осознаешь насколько это оскорбительно, когда тебя тащат в койку, но при этом в лицо говорят, что дело не в тебе, а в желании обзавестись экзотическим сексуальным опытом! С обладателем кожи непривычного цвета?!

«Гремлин» замолчал, видимо, задумавшись. Интересно, до него дойдет, начала прикидывать Милла, или нет? Или нет. Потому что следующая фраза стала могильной плитой над любыми его просьбами:

– Ну, какая тебе разница? От тебя же не убудет…

А ведь он действительно не понял, за что ему прилетело по физиономии. Правда, тогда и Милла еще не смогла бы максимально верно сформулировать причину. А вот сейчас, попав в ситуацию как у Машки, она могла точно сказать, почему подобный подход проходит по разряду безнравственных.

Да потому что от меня убудет! – очень хотелось заорать ей в ответ разным просителям. – От меня убудет чувства собственного достоинства! От меня убудет ощущения свободной в выборе личности! Вы, когда эту фразу произносите, даже не понимаете, что пытаетесь низвести меня до уровня говорящей игрушки, у которой нет и не может быть собственных желаний и силы воли, а есть только готовность выполнять чьи-то хотелки! А я – не бесправный кусок мяса! Я – человек! Свободный человек!

Так что – нет, она сама будет решать с кем отправляться в постель. И никаких служебных романов! Еще не хватало услышать, как кто-то из сослуживцев со смаком обсуждает ее «буфера и задницу»! И после очередного неприятного разговора с очередным надоедалой из охранников, Милла призадумалась как бы ей решить проблему периодических развлечений, не привлекая никого из знакомых. Ответ оказался прост – танцевальные залы. Причем, желательно, подальше от управления.

Идея себя оправдала, найти на танцах любителей легких, ни к чему не обязывающих отношений оказалось просто. И почти каждый девятый вечер в дэции Милла посещала танц-залы, строго следя за тем, чтоб они не повторялись. И партнеров старалась выбирать из тех, кто способен либо отвести ее к себе домой, либо оплатить номер в ближайшей гостинице. Никакого быстрого перепиха в захламленных подсобках и темных переулках, себя уважать надо. Нет, нарваться на неприятности она не боялась, чего ей, в сущности, бояться с ее-то усиленным гравом? Либо сама помощь вызовет, либо грав взвоет на все управление. Да и случайные партнеры не были заинтересованы в нарушении стандартной программы развлечений. Зачем? По взаимной договоренности сошлись, без претензий поутру расстались. Забеременеть она не сможет, венерические болезни тут повывели, так что живем и наслаждаемся жизнью!

И во время редких командировок почти всегда вечером в гостиничных барах находились скучающие особи мужского пола, готовые предоставить в ее распоряжение себя и свой номер…

Возможно, Милла и торопилась получать удовольствие от жизни, но причина на это у нее была. Это тариане живут более ста лет и легко дотягивают даже до полутора сотен, а ей, с учетом земного генного набора, подобное счастье не светит. А бабий век короток… вот и приходилось торопится, чтоб успеть урвать свой кусок женского счастья. Но с возрастом такие эскапады начали надоедать. И теперь она все чаще задумывалась над тем, что ей хочется стабильности. Тем более, что и годков крепко за тридцать, вернее под сорок, и собственный удобный дом имеется… так зачем мотаться по гостиницам? Но тут встала другая проблема.

Где будем брать постоянного ухажера? Такого, чтоб устраивал в койке. Такого, чтоб не раздражал по жизни. Такого, чтоб его можно было в любой момент безнаказанно выпереть из дому и из жизни и забыть. А с возрастом-то становишься требовательнее и циничнее, невесело ухмыльнулась Милла. Не дамский у тебя подход к решению проблем, подруга… Потому что, становясь старше, она осознала наличие еще одной собственной (или общей?) проблемы. Вот не попадались в ее цепкие лапки до сих пор такие мужчины, чтоб общение с ними ее полностью устраивало во всех смыслах. Обязательно образовывался перекос: либо в койке великолепен, но как откроет рот – косноязычный ПТУшник; либо замечательный собеседник, но ни малейшего сексуального желания не вызывает. Вот как так-то?

Взять, хотя бы ее напарника, Коре, ну умница же, собой хорош, лучший ее друг здесь… то-то и оно, что только друг… Ну не может она его даже мысленно попробовать перевести в категорию одноразового партнера, не говоря уже о статусе постоянного сожителя… Эх, и как же так получается, что всех окружающих мужиков, кроме абсолютно игнорируемых особей хочется поделить на два разных несовпадающих класса: либо трахать, либо дружить… Милла, конечно, верила в теории, что бывают такие универсальные мужчины, объединяющие в себе все возможные достоинства, что они где-то точно водятся, но видимо места их гнездования не совпадали с местами ее охотничьих угодий…

Так что с поисками отдельно проживающего, но стабильно появляющегося партнера пришлось отдельно помучиться. И не сказать, чтоб розыски были такими уж успешными. Казалось бы, чего проще? Найти незанятого кавалера, предоставить ему возможность регулярно появляться в уютном отдельном домике с симпатичной хозяйкой для приятного времяпрепровождения без никаких дополнительных обязательств. В очередь должны бы вставать! А нет.

Выяснилось, что количество подходящих именно ей партнеров весьма невелико. И чаще всего это оказывались женатые тайры, которые почему-то полагали, что они ее отдельно осчастливят рассказами как они неудобно себя чувствуют, изменяя жене, святой женщине! Милла как-то раз даже спросила одного из них, зачем он именно ей плачется, покаялся бы уже перед своей святой женщиной, толку было бы больше, но в ответ получила только невнятное заявление на тему «тебе не понять…» Куда уж ей. И очередной понятливый был изгнан из ее жилища.