СМЕХ И ГРЕХ. Рассказы

– Слушай, хау ду ю твою мать! Тут рашен фрау со своим хахалем поселилась полчаса назад. Понимаешь, собака саблезубая? В какой, на фиг, рум, то есть, на хаус он ее повел?

– Говорите по-русски, я понимаю, – ответил мужчина на чистом русском языке.

– А? Слушай, брат, это моя жена. Реброва ее фамилия. Посмотри, в какой комнате этот урод ее харит.

– Реброва? – парень нахмурился, сверяясь со списком. – Такой у нас нет.

– Да, как нет! Я только что ее своими глазами видел!

– Только что прибыла семейная пара. Они поднялись в апартаменты на третьем этаже. Но назвать вам номер…

Ребров не слушал. Он летел по лестнице на третий этаж, и ему казалось самым обидным не то, что его нахлобучили, как последнего лоха, а то, что дочь осталась без матери, одна.

Коридор с мягкими коврами был пуст. Здесь было всего четыре двери.

У лифта возился носильщик в форменной одежде. Захар подбежал к нему.

– Ты в какой номер вещи отнес? – спросил Ребров.

Парень вежливо улыбнулся, не понимая.

– Слышь, шпрехен ты в рот, ты не видел длинного гандона с чемоданами, – Ребров изобразил пантомимой тяжелую ношу, – и кошелку в панаме? – он изобразил руками движения долбёжки. – Не понимаешь? А так понимаешь?

Захар вложил в руку парня бумажку в двадцать евро. Тот улыбнулся и за локоть подвел Реброва к ближней двери.

– Ключи! – прошипел Ребров, и схватил носильщика за грудки.

Тот испуганно воткнул универсальную карточку в щель и скользнул к лестнице.

Захар толкнул дверь.

На полу в прихожей валялась белая панама. Ближе к комнате женское платье. Затем бюстгальтер и бикини. Тут же мужские брюки с трусами в них и футболка. Туфли были разбросаны по комнате. А посередине, на диване трахались двое!

Захар видел зад мужика и торчавшие из-за его спины пятки. Мужик растопырил ноги, и вислые яйца зашлепали женщине по ягодицам. В глазах у Реброва потемнело. Он занес кулак и потянул мужчину за плечо. Тот обернулся. С дивана на Реброва затуманенным взором смотрела незнакомая женщина. Она была похожа на Марину. Только старше, с вислой грудью и заросшим, волосатым лобком.

Женщина вскрикнула, судорожно прикрыла руками грудь и треугольник и испуганно спряталась за мужчиной.

– Ты кто? – изумился долговязый мужчина.

– Ой, брат, извини, обознался! – опешил Ребров и попятился к двери.

От радости, что это не его жена, он даже не заметил, как получил кулаком в зубы и сел на пол. Дверь не открывалась. Ему открыли и с бранью вытолкали вон.

К обеду скандал утрясли. Сказали, что носильщика уволят, но не уволили.

Лера надулась и не давала Реброву всю неделю до отъезда. А он не особо и хотел.

Каждый вечер звонил в Москву. Говорил, что никогда больше не поедет в Сургут. Что скучает и мечтает вернуться домой. И это было правдой.

жалость

После полуночи в клубе «Черепаха» было непривычно тихо.

– Кризис, – сказал бармен Коле и подвинул ему, как обычно, фужер с коньяком на дне.

Коля Березин, лет сорока, был директором фирмы по продаже оргтехники. После того, как его и сотрудников распустили в бессрочный отпуск, Коля часто заглядывал в «Черепаху». Дома жена, ласковая, пока он получал зарплату, теперь зло молчала. Сын учился в Лондоне на деньги отца. Но когда Коля попросил у него в долг, чтобы закрыть кредит, тот сказал, что все вложил туда-то и туда-то.

«Да, пёс с ними! – подумал Березин. – Выползем!» Он не привык унывать. Рослый крашеный блондин с кнопкой в ухе он, по его выражению, «Тянул всех, кто ниже его ростом».

– А не угостите даму зажигалкой? – услышал Коля сбоку и обернулся.

Рядом на тумбе сидела дама лет тридцати трех. Короткая юбка, открывавшая длинные ноги. Накладные ногти. С губами, как два пельменя в алой помаде. Дама была под хмельком и чем-то расстроена.

Березин зажег ей сигарету и сам закурил.

– Не спится? – спросила женщина.

– Не спится.

– Может, вместе проведем время?

– Я вас не знаю. А мама запретила мне разговаривать с незнакомыми тетями, – не глядя, ответил Березин, чтобы отделаться.

Бармен криво ухмыльнулся.

– Какой вы бука! – проговорила женщина и обиженно надула два своих пельменя. – Маме, наверное, столько же сколько вам. И она ждет в теплой постельке своего сынулю, чтобы спеть ему колыбельную.

– Где-то так!

– А вот мой сынуля, или лучше сказать – папуля, меня бросил. Козел. Работала, работала на него. А как денежки кончились, – женщина сделала губами пукающий звук, и развела руками, – стала не нужна! Все мужики сволочи.

В голосе незнакомки звучала непритворная горечь. Березин покосился на женщину. Золотые серьги и кольцо с бриллиантами. Сумочка, инкрустированная серебром. Нет, это не шалава, прикинул Березин, а телка его круга. И, похоже, ей действительно плохо.

– Угостить вас? – спросил Коля.

– Нет. Хватит. Завтра и так башка трещать будет. Вы водите машину?

– Да.

– Отвезите меня домой. На моей машине. Если мент меня остановит, я его задавлю.

Она пьяно взглянула на Березина и добавила:

– Обещаю, приставать не буду!

Коля наскоро прикинул: дома знают, что часов до двух ночи он будет напиваться где-нибудь в городе. А к этому времени он успеет вернуться из любой точки Москвы.

– Ладно. Где машина?