Склеп духовных скреп

– Расстаивание таинств. – вклинился Бибиков.

– Я не договорил. – возмутился дьякон. – Потому вы хотите убрать из религии личности. Посредники вам также не нужны. Но скажите тогда – что оставите вы религии?

– Я бы оставил только то, во что люди действительно веруют. А они веруют в добро и любовь. Люди ищут в религиях именно эти добродетели. Но людям вместо этого, предоставляют суррогаты веры. – ответил Бибиков. – Я же идиот, вы же помните, поэтому, что я могу понять. Да только по-своему. Поэтому я не понимаю, для чего все эти страдания, это унижение, когда можно просто любить и без религии быть хорошим человеком. Для чего все эти сакральные мистические действия, золотые или черные длинные одежды, культы личностей, часто довольно спорных? Для чего это золото, бесконечное золото? Нужно ли оно людям? Нет. Может богу? Нисколько. Вы такой же человек, как и я и у вас нет никакой божественной силы. И таинства ваши не чудодейственны. Вот давайте отнесем это ваше квасное причастие в лабораторию и проверим, изменились ли как-нибудь бородинский хлеб с квасом? И я почти уверен, что они остались прежними. Вы не изменяете свойства вещей. Давайте и я тайно совершу все ваши обряды, и тогда вы увидите, что люди не заметят разницы между мною и вами. Вы законсервировались в своем образе и законсервировали свою идеологию. А нужно всему обновление. Обновление всё делает лучше. Компьютеры постоянно обновляются и делаются всё более мощными и практичными. Так и людям нужно обновлять себя и стремится к добродетели, не цепляясь за архаику прошлого.

– Вы действительно глупы! – только и смог выговорить дьякон Кусаев. – Вы всё доводите до полнейшего упрощения, которое на самом деле является нигилизмом.

– А для чего скажите мне – сложно жить! – выкрикнул Бибиков рассмеявшись. – Для чего страдать, когда можно просто избегать страданий. Для чего ненавидеть, когда можно просто любить. Для чего воевать, убивать, создавать орудия убийства, совершать насилие, когда можно просто мирно жить со всеми. Для чего весь этот разврат, когда можно жить просто целомудренно. И если бог существует, то он просто находится в моей душе, так для чего мне искать его где-то еще. Но я вам скажу для чего сильные мира сего придумали сложность. Для неравенства. Вот, к примеру, в монастырь войдет нищий человек. Как его примут? Его скорей всего и не заметят или дадут тому булку, да пару монет. А вот если в монастырь пожалует депутат. О, здесь непременно начнутся поклоны, похвала, лесть, подарки, одним словом – праздник.

– Неравенство везде. Вот у меня, к примеру один глаз видит лучше второго и тем они неравны. – ответил дьякон. – А если говорить серьезно, Бибиков, вы простая душа, таковым и останетесь. Вы кем служите?

– Мир таков – сколь часто мне доводиться эту глупость слышать. Так что с того, что мир таков? Я-то другой мир. И если хотите знать – я дворник. Я делаю мир чище.

– Так и занимайтесь уборкой улиц. Тогда как очищение от грехов душ людских предоставьте богу и его священникам. Я бы мог вам дать богословские ответы на все ваши вопросы, но насколько вижу, вы из моих слов ничего не уразумеете. Растолкуйте лучше мне понимание вашего агностицизма.

– Агностицизм для меня заключен в одной простой формуле: бог создал человека, а человек создал бога. Знаете символ бесконечности? Так вот о вечности я и говорю. Или скажу по-другому: бог творец творца. Мне думается в этом вся разгадка бытия. В этом вся теорема всего. Вечный бог сотворил человека, а человек придумал бога, значит начало бога в человеке, а начало человека в боге. Они взаимосвязаны и один не может без другого существовать. Не будет бога, не станет и человека. Как и не будет человека, не станет и бога. Здесь и вера и неверие. А как же тогда произошло сотворение? Видимо с любовью. Не страх сотворил бога, но любовь. Когда мы любим, мы хотим остановить мгновение. Мы жаждем вечность. А когда мы страдаем, то желаем, чтобы всё быстрей прошло, миновало, скорей бы закончилось. Значит бог – это не страдания, бог – это любовь. Вечная любовь, которой не существует. И жизнь человека – это мгновение вечности, иллюзия вечности.

В автомобиле повисла тягучая тишина.

