Точка бифуркации

– Откуда изъяли? – нахмурился Дыжин.

– Академическая, 19. Там несколько часов назад пьянчужка из окна выпрыгнул. Полицейские проявили неуместное рвение.

– Но мне надо к Вадиму. Там и Оператор его…

– К Вадиму через двадцать минут прибудет толпа разгоряченных юных уголовников. Шац уже не проблема. А Кирилла вывезет твой Нурлан. До позднего вечера они точно будут скрываться на одной из твоих квартир, а дальнейшего я не знаю. Разберешься с ментами и забирай терминал у Плеханова. Его судьба мне не интересна. Хотя лучше его придержать под боком до завершения всего задуманного.

Павел Сергеевич побледнел и сжал кулаки.

– Шац должен свалить в Израиль. Это был наш план.

– Не я же еду его убивать, Павел, – оскорблённо ответил Серебряков. – Пожалуйста, придерживайся моих инструкций и не забывай, что стоит на кону. Я как никак гарантирую тебе шестьдесят сеансов без ограничения времени. Ах, чёрт, – Алексей Геннадьевич хлопнул себя ладонью по сжатому кулаку. – Хотел же у нее спросить, что за ерунда творилась днём у Оперного театра.

Глава 13

День второй. Суббота. Екатеринбург.

Нурлан развалился на скамейке и прищурив глаза подставил лицо вечернему солнцу. Дыжин задерживался. Вадим Аронович нервно нарезал круги по парку, поникший Кирилл отпросился в магазин, выпросив у казаха пятьсот рублей. Никто уже не сторожил парня, он погряз в этом деле не меньше остальных и совершенно точно бежать ему было некуда. Кирилл по-прежнему таскал свой рюкзак с бесполезным устройством, которое все вокруг называли терминал. Разморенный солнцем Нурлан лениво обдумывал события последних суток и наслаждался бездельем в тихом дендрарии.

Он понимал почему Дыжин ввязался в опасную авантюру. Нурлан был воспитан в преданности к своей команде, понятиям дружбы и нелепому, но важному принципу брат за брата. Он ценил Павла Сергеевича за его поступок. Слишком часто в отношения выросших в 90-е подлой змеей заползало лицемерие. Высокие слова о чести и братстве не выдерживали проверки жизнью. Вступившись за Шаца, Дыжин поступил честно.

Вадим Аронович прошёл мимо Нурлана, заходя на очередной круг. Шац посмотрел на часы и тряхнул головой.

– Что-то не так, Нурлан. Паша давно должен был приехать.

– А что мы можем сделать? – удивился казах.

– Сходи за Кириллом, пора отсюда уезжать.

Нурлан постарался не выдавать своего разочарования. Он легко поднял своё большое тело и не спеша потопал в сторону Первомайской. Вадим Аронович занял его место на скамейке и закрыл лицо руками. Ему отчаянно хотелось вернуться в прошлое.

Севастьянова нужно было убить. Без помощи неких дельцов с их петлями времени и разорительных сеансов. Севастьянов должен был умереть по-настоящему. Ещё после первой петли времени, дядя Миша всё рассказал, включая мелкие подробности. Не было никаких сомнений в его виновности. Но Вадим Аронович тянул. Ещё одна сессия, ещё одна петля времени. А теперь он доигрался.

– Один?

Шац резко вскинул голову и разомкнул закрывающие лицо ладони. Слишком знакомый скрипучий голос, можно было и не смотреть на улыбающуюся харю Юры Колмакова.

– А где киргиз? – не дождавшись ответа продолжил задавать вопросы торжествующий Юра. За ним стояли пять спортивного вида парней.

– Он казах, – медленно произнес Вадим Аронович, оценивая обстановку. За скамейкой улавливалось движение, значит со спины тоже заходили Юрины бойцы.

– Да насрать, – весело парировал Колмаков. – Главное тупой, как и твой дружок Паша. Как два пальца об асфальт вас выследить.

Значит, они следили за машинами. Это объясняло опоздание Дыжина, но не помогало решить текущую проблему – с разных сторон продолжали прибывать крепкие ребята, явно заводящие сами себя на драку. Юра противно победно ухмылялся.

Юрий Колмаков никогда не сидел в местах лишения свободы и даже не мог похвастаться условным сроком. Юрия ни разу не привлекали, он только дважды видел живых воров в законе, но криминальный жаргон, многочисленные татуировки, обильно покрывающие Колмакова от кончиков пальцев до груди и спины, создавали мощный образ в глазах преданной ему молодежи, ищущей правды жизни в блатной романтике. Сам Колмаков был по собачьи предан только шансону и Севастьянову. Юрий считался человеком вспыльчивым, его избегали и мало кто по-настоящему знал. С убийством «дяди Миши» мир Юрия Колмакова рухнул. Единственное, о чем мог думать осиротевший почти седой мужчина, играющий в криминального авторитета, была месть.

Развязный, разболтанный Юрий несправедливо считался приспешниками Севастьянова недалёким. Колмаков не блистал эрудицией и не мог сравниться с другими подопечными дяди Миши в придумывании и реализации мошеннических схем, он был не способен долго сосредотачиваться на работе с документами и слушать экономические выкладки. Однако, Юрий прекрасно ладил с молодежью, ловко обстряпывал криминальные делишки и отвечал за крышевание тех немногих рынков, которые оставались под опекой его патрона. Колмаков приносил стабильную прибыль и, ведя вполне аскетичный образ жизни, не попадался на воровстве.

