– Род, – Нил опустил голову. – Слышишь, Сучок, род.
– О, правильно понимаешь! – Староста одобрительно кивнул помощнику Сучка. – Род Лисовинов. Во всём Погорынье самый сильный. И вы к нему через Михайлу прилепились, чего доселе так и не поняли. Так и Минька еще не понял, сколько народу за себя взял, едрён дрищ! Вот и приходится нам, старикам, за вами следить! Это понятно?
– Вроде…
– Тогда дальше слушайте. Кто есть Корней Лисовин?
– Воевода, сотник ратнинский, – вразнобой отозвались плотники.
– Угу. И воевода, и сотник, – Аристарх слегка насупился. – Ратнинский! А Ратное что?
– Село, – Сучок даже руки развёл от удивления руками.
– Дурак! – староста дёрнул щекой. – Ратное для всей округи град стольный, хоть и село. Княжьему Погосту дани из-за наших мечей везут, ну, и нам с тех даней перепадает.
– А главный в Ратном ты? – Нил в упор взглянул на Аристарха.
– И опять правильно догадался! – староста рассматривал Нила с непонятным Сучку интересом. – Наше Погорынье Лисовинами возглавляется, да ими не заканчивается. Они дело затеяли: не только ближнюю, а и дальнюю округу под руку себе привести, и все, у кого голова на плечах, за них стоят. Только и у Ратного свой интерес имеется – городом стать, и лесовикам это дело по нраву – будет куда товар сбывать, и Лисовинам тоже – они и с этого своё возьмут. И вам тоже выгодно.
– А нам-то чем? – Сучок недоумённо воззрился на старосту.
– Так при городе плотник голодным не останется! Особенно если он в том городе или рядом живёт, понял, едрён дрищ?!
– Теперь понял. Оттого лесу и не давал?
– И от этого тоже, – усмехнулся Аристарх. – Князю нужен город, а городу нужно вече, чтобы князь себя не забывал. Корней не князь, но и воеводы за овином не валяются.
– А вечу нужен посадник, – осторожно протянул Сучок.
– Угу, – в свою очередь кивнул Аристарх. – Оттого и слежу, чтобы кое-кто порты не порвал, широко шагаючи. Мне в земле покой нужен. Вам тоже. И внукам вашим.
– Вон ты как поворачиваешь… – Сучок уже привычно полез чесать в затылке.
– Так и поворачиваю, – кивнул староста. – Не бойся, ни против Михайлы, ни против Корнея идти не заставлю. Мне надо, чтобы вы всей артелью тут жить остались – город строить. И крепость тоже. Одному без другого не стоять, уразумели?
Плотники в очередной раз дружно кивнули.
– Ну, коль уразумели, то давайте лес делить, – усмехнулся Аристарх.
– Угу, – обречённо выдохнули мастера.
– Значит так, – староста потёр руки, – дам я вам на крепость три лесины из десяти.
– А… – начал было Сучок.
– Цыц! – с улыбкой цыкнул на него Аристарх. – Три лесины из десяти. И одну сверху дам вам на артель, но не просто так. Из четвёртого бревна напилите досок, свою часть возьмёте, как с Михайлой уговорились, а остальное сюда. Идет?
– Договорились, – уныло кивнул головой плотницкий старшина. – До нитки ты нас, Аристарх Семёныч, обобрал, себе в убыток работать станем.
– Опять своё запел! – Аристарх хлопнул ладонями себя по бёдрам. – Что ты, как баба, едрён дрищ, всё на своё поворачиваешь? Ты меня чем слушал – чем на лавке сидишь? Где тут тебе убыток? Домом обрасти, корешок пустить, выкупиться свободно… Уж мы с Кирюхой сделаем так, что свояк[10 - Имеется в виду заимодавец артели туровский купец Никифор.] его вас, куда Макар телят не гонял, не зашлёт. И с семьями подсобим, если не подгадишь, конечно. Ну, так где твой убыток?
– Ты, Аристарх Семёныч, в купцы податься не думал? – Сучок развёл руками. – С тобой торговаться, что с жидовином: и куны нет, и топора нет, да ещё и куну должен!
– Спасибо на добром слове, мастер, – староста с улыбкой поклонился. – Знал я, непременно сговоримся.
