Сказки на всякий случай

Вот и в это утро Дедушка-по-Маминой-Линии сидел в саду под цветущей яблоней и читал газету. Перед ним стоял уже остывший кофе и лежал недоеденный бутерброд с вареньем: вообще-то Дедушка-по-Маминой-Линии очень любил бутерброды с вареньем, однако на сей раз что-то в газете, наверное, совсем отвлекло его внимание от бутерброда.

Но внезапно Дедушка-по-Маминой-Линии выронил газету из рук… То есть даже не выронил: она просто была вышиблена каким-то предметом, который Дедушка-по-Маминой-Линии теперь вместо газеты держал в руках.

– Что это? – закричал Маленький Внук, подбегая к Дедушке-по-Маминой-Линии.

– Синий Бумеранг, – ответил тот.

– Он не синий, – возразил Маленький Внук, разглядывая совсем потерявший цвет и изрядно потрёпанный треугольник.

– Присмотрись к нему, – сказал Дедушка-по-Маминой-Линии и весело улыбнулся. – Присмотрись – и ты увидишь, что он самый синий на свете.

Тут Маленький Внук присмотрелся сначала к весёлому Дедушке-по-Маминой-Линии, которому он теперь верил, а потом к Бумерангу.

И Бумеранг был действительно самый синий на свете.

ШАРИКОВАЯ РУЧКА НА ДВА КИЛОМЕТРА

Конечно, не стоит думать, что Шариковая Ручка была длиной два километра… таких длинных шариковых ручек, наверное, всё-таки не бывает. А то, что на ней было написано «2 км», означало следующее: если вести этой ручкой одну непрерывную линию, то длина линии составит два километра. При том, что два километра, понятное дело, большое расстояние. Средним шагом человек может пройти два километра только за полчаса. А если ещё тащить за собой шариковую ручку и вести ею непрерывную линию… даже и получасом явно не обойдёшься!

– Два километра! – восхитилась Струйка-Пара-над-Чашкой-Кофе. – Мне столько никогда не пролететь… истончусь до невидимости.

– Подумаешь! – сказала Прозрачная-Линейка-Длиной-Двадцать-Сантиметров. – У неё же шарик внутри, у ручки этой: катись да катись себе… Будь у меня внутри такой шарик, для меня и десять километров было бы не расстояние. И для Вас было бы не расстояние, будь шарик у Вас внутри.

– У меня внутри… шарик? – растерялась Струйка-Пара-над-Чашкой-Кофе и подумала, что более дурацкого предположения ей ещё никогда не приходилось слышать.

Шариковая Ручка улыбнулась и промолчала: глупо было возражать. Само собой, никто не собирался вести ею непрерывную линию длиной два километра… нет на свете таких сумасшедших! Ею собирались писать, а это совсем другое… Представьте себе – написать целых два километра разумных слов… те самые два километра, которые средним шагом человек может пройти только за полчаса! Это много.

И Шариковая Ручка сосредоточилась. Однако в первый день ею написали всего одно слово – «Конечно». Шариковая Ручка подождала: вдруг напишут что-нибудь ещё – но, так больше ничего и не написав, её положили на стол и там забыли.

– Интересно, сколько уже метров прошло? – подумала Шариковая Ручка и попыталась вытянуть слово «Конечно» в линию. Разумеется, ей это не удалось – и, вздохнув, Шариковая Ручка принялась ждать следующего раза.

– Чего ж Вы не катитесь? – спросила Прозрачная-Линейка-Длиной-Двадцать-Сантиметров. – В Вас же ещё минимум сантиметров двадцать осталось!

«Двадцать сантиметров? – про себя ужаснулась Шариковая Ручка. – Вот уж никогда не думала, что «Конечно» – такое длинное слово! Но если это так, то меня хватит, пожалуй, только на точку… или нет, на восклицательный знак. Как быстро проходит жизнь!»

