Сами о себе. На рубеже тысячелетий

Горько, горько – но кого упрекнешь? Так расколот до основания быт, так перевернута вся жизнь, людям только-только что устоять на ногах самим.

Мы утеряли чувство единого народа.

А. Солженицын

…Через души, мужественные и прямые, перестраивает Бог наши несчастливые и безрассудные общества.

А. Солженицын

Были времена, когда просвещённые баре открывали для себя народ. Это были крепостные крестьяне. Веками их не считали за людей, а тут сразу перегнули палку: стали не просто уважать их, а поклоняться им, всё им прощать, затемнять их пороки и превозносить достоинства. Это всё дело давнее, а следок остается. Некоторым приятно любить народ. И всё было бы ладно, мило, только народа-то уже нет. Сплошняка «трудовых масс» нет. Есть сколько-то рабочих, сколько-то сельских жителей, есть госслужащие, включая учителей и врачей (они, бедные, всё ещё на положении чиновников), есть военные и менты, очень много всяких сторожей, есть немало самозанятого люда. Много пенсионеров. Больше, чем нам кажется, людей, которые сами не знают, чем заняты. До недавнего времени далеко не все могли получать сносное образование. Тем, кто не пошел учиться после школы, присваивалось высокое звание: «простой народ». Сегодня почти любое образование человек может получить, не выходя из дома, если, конечно, захочет. И что, перед тем, кто ещё не захотел, я должен преклоняться и защищать его от сильных мира сего? Он сам себя может защитить, если опять же захочет. «Надо думать, а не улыбаться, надо книжки трудные читать», – сказал когда-то поэт. Так что стоит ли смотреть на человека снизу вверх только потому, что он предпочитает ничего не читать и даже не улыбается, а лыбится?

А. Стреляный

Многовековая мечта русского алкаша – чтоб его уважали и боялись! А вместо этого почему-то презирают и брезгуют.

Как и сто, и двести лет назад, русские люди с более-менее заметным образованием делятся на отщепенцев и охранителей. Это тоже старые наименования. Отщепенцы хотят, чтобы высшее начальство перестало красть и творить произвол и дало народу хотя бы свободу, если не волю. При этом, правда, понимают, что свободу не дают, а берут, а воля является сама собою неизвестно откуда. Охранители хотят большего: чтобы высшее начальство, перестав красть и безобразничать, дало народу не только свободу, но и великую русскую цель-мечту, картину будущих великих свершений, что-то вроде коммунизма, чтобы русские мужчины и женщины жили не только каждый для себя да для-дома-для-семьи, а прежде всего для общего блага, в виду чего оно, начальство, не должно скупиться, а смело расходовать государственные деньги на что-то вроде грандиозных строек коммунизма.

А. Стреляный

Нашему народу нравится быть униженным. Он предпочитает ныть, жаловаться, но палец о палец не ударит, чтобы совершить поступок.

…Кто мешает народу стать народом?

А. Стреляный

Россией, как и другими народами, правит не разум, а нужда.

Людьми управляют интересы – такие, как их понимают. Точнее – страсти. Зависть, жадность, любопытство.

А. Стреляный

Русский человек уж если примется себя поносить, то остановиться ему трудно, нет таких пороков и слабостей, которых бы он у себя и своих соплеменников не нашёл. Но он же, русский человек, и пословицу выдумал: самоуничижение паче гордости… То есть, не разобрать, это перед нами самокритика или самовозвеличивание, спесивое самопоношение – вот какой я великий, вон как я не боюсь себя поносить…

А. Стреляный

У России особое призвание: всех собирать и спасать. Ходить в лаптях, но чтобы украинец или чухонец был под нами. «Чтобы наша взяла» – это в русском народе.

А. Стреляный

Порой складывается впечатление, что секрет пресловутой русской духовности состоит в полном пренебрежении к личности, в удивительном пристрастии россиян к истреблению друг друга. Главное – это поиск какой-то великой идеи: державности, соборности, мессианской роли России и т. п. А что такое маленький человек, самый заурядный обыватель? Так, дерьмо для унавоживания почвы, на которой взрастет очередной триумф великой империи.