– А что тут в городке ставить надумал, Аристарх Семёныч? – плотницкий старшина решил сменить тему.
– Думал городни по валам с угловыми и надвратными башнями – и побольше нынешнего, а по посаду частокол, да теперь погожу.
– А чего?
– Да больно любопытно мне, как вы Лисовинам крепость ставите, поглядеть хочу, что выйдет. И вас, мастера, послушать. А по увиденному и решу – время есть, всё одно леса на такое до весны не набраться. А пока давайте, излагайте, чего там удумали.
Собеседники углубились в обсуждение новых веяний крепостного строительства. Ратнинский староста, оказывается, и в этом деле понимал и не только понимал, а был въедлив, аки клоп. Судили, рядили, обменивались мнениями. Даже чертили мокрым пальцем прямо по столешнице, да так, что чуть мозолей себе не натёрли.
Потом разговор свернул на заготовку леса, и Сучок, хоть и сам не хотел, выдал немало ценных советов о том, как правильно подсекать деревья, чтобы быстрее сохли на корню, как валить, как вывозить и как хранить. Аристарх слушал так, что становилось ясно: ничего не забудет и не упустит.
Между делом договорились и о ремонте тына, чтобы совсем уж безобразия не допустить. Сучок и сам не заметил, как согласился. Даже начерно прикинул, сколько народу понадобится. Аристарх кивнул, мол, будет народ. Сговорились, что тын подлатают осенью после полевых работ, а вот размечать будущие городские укрепления и готовить на них роспись[11 - Роспись (др.-русск.) – смета.] договорились не откладывать. Плотницкий старшина сам дивился своей покладистости, но соглашался. Один раз только осмелился сказать поперёк:
– Аристарх Семёныч, дело оно всё хорошее, но мне на Лисовинов хозяином работать велено. Без их слова никак!
– С Корнеем и Михайлой сам договорюсь, – кивнул староста, – они возражать не станут, даже сами тебе прикажут.
– А что мы со здешнего городового строительства иметь будем? – Нил, видимо, решил, что если старшина совсем из ума выжил и готов работать даром, то надо брать дело в свои руки.
– Не обидим, – Аристарх поднял руку в примирительном жесте. – Перво-наперво в Тьмутаракань вас не сошлют, об этом я уже говорил, второе – если не подгадите, то обзаведение семьям за мной, ну и купу выплатить тоже поможем. По работе, само собой.
Плотники кивнули.
Разговор ещё некоторое время крутился вокруг планов будущего строительства, а потом свернул на прошлое артели. И опять мастера всё про себя выложили и даже того не заметили.
Дело уже шло к вечеру, когда плотники засобирались. Раскланялись по обычаю, пожелали здоровья и только на самом пороге Сучок вдруг спросил:
– Аристарх Семёныч, а отчего ты всё говорил, мол, крепость Лисовинова, а о Ратном такого не сказал?
– Оттого, Кондрат, что крепость и вправду Лисовинова, а Ратное – оно общее. Может статься, что и ваше. Понял меня?
– Понял, Аристарх Семёныч.
– А раз понял, то жди – приеду посмотреть, чего вы там понастроили.
Как плотники выкатились из Аристарховой избы, как запрягли, как выбрались с подворья на улицу, они и сами не заметили.
– Вот сучий потрох, «Ратное общее, может статься, и ваше»! – Сучок, осмелевший на улице и почувствовавший запоздалый прилив злости – то ли на Аристарха, то ли на себя за испытанный в доме старосты ужас, сделал неприличный жест. – Благодетель, едрит его долотом! Снизошёл да дозволил! И что, в зад его теперь целовать, что ли? Взасос?
– Во-во! – поддержал своего старшину Нил, испытывавший те же чувства, и тут же, в свою очередь, передразнил Аристарха. – «Где тут тебе убыток: домом обрасти, корешок пустить»! А хреном по всей роже не желает?! Мы у себя на Северщине лучшей артелью были! Каменное строение знаем! Да таких артелей на всю Русь десяток наберётся, ну два десятка! Нам выкупиться только, а там посмотрим!
– Ага, нашёл град стольный – посреди болота кол, а на колу мочало! Не хуже Киева, гляди, Шкрябка, – плотницкий старшина издевательски указал рукой на окрестные заборы.