Волчьи ворота

– Тебе обязательно зашивать носки? Они ведь уже… никакие.

– Еще поносит, – женщина примерила шов на дырку размером с кулак. – У папы носки носятся максимум три дня. Если мы будем выбрасывать каждую пару после первой дырки, нашу зарплату придется делить на две части. На носки и на все остальное.

Самсон хихикнул.

– Вы же хорошо зарабатываете. Думаю, до такого не дойдет.

– Дойдет, – она сделала для себя метки и принялась за шов. – И зарабатываем мы не так уж хорошо, как ты думаешь.

Самсон понял, что уцепился за важную часть диалога, и незаметно метнулся от одной темы к другой.

– А тебе нравится здесь, ма? Я имею в виду этот поселок.

– Хутор, – уточнила мама, не отрываясь от носка. – Здесь спокойно. Кругом лес. Тихо, если не считать шум поездов. Здесь хорошо.

Тут она напряглась, будто игла застряла в шве.

– Ты что-то не договариваешь, – заметил Самсон. – Мне кажется, тебе здесь не все нравится.

– Есть определенные минусы.

– Какие?

– Зачем они тебе? Шел бы лучше спать. Завтра трудный день.

– Я высплюсь, ма, – заверил Самсон. – Только скажи мне, какие минусы ты видишь в том, что мы живем здесь.

– Неужели сам их не видишь? – она посмотрела на Самсона. – Разве тебе удобно постоянно ездить в школу в соседний поселок?

– Нет.

– А ходить за водой к колодцу, вместо того чтобы открыть кран у себя в доме, удобно?

– Нет.

– А топить печь дровами всю зиму, вместо того чтобы иметь газ?

– Я не знаю, как это.

Мама выпрямилась. Ремонт носков ушел на второй план.

– Это когда ты один вентиль повернул и огонь загорелся. И каждое утро тебе не нужно вытряхивать пепел из печи, чтобы растопить ее заново. И сам ты чистый и довольный, а не копченый, как… – мама не нашла, чем продолжить сравнение, но Самсон почувствовал, что с ее языка чуть не слетело плохое слово. Плохие слова мама в его присутствии не произносила, и Самсон, перенимая ее привычку, тоже никогда не бросался грубостями.

– Было бы здорово, если так, – сказал он. – Тогда почему мы не переедем отсюда в город?

– Наш папа очень дорожит домом, – пояснила она. – Говорит, что дом для него реликвия и он никогда с ним не расстанется.

– Даже если дом рухнет?

– Наверное, только в этом случае, – печально сказала мама. – Как-то раз я упросила его продать дом, но, когда мы связались с риэлтерскими агентствами, выяснилось, что он ничего не стоит. Это постройка под снос, и продаваться здесь может только земельный участок. Но то была не самая худшая новость.

Мама положила носок на колени. Самсон навострил уши и приготовился выудить то, к чему он так долго шел.

– Когда отец согласился и на это, выяснилось, что никто не питает к хутору интереса. Сюда никто не ехал. Никто не хотел иметь здесь жилье, потому что тут не было никакой инфраструктуры и работы. Все дома, что есть на главной улице, являлись либо дачами, либо бесхозными постройками. Наша семья была одной из немногих, кто жил здесь круглогодично, поэтому я не удивилась, почему о нашем доме спрашивали так редко. Мы сняли объявление о продаже и с тех пор его не подавали.

– Сейчас круглогодично здесь живет гораздо больше семей, чем раньше, – Самсон вдруг развеселился и принялся постукивать пальцами по столу. – Намного больше!

– Естественно! – воскликнула мама. – Поэтому отец и не думает переезжать в город. Теперь он хочет дождаться, когда сюда проведут газ и воду. Тогда спрос на земельные участки возрастет и дом точно кто-то купит. Но я в этом не уверена. Люди едут сюда неохотно.

– Главное, что едут, – сказал Самсон. – Например, сегодня я видел, как в заброшенный дом, где жил дед Фоминко, въехала новая семья.

– Ага, – подтвердила мама.

– Ты случайно не знаешь, кто они?

– Семья с севера. Приехали по распределению. Теперь будут работать на нашей железной дороге. Отец сказал, что глава семейства долгое время занимался прокладкой рельсов в Сибири. Большой мастер своего дела.

– А чем занимается его жена?

– Понятия не имею, – мама пожала плечами.

– А его дочь?

– Тоже не знаю.

– А надолго они здесь?

– Да откуда мне знать! – мама чуть не вскочила со стула. Ее грудь всколыхнулась, а руки легли параллельно телу. – Зачем ты задаешь мне такие вопросы? Я же им не родня. Я их видела, как и ты, всего один раз.

Самсон промолчал, а про себя подумал: «Не только же тебе задавать неудобные вопросы. Я тоже так хочу».

– Просто мне стало интересно, может, ты…

– …уже с ними познакомилась? – рассмеялась мама. – Нет, еще не познакомилась. И не собираюсь делать это первой. А тебе я вот что скажу: придет отец, выспросишь у него, что тебе интересно. А пока его нет, иди в свою комнату и учи уроки. Или ложись спать.

Самсон надолго замолчал. В свою комнату ему идти не хотелось, но еще больше ему не хотелось выспрашивать что-то у отца. Он скорее выучит биологию, чем что-то спросит у него. Один вопрос отцу обязательно отразится тремя вопросами к Самсону. И если мама часто ограничивалась информацией о школе, то отец мог спросить о чем угодно. Означал ли его интерес широкий кругозор знаний, Самсон еще не определил, но в чем он был уверен, так это в том, что отец чувствовал вранье, как кошки – приближение холодов. И скрывать что-либо от него всегда было трудно.

Самсон посидел еще немного и ушел из кухни, едва услышал на пороге шаги. Он сказал маме, что собирается прочитать параграф из учебника биологии, который они, вероятно, разберут завтра на уроке. Так ему будет легче ответить и, по возможности, заработать хорошую оценку.

– Молодец! – похвалила мама и добавила: – Как же я тобой горжусь!

– Спасибо, ма, – ответил Самсон и побежал в свою комнату.

Сидя за столом и глядя на стену со старыми обоями, Самсон пообещал себе, что обязательно выучит биологию в следующий раз. А сейчас он лучше возьмет ручку и листок бумаги и напишет какое-нибудь стихотворение. В комнате быстро темнело, за окном трещал мотоцикл, на чердаке скрипела дверца. Самсон никогда бы не связал подобные вещи воедино, но сейчас сделал это легко и непринужденно, как самый настоящий поэт в расцвете сил. Он писал долго и упорно, перечеркивая и вписывая заново. Прошел час, а Самсон не останавливался. И только когда в комнате стало совсем темно и его глаза уже не могли отличить белое от черного, он положил на затертый лист голову и с упокоением сказал:

– Всё!

Те строчки, что ему удалось вызволить из своей души, Самсон писал не просто так. Он хотел, чтобы их прочла девочка из семьи мастера-путепрокладчика. Перед сном он думал, как же подкинуть ей секретное послание, пока не сошелся на том, что думать здесь вовсе не нужно. Нужно ждать шанс. С этими мыслями Самсон уснул и спал так, словно Господь накрыл его небесным одеялом.