“Эдакий философ”. – подумал Неверов. – “Бибикова окончательно прорвало”.

– Соглашусь, что ваше мировоззрение содержит как веру, так и безбожие. Вы действительно агностик. Вот только вашему мировоззрению чего-то не хватает. А именно – какое место в вашем мире занимает зло? – спросил несколько ошеломленный дьякон.

– Что верно то верно. Я не располагаю никакими догматами, канонами, символами веры. У меня лишь догадки. Я человек свободный, потому я то верую, то не верую. А вот что насчет зла, так тут также всё предельно просто. Любовь и добро зла не творит, а вторит зло отсутствие любви и добра. В этом-то и весь критерий. Где есть зло, там нет любви.

– Значит, могу сделать вывод из всех сказанных вами слов, что вы полагаете, будто в церкви нет любви?

– Как один из государственных институтов идеологического толка, церковь создана для чего угодно, но точно не для любви. Если люди хотят помогать другим людям, то они могут организовать сбор средств и фонд и без религии, или какой-либо другой атрибутики. И раз церковь занимается другим. Раз она одобряет государственный милитаризм, оправдывает войну, защиту насилием и благословляет воинство и оружие. То, однозначно можно сказать, что в церкви любви и добра нет, и никогда не было.

– Но погодите-ка. – возразил дьякон. – Я знаю многие религиозные объединения молодых людей, которые не причастны к армии, но при этом исключительно занимаются только благотворительностью. Они помогают пожилым людям.

– Так я и не спорю, что это хорошее и правильное занятие. Однако повторюсь, что они могли бы это делать и без религии или какой-либо другой организации. – ответил Бибиков.

– И кто, по-вашему, их будет организовывать?

– Простое желание помогать людям – оно-то и должно объединять. К тому же для молодежи религия это интересный кружок. Ролевая игра. Они погружаются в ветхость времен, читают тексты на ветхом языке, одеваются определенным образом, устраивают себе своеобразный интерьер. Подобно тому многие молодые люди увлекаются кинематографическими вселенными, книжными или компьютерными. Мы люди, вообще склонны уходить от обыденности в другие виртуальные миры, в том числе и в миры религиозные. Вот только надо жить сейчас, и уделять внимание нынешним людям, а не тем, кто жил до нас.

“Социопат и социофоб рассуждающий и любви к ближним. Смешно. Только бы он не стал перебарщивать”. – подумал Неверов.

– Значит, по-вашему, мы все актеры, играющие свои роли. Тогда каким именно нужно быть свободным человеком, не привязанным ни к кому и ни к чему?

– Если даже вы духовенство и играете свои роли, то и со своими ролями вы плохо справляетесь. Проповедуете нестяжательство и скромность, сидя в мерседесах или в резиденциях. Да и не роли это, а скорее людское представление. Вот оденется человек в одежды духовного лица, возьмет в руки ритуальные предметы, а у людей такое зрелище двоякое представление вызывает. У одних – поп на мерседесе. У других обратное – святой отец, благостный батюшка. Или, к примеру, я возьму в руки швабру или метлу. И у людей сразу возникает представление: нищий дворник, он плохо учился в школе и ни на что другое не годен, да и водку должно быть пьет не просыхая. А скинь с нас все эти предметы, профессиональные атрибуты, и мы окажемся простыми людьми. Чтобы этого представления не было, всем нужно жить добродетельно и тогда ко всем будут относиться доброжелательно.

Дьякон Кусаев хотел было ответить Бибикову, но Неверов его определил и выпалил.

– Господа философы богословы. Мы подъезжаем к строящемуся склепу. И да пусть рассудит ваш диспут естественный отбор, по которому всё простое движется к сложности или же упрощается, сбрасывая с себя все ненужное в новой среде обитания. Посмотрим, что покажет нам будущее.

Они втроем вышли из автомобиля практически синхронно. Дьякон, прежде чем пойти в одном известном ему направлении, напоследок обратился к Бибикову.

– Вы, Бибиков, представьте себе, будто всё, чему учит церковь верно. И вы поймете тогда, что своим отрицанием многого лишаетесь.

– Так я познал, что такое религия, и она сделала меня несчастным. – ответил тому Бибиков.

Дьякон Кусаев вздохнул и близко подошел к Неверову. Прошептал тому.