Она ещё раз посмотрела на написанное ею: «Конечно». А что… очень даже неплохая мысль! Ради такой мысли и жизнь прожить не жалко. Вот только бы ещё восклицательный знак – и тогда всё в порядке.

Впрочем, хватило её на гораздо больше, чем восклицательный знак, не говоря уж о точке. На следующее утро её повертели в руках и, поставив после слова «Конечно» запятую, написали «не»…

«Вот и всё, – сказала себе Шариковая Ручка. – Я сделала что могла… и, пожалуй, даже больше, чем могла. Получилось не очень хорошо и совсем коротко, но всё-таки получилось!»

Тут она ещё раз с большим удовольствием прочитала: «Конечно, не»… – и решила, что это, в общем-то, гораздо лучше, чем просто «Конечно».

«Интересно, осталось ли во мне хоть сколько-нибудь сантиметров? – подумала она, замечая, что её снова кладут на стол. – Хотелось бы всё-таки восклицательный знак. Или, на худой конец, точку».

– Прощайте, – сказала вдруг Прозрачная-Линейка-Длиной-Двадцать-Сантиметров, явно обращаясь к Шариковой Ручке. – Теперь в Вас и двадцати сантиметров нет, это уж как пить дать! И шарик не поможет…

– Вы о каком шарике? – спросила Новая-Струйка-Пара-над-Чашкой-Кофе: она только что появилась на свет и вообще не поняла, о чём тут идет речь.

– Я вовсе не о шарике, – буркнула Прозрачная-Линейка-Длиной-Двадцать-Сантиметров и еле слышно проворчала: – Много вас тут таких… временных!

А на следующий день Шариковой Ручкой, к её удивлению, написали целых два слова – «стоит думать». Написали – и опять отложили Шариковую Ручку в сторону.

«Стоит думать»… – повторяла про себя Шариковая Ручка, но никак не могла взять в толк, что имеется в виду. Потом она спохватилась и прочла всё вместе: «Конечно, не стоит думать».

«Ах, вот что! – обрадовалась Шариковая Ручка. – Конечно, не стоит думать. Какая правильная мысль! Зачем думать – тем более о том, что от меня не зависит? А уж от Прозрачной-Линейки-Длиной-Двадцать-Сантиметров и тем более не зависит. Сколько во мне ещё чего осталось – решает не она. Сколько осталось – столько и осталось! Я буду катиться, пока шарик держит меня».

И она действительно тут же покатилась по почти пустому листу бумаги, выписывая слово за словом, которые при всем желании никому бы не удалось вытянуть в линию, чтобы эту линию измерить. А на бумаге складывалось следующее:

«Конечно, не стоит думать, что Шариковая Ручка была длиной два километра… таких длинных шариковых ручек, наверное, всё-таки не бывает. А то, что на ней было написано «2 км», означало следующее: если вести этой ручкой одну непрерывную линию, то длина линии составит два километра. При том, что два километра, понятное дело, большое расстояние. Средним шагом человек может пройти два километра только за полчаса. А если ещё тащить за собой шариковую ручку и вести ею непрерывную линию… даже и получасом явно не обойдешься!»

Так и поняла Шариковая Ручка, что пишет сказку о себе самой… Эту вот сказку.

И правильно поняла: каждый из нас пишет сказку о себе самом. Эту вот сказку.

А уж какой длины будет наша сказка, не знает никто. Потому что вытянуть слова в линию, чтобы эту линию измерить, – не-воз-мож-но.

ГРОМОЗДКИЙ ФОНТАН, ПОЛНЫЙ МОНЕТ

Вот оно наконец и свершилось: Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет сделал предложение изящной Коринфской Капители – третьей по счёту, если начинать счёт от южного угла Дворца на одной старой площади. Его выбор удивил многих: полагали, что все шесть капителей Дворца одинаковые, и было непонятно, почему Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет не выбрал ближайшую к нему, первую… раз уж между сестрами-близнецами все равно не было никакой разницы.

