Упущенные возможности

Войдя внутрь дома, я с небольшим облегчением обнаружил, что все осталось, как раньше. В узкой прихожей хранились бело-синие корзинки с яйцами и банки с молоком. На кухне стоял покосившийся стол, сухофрукты лежали на печи, а буфет покрывала паутина. В большой комнате все так же веяло прохладой и какой-то больничной стерильностью. Она всегда была самой чистой, хотя убирались в ней как раз-таки реже всего. Бабушка не заходила туда без особой нужды, только селила редких гостей. Из мебели две скрипучие кровати, платяной шкаф с детскими вещами моей мамы и ее братьев-сестер да столик с зеркалом, на котором неизменно стояли свечи и иконы. Я всегда спал именно в этой комнате. По ночам меня съедала тревога из-за теней за окнами, но я успокаивал себя книгами из маленькой домашней библиотеки.

А вот в спальню бабушки мама пустила меня не сразу. Думаю, она боялась, что там осталась утка или, быть может, грязные покрывала, но и эта комната оказалась такой, какой я ее помнил. Письменный стол, заваленный таблетками. Шкаф, в котором рядом со всяким тряпьем хранились лучшие вещи бабушки. Аккуратно заправленная кровать. Угловые полочки со стаканами карандашей, иконами и прочими мелочами.

Весь дом оставался ровно таким, каким я запомнил его. Словно время в этом селе не шло вовсе.

Мама принялась что-то готовить, убираться, раскладывать вещи, словом – хлопотать по дому. Я знал, что ей сейчас это нужно, в отличие от моей помощи. Таким способом она заглушала собственную боль. На все предложения прилечь и поспать эта упертая женщина отвечала железным отказом, а споры с ней могли закончиться ссорой. Потому я, переодевшись в старые спортивные штаны и свободную футболку, вышел во двор. Ко мне сразу пристал Малыш, и мы стали бегать по полю, огороду и вокруг дома. И это был мой способ заглушить хоть и незначительную, но все-таки боль.

Вечером к нам подтянулись родственники. Двоюродная бабушка Маня обняла меня и похлопала по плечу. Даже не представляю, настоящее ли это имя, но все ее звали именно так. Выглядела она всегда на шестьдесят, хоть недавно и отпраздновала восьмидесятилетие. На моей памяти бабушка Маня всегда лезла «поперед батьки в пекло», как любила говорить моя мама. Боевой женщиной она была и останется.