– Не знаю, что ты задумал, Неверов, и для чего тебе понадобился этот идиот. Но чувствую. Ты задумал что-то недоброе.

– Он умней всех нас вместе взятых. Но этой стране умники не нужны. Поэтому он, по причине одного своего существования уже обречен. – прошептал в ответ Неверов.

На том дьякон Кусаев и покинул их компанию.

– Должно быть, я был крайне несдержан в выражениях. – посетовал на себя Бибиков. – Хотя, что их жалеть. Они же власть, все эти жрецы, солдаты, полицейские, чиновники. Они-то нас не жалеют. Смотрят на нас с высока, думая, что они наделены властью. Что ж, посмотрим каковы плоды ихнего сумасбродства.

И Бибиков воочию узрел милитаристский монолит. Неподалеку от него, раскинулась огромная стройка, посередине которой возводился главный храм вооруженных сил. Рядом, с которым в скором времени расположатся военные музеи, там поставят памятники, посвященные солдатам, воинам, всем тем профессиональным и не очень убийцам. Это языческое капище или грандиозный монумент культа мертвых, ожидался быть масштабным. Стоит ли удивляться безумным постройкам, подобным этой? Нет, удивление тут не уместно. Ведь сколько в истории было подобных, будь то пирамиды для погребения одного человека, мавзолеи для мумий. В этом же храме будут совершаться жертвоприношения для одного кровожадного военного бога Православа, этот храм строится в честь бога войны. Карикатурный мавзолей, где будет безвкусно и пафосно всё, от размеров, до смыслового безумия. Всё здесь будет огромно, начиная от куполов, которые будут напоминать воинские шлемы, до ступеней из трофейного оружия, даже дверная ручка здесь будет выполнена в виде рукояти меча. Всё здесь будет связано с войной, вся символика, цифры, меры измерения, здесь всё словно пропитано кровью для утоления жажды бога Православа, государственного народного бога. Впрочем, уже не понять в честь какого бога будет назван этот храм, бог здесь никому не интересен. Здесь религия – победобесие. Здесь оплот пропаганды суеверия патриотизма. Здесь построят то, за что в будущем людям будет стыдно, здесь построят то, о чем люди пожелают забыть. Памятный истукан возводят, никому не нужный. Бибикову хватило одного взгляда на эту постройку, чтобы понять всю тщетность здешнего человеческого труда. В музее войны мирным людям делать нечего.