– Да как же нет разницы, когда разница налицо! – упорствовал Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет, но, наверное, надо действительно быть Громоздким-Фонтаном-Полным-Монет, чтобы это понимать.

Для третьей по счёту Коринфской Капители такое предложение, разумеется, считалось большой честью. Многие вокруг неё всю свою жизнь так и прождали напрасно именно такого предложения! Дело в том, что Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет был баснословно богат: дно его просто ломилось от денежек, накиданных в него туристами со всех концов Земли.

– Ха! – усмехался он, когда тот или иной богач швырял в него что-нибудь стоящее. – Этот клоун полагает, будто действительно жертвует большую сумму на ничтожный фонтан… Если бы он знал, что я, прямо не сходя с места, могу купить с потрохами и его самого, и все его богатства!

Надо сказать, Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет отнюдь не хвастался. За несколько веков такой жизни он действительно собрал себе колоссальное состояние. И, между прочим, доходы его увеличивались на глазах: монетки поступали не переставая.

– Вот и ещё один удачный день, – снова и снова повторял он и не спеша подсчитывал дневной сбор. – Этот день принес мне двести тридцать пять звонких монет разного достоинства и происхождения.

Подведя итог, Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет обычно с ног до головы обрызгивал директора городского банка, чаще всего как раз во время таких подсчётов шедшего мимо фонтана к широченной своей машине. В одно мгновение директор городского банка намокал до нитки, но ни разу за долгие годы даже не пикнул: богаче Громоздкого-Фонтана-Полного-Монет не было никого в городе, так что директор спал и видел заполучить его в свой банк вкладчиком. Но Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет со вкладами не торопился: состояние его и так росло не по дням, а по часам… по минутам.

Только зная всё это, можно понять, какая честь была оказана третьей по счету Коринфской Капители!

– Подумай, – говорили ей сёстры-близнецы. – Мы ведь не что иное как капители… то есть и не колонны даже, а полуколонны, которые находятся в дворцовой стене больше чем наполовину и даже не существуют в качестве чего-нибудь самостоятельного! Мы, в сущности, просто повторяющийся узор… вытянутые прямоугольники с листьями аканта, мы ничто… и – смотри-ка: к одной из нас посватался самый богатый господин в городе!

– Вовсе мы не ничто! – отвечала третья по счету Коринфская Капитель, упрямо встряхивая листьями аканта. – Мы – украшение Дворца… нет, мы – красота Дворца, а ваш жених хвалёный – только водомёт с деньгами. И я ещё не знаю, соглашусь ли выйти за него замуж.

– Совсем с ума сошла! – ужасались близняшки-капители. – Не хочешь за него – так поменяйся как-нибудь незаметно ночью местом с любой из нас: никто из твоих сестёр не ответит отказом на самое желанное предложение в городе. Ты хоть представь себе, как он мог бы отреставрировать Дворец, который, того и гляди, развалится от времени! Да и добыты деньги твоего жениха честным путём: он ничего не крал и никого не обирал… он, наоборот, веками собирал своё состояние.

– А вот о том, как он его собирал, я ещё подумаю, – отвечала третья по счету Коринфская Капитель и умолкала.

Мало того, что ей не нравилось слово «жених», не нравилось ей и ещё кое-что. А именно то, что Громоздкий-Фонтан-Полный-Монет журчал себе, да и только… И ни разу на её памяти просто палец о палец не ударил. «Интересно, как можно стать таким богачом, ничего не делая?» – то и дело удивлялась разумница третья по счету Коринфская Капитель. А однажды даже забылась настолько, что произнесла этот свой вопрос вслух.

– Богачом? – рассмеялась Голубка, как нельзя более кстати присевшая отдохнуть на основание третьей по счету Коринфской Капители. – Да он беден как церковная крыса!

– Чьи же эти монетки?