Точка бифуркации

– Всё должно было быть не так. Пойми пацан, меня подсадили. Я мучился, мне нужны эти ваши сессии, иначе я просто схожу с ума. Таких как я называют садистами, Кирилл, – похоже он первый раз назвал Плеханова по имени. – Мне нужен этот наркотик. Без него я бы уже пылил на зоне.

Дыжин убрал руку от живота. Он хотел что-то сказать ещё, но Кирилл не стал ждать. За открытым окном послышались сирены. Плеханов выпрямился и вытянул руку с оружием. Несмотря на кажущуюся решимость, дуло несколько раз предательски дёрнулось. Нет, нельзя дать им замкнуть петлю. Кирилл выстрелил Дыжину в голову. Смерть Клиента разрывает сессию.

Глава 15.

День третий. Воскресенье. Екатеринбург.

На смотровой площадке бизнес-центра «Высоцкий» прохаживались первые утренние посетители. Алексей Геннадьевич в своей неизменной красной бейсболке любовался воскресным Екатеринбургом.

– Это самая высокая точка, – сообщил своей семье мужчина неподалеку.

– А почему Высоцкий, папа? – паренек лет двенадцати пытался рассматривать город, встав на цыпочки.

– Игра слов, – пожал плечами отец.

К Серебрякову присоединился Дима. За его плечом маячил коренастый наемник с почти квадратной головой.

– Костя, погуляй, – шикнул на напарника Дима.

Коренастый парень послушно отошёл. Алексей Геннадьевич одобрительно посмотрел на Диму. Хороший парень, толковый. И не без авторитета. Они некоторое время стояли молча.

– Интересная игрушка, Дима, – Алексей Геннадьевич показал зажатый в руке чёрный браслет. – Как ты вычислил этих ребят?

– По видеозаписи с Оперного театра. У них не было оружия, а у нас было. Не знаю кто они, но выслеживать Дыжина стоило аккуратнее.

– Я рад, что дал тебе карт-бланш, – похвалил Серебряков.

– У меня потери. Минус три человека. Нужно нанять новых.

– Пока не стоит. У тебя остался Костя и ещё один. Как там его?

– Валера. Он нервный.

– Ну так ты учти, что нервный и поручения давай по возможностям. Тебе бы Кирилла найти, у него мои капсулы. Как таблетки, целый мешок. Не ошибешься.

Серебряков поднял руку, к нему тотчас подошёл Костя. Алексей Геннадьевич передал подручному свернутый лист бумаги.

– Шаца нужно потеребить, вывести из зоны комфорта.

Алексей Геннадьевич усмехнулся сам себе. Костя мгновенно исчез вместе с полученной запиской. Дима недовольно проследил за ним взглядом. «Никак ревнует?» – к своему удовольствию подумал Серебряков.

– Как искать Кирилла?

– Никуда он не денется, – беспечно откликнулся Алексей Геннадьевич. – Он обычный парень в чужом городе. Будет где-нибудь прятаться. У меня есть на него зацепочки, так что будь на связи и не уезжай из города.

– Какой план дальше?

– Десять двадцать восемь, – вместо ответа Алексей Геннадьевич посмотрел на часы. – Ты иди, Дима, иди. Я хочу побыть один.

Серебряков посмотрел вслед Диме. Толковый парень. И любопытный. Пожалуй, слишком.

***

Воскресенье. Москва.

Степанов был готов прыгать с крыши.

Ох уж эта Москва-Сити! Пожалуй, Максим был единственным человеком, не разделяющим всеобщее восхищение деловым центром страны. Он уже несколько месяцев трудился Оператором именно на этом участке и видел в Москве-Сити не роскошь, власть и бликующие на солнце небоскребы, а скучные фантазии местных бизнесменов и чиновников. Набить морду начальнику, шуточно позвонить в администрацию президента, перестрелять всех коллег на этаже – эти Клиенты заказывали короткие сеансы из-за экономии средств и не могли придумать ничего по-настоящему стоящего, разрывающего шаблоны, выворачивающего нервы и желудки окружающих. В отличии от большинства своих коллег, Максим восхищался подвластной ему технологией и практически буквально проливал литры горючих слёз бессилия от невозможности самому воплотить фантазии в открытой петлей времени безнаказанности.

Никита Андреевич Степанов по градации, придуманной Максимом для своих Клиентов, относился к категории беззлобных экстремалов. Его сеансы не были направлены на кого-то другого, только сам Степанов и только его игра со смертью. Возможно, думал Оператор, Никите Андреевичу стоило заняться альпинизмом или прыжками с парашютом – рисков и адреналина не меньше, а экономия денег налицо. К сожалению, или к счастью, советы и консультирование Клиентов не входили в обязанности Операторов. Максиму оставалось безупречно отработать ещё чуть-чуть и его наверняка переведут на более сложные проекты. Когда-нибудь он и сам скопит достаточно денег, чтобы всласть насладиться безнаказанностью благодаря возможности вернуться по петле.

Степанов уже забрался на крышу и отчаянно махал обеими руками. Максим так и не вышел из своей машины, его бюджетный универсал был удачно припаркован вдоль дороги и водителю открывался безупречный вид на небоскреб. Максим несколько раз моргнул дальним светом, теперь Клиент мог не переживать – Оператор контролирует ситуацию.

Максим заблокировал двери машины, выключил звук на смартфоне и отбросил его на заднее сиденье, работа есть работа, и сейчас нужно было отрешиться от посторонних мыслей, исключить внешнее вмешательство. Оператор откатил водительское сиденье назад, установил экран терминала на колени и положил руку на кнопку сброса сессии. Ладони привычно вспотели, а в висках запульсировала кровь. Взрослый человек летит с крыши небоскреба почти минуту (конечно, в зависимости от этажности здания), проблема заключалось в том, что оператор должен был прервать сессию только в самом конце падения, а именно ближе к земле тело наберет ужасающую скорость. Совместить желание Клиента максимально приблизиться к смерти с его же, Клиента, безопасностью задача не простая.