На следующий день после смерти Севастьянова, по малолюдному в теплую июньскую субботу Екатеринбургу рыскали десятки жаждущих заслужить благодарность Колмакова крепких молодых людей. Ближе к вечеру в затонированных машинах с орущим во всю мощь бюджетных колонок шансоном, один за другим прозвенели телефоны. Они отследили убийцу дяди Миши, все понимали, чего от своих бойцов ждёт Колмаков.

Молодые люди продолжали стекаться в дендрарий из наспех припаркованных со всех сторон машин. Некоторые шли налегке, но большинство вооружалось битами и монтировками. У каждого второго из оттопыренных карманов торчали кастеты, отвертки и другой вспомогательный инвентарь.

Ждать было нечего. Первым же движением Шац ударил в лицо ощерившегося Колмакова. Костяшки кулака попали в верхнюю губу. Юра откинулся назад и взвыл. И без того болезненный удар, скорее всего, стоил ему передних зубов. Внимание Вадима Ароновича уже давно переключилось с поверженного второй раз за сутки Колмакова, он вступил в бесперспективную стычку с набросившимися бойцами.

Многие молодые парни, пришедшие с Колмаковым, прошли секции единоборств, они впитали в себя простые истины о превосходстве силы и жаждали быстрой наживы. Им отчаянно не повезло родиться в конце девяностых, ведь во время их расцвета в стране и бизнесе перестала цениться сила и физическая мощь. Давным-давно поделенные рынки и окрепшее государство закрыли дорогу молодым. Колмаков обещал всё изменить и первой жертвой нового порядка суждено стать убийце легендарного дяди Миши.

Бойцы нападали волнами, но лёгкая добыча неожиданно успешно и упорно сопротивлялась. Вадим Аронович бил короткими ударами, метил в горло, глаза и пах. Он уворачивался от появившихся ножей, уходил от захватов и пытался продвинуться в сторону улицы Мира, надеясь добраться до выхода. Шац действовал просто и экономно. Лаконичные движения без какой-либо эстетики эффективно укладывали на землю наседающих противников, он действовал агрессивно, рывками смещался в стороны, раскачивая нестройные ряды противников.

Конечно, несмотря на навыки рукопашного боя, Шац был обречен. Его обступили гурьбой и повалили. Сгруппировавшийся Вадим Аронович молча принимал тяжёлые удары. Шаца пинали с остервенением, расталкивая друг друга. Всем хотелось поучаствовать в благородной мести, особенно оклемавшимся, поверженным первыми, бойцам.

***

Мимо Нурлана пробегали всё новые и новые бойцы. Они бросали машины на обочинах, торопились успеть поучаствовать в таких редких в наших дни разборках. Кирилл, закинув рюкзак за спину, рвался на помощь. Нурлану пришлось держать его за лямку сумки и втолковывать о бесполезности вмешательства. Так или иначе, Шац работал на Севастьянова и пусть он не участвовал в криминальных делах, правила игры в большой «семье» дяди Миши были известны всем. Нурлану с Кириллом нужно было срочно убираться с этой улицы.

Дендрарий оглушили сирены. Три полицейских УАЗика промчались прямиком в парк с улицы Мира. За ними с включенными маячками проплыли два форда. Избиение мгновенно прекратилось. Высыпавшие из УАЗиков сотрудники ППС многозначительно выставили вперед автоматы. Несмотря на численный противовес армии Колмакова, нагрянувшие полицейские оттеснили вооруженных холодным оружием бойцов. Выбежавшие из фордов офицеры размахивали пистолетами и требовали разойтись. Толпа замерла в нерешительности. Одно не осторожное слово или резкое движение могло начать бойню.

– Мы заберем только его, – один из полицейских луженой глоткой орал на весь парк без мегафона. – Только его!

Двое патрульных помогли встать Вадиму Ароновичу. Шаца отвели в один из полицейских фордов и сотрудники росгвардии, не спуская с толпы оружия медленно расселись по своим машинам. Колонна служебных автомобилей в обратном порядке покинула парк и умчалась в сторону ближайшего РОВД. Бойцы Колмакова разочарованно переговаривались.

– Чёрт с ним, достанем по ту сторону, – резюмировал Юра, вытирая ладонью окровавленный рот.

***

– Что же вы, Вадим Аронович, забыли в парке? После тройного то убийства, – вкрадчиво поинтересовался офицер, разместившийся с Шацем на заднем сиденье.

– Гулял, – ответил Шац, ощупывая голову. Тело ломило, но больше всего болела голова, несколько ударов чем-то тяжёлым он все-таки пропустил.

Полицейский сочувственно посмотрел на окровавленного Вадима Ароновича.

– У них там в задних рядах несколько человек так и не встали. Как же вы так? Бокс?

– Крав-мага.

– Крав-мага? Ударение на последнюю «а»? – полицейский проявил искреннюю заинтересованность. – Это что-то из фэнтези?

– Мне нужен адвокат, – вместо ответа заявил Шац.

Глава 14

День третий. Воскресенье. Екатеринбург.

– Но по-настоящему я удивлён быстрой реакции полиции, – Нурлан закончил рассказ о произошедшем в дендрарии.

– Это я их предупредил. Чёртовы эмоции.

Дыжин злился сам на себя. Информация об атаке мстительного Колмакова выбила его из колеи. Не успевая ничего сделать лично, Павел Сергеевич позвонил в полицию. Он сдал намечающуюся стычку и личность Шаца. Принимающий звонок дежурный ожидаемо ухватился за сведения о подозреваемом в тройном убийстве. Остальное было делом техники.