“Кто бы мог подумать, что религия с постройкой этого храма вооруженных сил погибнет. Кто бы мог подумать, что религию погубит не разрушение храмов, а постройка храмов. Надгробный памятник. – размышлял Бибиков задрав голову вверх. – Но чему удивляться? Что еще мог бы породить союз церкви с милитаристским государством. Только военный храм. Да и церковь вся пропитана военщиной. Для таких безумных идей ей государство не советчик. Ей нужно государственное финансирование. И оно получено ею с лихвой. Но глупый я человек, раз постоянно всему удивляюсь. Всё же на виду, не скрывается. Ведь если государству, правителям или народу нужен бог, так какого из них они выберут? Миролюбивого бога или же военолюбивого божка. Конечно же, выберут себе покровителем бога войны, дабы с его помощью хорошо обороняться от неприятелей и сплачивать войною народ для успешного выживания. Тогда как миролюбивый бог для них бесполезен. Для чего им эти заповеди для слабаков, наподобие: не противься злому, подставляй вторую щеку под удар, прощай все обиды семь сотен раз или сколько там, уже не вспомню и вообще люби врагов. Да услышь, какой-нибудь солнцеликий князек о таких заповедях, так сразу бы посмеялся над ними, ведь ему нужен воинственный бог. Чему удивляться, когда всё банально просто устроено. Но это пройдет. Это пройдет“. – думал Бибиков. – “Духовные скрепы – религия войны. Но в будущем сломаются эти скрепы. Мутинизм скоро отомрет. Мое поколение ныне тридцатилетних людей, росло на стыке двух времен, но нынешнее поколение молодых людей другое, им противно всё старое. Для них этот склеп духовных скреп будет, видится памятником старины глубокой. И это хорошо, так будет правильно. Да, безусловно, все эти министерства, институты, в том числе и идеологические, они блудницы, обслуживающие правительство. Но блудницы стареют, становятся менее привлекательными, да и их клиент не молодеет. Люди будущего откажутся от армий и от оружия, и всё, что связано с войной, предастся забвению. И религии в том числе. У религии последний вздох перед умиранием. Жаль, что он столь зловонен. Здесь пахнет смертью”. – думал удрученный Бибиков. Затем он стал разглядывать неподалеку от стройки находящихся здесь генералов, продажных журналистов с государственных телеканалов, однопартийных политиков и обрюзгших жирных жрецов. Эти люди нацепили на себя различного достоинства побрякушки, галстуки, ордена, и воображают себе будто они элитная прослойка общества, господа, начальники, руководители. Но сними с них весь пафос, и они окажутся простыми преступниками, ворами, убийцами, гордецами и лихоимцами. Действительно – всякая власть от злого бога. Они поклоняются этой злой власти, для этого злого бога они готовят целые армии на убой, они мучают тюрьмами, полицейскими дубинками дирижируют и все эти народные мученья возлагают на алтарь войны. Себя они воображают полубожествами, повелевающими людьми. И вот три старца, которых Неверов прозвал “грешной троицей”. Вот стоят вместе патриарх Кадилов, министр обороны Шайбу и президент Русии Мутин. Люди иллюзорно думают, что все тираны, режимы, империи вечны. Но это обман. Они не бессмертны. Но они смертны. Поэтому нет смысла свергать, воевать с врагами, так как рано или поздно смерть их заберёт, которая не щадит никого. Они внушают другим, будто они бессмертны, делают вид, будто они обладают бессмертием. Но сколько властителей ушли в могилу, сколько империй рухнуло, сколько идеологий развенчалось, не перечислить, сколько их было, и вот их уже нет. Единственным способом они могут сохранить память о себе, так только такими монументами, памятниками, храмами, которые также не щадит время. Сколько их было разрушено, несметное количество. Историю пишут победители, затем новые победили, пересматривают старую историю. Смерть всё обновляет, смерть сменяет поколения. И вот не поставят памятники этим солдатам убийцам, и о них непременно позабудут. Непременно забудут. Их нужно забыть. Злодеи достойны только забвения. Но злодейская власть возводит памятники себе, своей власти и своим охранникам, подчиненным убийцам – армии. Своих идеологов зла также спешит увековечить. Всё циклично, зло хочет стать бессмертным и вечным, вот только зло смертно, как и злые памятники есть всего лишь прах.

“Миллионы воевали и воюют. Миллионы. Это так много. Так много убийц. Безнравственных людей. Миром правят преступники, которые управляют преступниками. Сейчас относительно мирное время, нет большой войны. Но начнись она, и миллионы возьмут в руки оружие. Миллионов людей учили в армии убивать людей. Осознавая то, в каком мире я живу, и какие люди меня окружают, я понимаю то, насколько я глуп. Ведь я всё твержу о какой-то идеологи, философии, о добре и о любви. Но всем этим миллионам мои слова – это пустой звук. Ведь они готовы взять оружие в руки и пойти убивать. Им не нужна вера, им не нужна религия. Для них главным является стадный инстинкт и больше ничего. Эти самые миллионы субъективных убийц, чествуют и хвалят другие миллионы мертвых объективных убийц. И чему тут удивляться? Чему я всё время удивляюсь, когда всё банально просто”. – думал Бибиков, для которого всякая идеология с этого времени умерла. В Бибикове что-то эфемерное оборвалось, раньше он жил как почти все, всё им воспринималось прозаичной обыденностью. Но вот он постиг откровение, которое есть знание. Горькое знание. Сегодня он узнал о том, что мир, в котором он живет – безумен. И его друг по школе однажды верно сказал: миром правят идиоты, которые считают, что другие, еще более глупы, чем они.

“Я словно присутствую на похоронах. Вот вырывают огромные могилы, все эти ямы и котлованы, кладут в них хладные трупы духовных скреп, а поверх них строят склеп. Хоронят и радуются. Что ж, убийцы только на это и способны. Только умеют, что убивать и хоронить”. – подумал Бибиков.

– Как вам вон тот макет будущего храма во имя победобесия? – спросил у Бибикова подошедший к нему Неверов.

– Отвратительное зрелище. – откликнулся Бибиков.

– Вы так говорите, Бибиков, по той причине, что вы не видите красоты в смерти и в увядании. Вы, Бибиков не декадент. Тогда как вон те гордые собою господа знают толк в смерти и в ее прославлении.

– Пожалуй, я увидел всё и с меня достаточно.