Оператор внимательно смотрел на фасад здания, временами поглядывая на терминал. Все показатели Клиента находились в рамках обычного, а ведь Степанов уже летел. Никита Андреевич разбежался, выпрыгнул с крыши на пару метров вперед и теперь раскинув руки и ноги четырехконечной звездочкой летел вниз, набирая и набирая скорость. Наверное, Максим мог бы просчитать скорость падения Клиента, но эти данные ничем не могли помочь, Оператор сосредоточился на визуальном сопровождении Степанова, время от времени прикасаясь ладонью к заветной кнопке возврата.

Клиент «прошёл» середину здания и пролетал остаток пути, возможно он что-то кричал, как это делают туристы на американских горках, возможно ему было смертельно страшно, и он уже несколько раз пожалел о своем решении. Система считала его показатели жизнедеятельности стабильными (Максим немного опасался разрыва сердца или чего-нибудь подобного).

На улице стали замирать люди. Они вскидывали голову вверх, активно жестикулировали и тыкали пальцами по направлению к пролетавшему этаж за этажом Степанову, некоторые тянулись за телефонами и судорожно дергали пальцами по экранам, торопясь включить камеру.

Оператор не видел ничего вокруг, сейчас он был сосредоточен только на летевшим вниз Клиенте и собственной руке, занесенной над заветной клавишей, избавляющей от последствий кнопке. Двадцатый этаж и почти сразу семнадцатый, Максим не успевал считать мелькавшие этажи. Вот Степанов «прошёл» пятнадцатый, а теперь сразу десятый. Пора нажимать кнопку. Но Клиент так просил рискнуть! Восьмой этаж. Он хотел достигнуть минимум третьего. Шестой этаж. Четвёртый. Это уже слишком! Хватит. Максим вдавил кнопку ладонью.

Оператор поправил сиденье, завёл машину и включил поворотник. Вывернув руль налево, медленно выехал на свободную полосу. Гул в ушах рассеивался, сквозь закрытые окна он начал слышать крики, прохожие устремились к небоскребу. Хорошо, что Максим был достаточно далеко от места падения, вряд ли звук разрывающегося о мостовую тела похож на безобидную петарду. Оператор бросил взгляд на темный экран отключившегося терминала и влился в поток машин.

Электронные часы на приборной доске показывали московское время 8:34.

***

Воскресенье. Екатеринбург. Кировское РОВД.

Поздно вечером Вадима Ароновича вывели из камеры. В кабинете у следователя, задержанного поджидал новый человек. В накуренном помещении громко работал телевизор. В камере Шаца крутили НТВ, а следователи смотрели Россию24. На обоих каналах весь день сообщали о безумии, охватившем мир. К вечеру истерия нарастала и множились вопиющие случаи зверств. По России24 крутили репортаж из Хабаровска, где местный депутат полдня разъезжал на БТР и основательно разрушил несколько зданий. Число жертв предстояло подсчитывать всю ночь.

– Что ж это за хрень творится? – спросил следователь, работавший с Шацем. Ему никто не ответил.

– А, Вадим Аронович, – Шаца заметил новенький. – Меня зовут Александр Викторович. Я из Сысерти. Знаю, что у вас тут свои заморочки. Да и во всем мире что-то явно не так, – Александр Викторович помолчал. – Вы присядьте, Вадим Аронович. У нас тут опознание…

Следователь из Сысерти протянул Шацу папку с документами и фотографиями. Вадим Аронович и правда сел на стул, он мельком взглянул на протянутые документы. Фотографии полетели на пол, выпав из онемевших пальцев арестованного. Александр Викторович не ругался, он грустно посмотрел на Шаца, молча подобрал и засунул в папку фотографии убитых женщины и девочки семи лет.

Глава 16

Ярослав Бочарников разглядывал свое отражение в зеркале. Широкое и длинное зеркальное полотно отражало восемь раковин с затейливыми смесителями и еще молодого, но уже зрелого, сформировавшегося мужчину. Светло синий деловой костюм, подходящий как для переговоров, так и неформальной обстановки и общения, отлично смотрелся на крепком спортивном теле. Костюм ему нравился. Не зря, он приехал в этот торговый центр спустя месяц после покупки костюма, чтобы заменить пиджак. Предыдущий несколько часов назад располосовали ножом, а Ярослав быстро и надолго привыкал к вещам. Он по-прежнему берег одежду, хотя уже давно мог себе позволить ежедневную смену гардероба.

Сменить пиджак не проблема, а вот как он смог отклониться от лезвия и отделаться только полой пиджака, спасая ребра… Бочарников с гримасой боли сделал круговые движения левым плечом, разминая сустав. Поднял левую руку. Кисть поднялась на уровень подбородка, выше никак. Он хотел отложить решение проблемы, убеждал себя в сохранении прежней эффективности своего тела, но сегодня мог лишиться жизни. Глупо. Сложный диагноз. Что-то вроде разрыв суставной губы плечевого сустава. А ведь Ярослав не работал с железом и не получал травм. Ортопед советовал операцию, но пугал пересадкой бицепса. Врачи называют это тендиноз или подобным словом. Бочарников по русской традиции решил отложить вопрос. Перетерпеть.

Туалетная комната торгового комплекса напоминала проходной двор. Туда-сюда сновали люди, почти никто не останавливался у раковин для гигиены. Ярослав не спешил уходить. Сегодня у него не было никаких дел. Разве что выспаться после ночной операции. Его личной инициативы.

***