– Разве так можно, Бибиков. Неужели вы даже не хотите поближе рассмотреть властителей этой страны?

– Да и для чего мне на них смотреть, когда они все одинаковы. Один хуже другого, но все одинаково дурны.

– Пожалуй, соглашусь с вами. С такой неподобающей оппозиционной риторикой вам здесь точно не место. – нерадостно молвил Неверов и подумал. – “Что ж ты меня, Бибиков расстраиваешь. Мне от тебя нужна злость, а не меланхолия”.

– Вернусь-ка я в вашу машину. – кратко ответил Бибиков и пошел обратно, на ходу размышляя о глубине морального дна глубинного народа.

“Для чего была проделана нами эта долгая поездка? Разговор с дьяконом? И вот теперь на что мне это вселенское разочарование. Да хуже всего этого очередной разговор с родителями, которые слепо верят в благое безумие. Они верят в то, что эта страна хороша, что эта власть замечательна, а их вера прекрасна. А всё почему? Да потому что они живут в эпоху массовой всемирной информации, но ею вовсе не интересуются. У них в квартире всего несколько книг, всё духовные книги, да патриотические. Они живут хорошо, слепо, глухо, но спокойно. В их дом не придет полиция, потому что они, с государственной точки зрения, правильно мыслят, правильно голосуют, правильно веруют. Они создали свой мирок, живут под куполом или за иллюзорным занавесом. Слушают государственных священников, которые говорят им, будто страдания это хорошо, страдания и испытания – это благословление божье. И если нужно, утверждают священники, то будете воевать, будете убивать людей. Считая свою веру нравственной и себя, называя нравственными людьми, они при этом не против убийства на войне. И родители, зная это, кивают головами в знак согласия и целуют поповские персты. Они живут не думая, ведь за них уже всё придумали, так называемые святые люди, которые подобно мне, излагали свои мысли, и которые будучи мужланами и малообразованными людьми, наговорили глупостей и за счет своего сана преобразили глупость в канон. Что ж, понятно, почему вручают награды убийцам, ведь в наше время и у блудников есть свои премии и награды, вручаемые за виртуозность половых сношений. И стоит ли удивляться тому, что служители государства мастерски умеют промывать мозги, или вернее насиловать умы. Зло в этом мире награждается. Мир этот перевернут. Я живу в антиутопии. Но надеюсь, что там, в другой вселенной люди живут в другой стране, в которой не строят военные храмы”. – Бибиков вернулся к авто Неверова и сел на пассажирское сидение, после того как Неверов с помощью пульта сигнализации издалека открыл ему дверцу. Затем возле окошка прошли люди в военной форме.

“Молодая рота, или по-другому “младрота”, милитаристская организация, развращающая детей. Или Мутинюгенд, если быть предельно честным в выражениях. Омерзительно”. – думал Бибиков, смотря на них. – “Воины, солдаты, армии, генералы, главнокомандующие. Бессовестные сборища убийц. А ведь корень вашего преступного ремесла мне вполне известен. Вначале вы создали идею – будто можно убивать людей, а значит можно и воевать. Но чтобы не воевать, нужно эту вашу идею отвергнуть и заменить её мирной идеей, гласящей о том, что убивать людей всем запрещено. Убивать нельзя. Вояки с тем не согласны. Они хотят, чтобы их враги перестали воевать и распустили бы армии. С этой односторонней капитуляцией и односторонним разоружением они согласны. Но сами-то? Сами-то они не хотят прекращать воевать. Отсюда и армии, войны и призывное рабство. Вот корень вашего вояки зла – идея, от которой вы не желаете отказываться. Это то же самое, когда мужлан, уважая девственность, при этом желает быть блудником. Отсюда растет разврат, отсюда растет и насилие. Начните с изменения себя. Вы изверги рода человеческого”. – обращался он мысленно к военолюбцам.

Дверца отворилась и в автомобиль сел Неверов.

– Пожалуй, Бибиков и я пресытился здешним трупным зловонием. Души мертвых здесь устроили настоящий шабаш.

– Я тут подумал, Неверов. И решил, что вы правы. Я настоящий декадент, раз я грущу, когда другие радуются.

– Так я всегда прав. – уверенно ответил Неверов. – Не вы одни расстроены. Дьякон Кусаев также оказался вами крайне недоволен, потому с нами обратно не поедет.