О. Суворов

Раньше считалось, что мы – самые душевные в мире. Что наша бесцеремонность – продолжение достоинств: в беде не оставим, последней рубахой поделимся. Сегодня душевность исчезла, а бесцеремонность культивируется на телевидении всё активнее. Политические интриги, сражения компроматов… Беззастенчивые ведущие… Депутаты с горящими глазами, ждущие, что «похожий на человека» наконец-то ответит им на вопрос: «Так всё-таки было или не было?»…

М. Топаз

Через мою память прошли 9 руководителей страны: от Иосифа Сталина до Владимира Путина. Все восхваляли народ, превозносили его ум, таланты и сметливость. Все подчеркивали его превосходства над другими народами в особой духовности, в наличии высоких моральных качеств, готовности к самопожертвованию во имя Родины.

Славицы в адрес народа превратились в картонные мертвые фразы, от которых с души воротило. На деле-то этот самый народ видел совсем другое. Никто с ним не считается, держат за послушных исполнителей и все важнейшие решения принимаются вверху без его участия.

Но церемониал сложился. Вы нас хвалите, мы вам хлопаем. Но и вы и мы остаемся «себе на уме».

Н. Травкин

В 1917 году Российская империя распалась, надорвавшись в войне и не выдержав экономической конкуренции с Западом. Большевизм продлил агонию империи самым кровавым способом, уничтожив одну и поработив другую часть населения, насильно вернув отвалившиеся окраины, построив военизированную и неэффективную экономику. При этом был нанесен чудовищный удар по генофонду нации. Россияне лишились наиболее активных и способных граждан: одних выбросили за границу, других расстреляли, третьих сгноили в лагерях… Атмосфера страха и тяжелые испытания породили среди прочего массовый алкоголизм. В 1913 году, перед тем как царское правительство ввело сухой закон, Россия потребляла примерно 2,5 литра спирта в год на душу населения. Сегодня, по разным оценкам, она потребляет от 14 до 16 литров. Хотя ВОЗ считает черту в 8 литров критической, за ней – вырождение народа.

Одним словом, в ХХ веке в России настолько истощился человеческий ресурс, что она уже не способна быть ни великой державой, ни империей. Количественно наш народ сокращается, качественно – ухудшается. <…>

Что же делать в такой демографической и геополитической ситуации? Прежде всего – решить сложнейший вопрос с количеством и качеством нашего населения. Это значит, что нужны огромные инвестиции в образование, здравоохранение, инфраструктуру (жильё, дороги, детские сады и проч.) Но бюджет не резиновый. И выбор, на что его тратить, очень простой – пушки или масло.

М. Урнов

Как заметил ещё в прошлом веке отечественный классик, у нас или – в морду, или – в ноги. Или западники, или славянофилы; или за белых, или за красных; или за демократов, или за коммунистов… Черно-белое мышление, присущее подростковому возрасту.

М. Фадеичева

Похоже, Россию окончательно погубит не поддающийся исправлению тип отношений между людьми, для которого характерны неуважение к ближнему, уравнительная психология, неблагодарность к подвижникам, зависть и злоба, преклонение перед государством фараонского типа. Поэтому демократия у нас – карикатурная, а суды – шемякины. Я давно понял, что у нас лучше всего жить, валяя дурака или прикидываясь идиотом: так проживешь и легче, и спокойнее.

С. Фельдман

Истосковалась по экспансии загадочная русская душа. Кстати, это комично отражается в спорте. Облюбовала два повода для счастья – число олимпийских медалей и хоккей. Её приучили, что она всегда первая по медалям и хоккею. Если не получается, впадает в детскую истерику, сменяющуюся уверенностью, что наши всё равно своё возьмут. Гордыня как наркотик. Она требует новых и новых доз – расширения империи (а также шайб и медалей) … Гордыня и мазохизм, пресловутое «жертвенное служение». Мазохист – идеальный зомби, он всё стерпит. И – пренебрежение к личности, к её правам, здоровью, достоинству. Отсюда – садизм, массовая дедовщина всюду. Этими рефлексами окрашено нападение на Украину. По заявке русской гордыни режим пошел на авантюру, и тут – накладка. Империя не расширилась, а сузилась.

Феофанов

Призывы наших властителей дум говорить народу только правду, на мой взгляд, всегда страдали одним существенным недостатком: у нас не принято говорить правду о самом народе.

Кто, как не наш народ, допустил в 17-м приход к власти большевиков? Кто, как не он, позволил им вырезать миллионы лучших своих представителей, одобряя и поддерживая зверства и насилие?

В Кремле при советской власти и позднее сидели именно те, кто на данный момент лучше других чувствовал и выражал мнения и чаяния большинства.

Ближе всех к народу был товарищ Сталин. И потому он дольше других был у власти. Он понимал, что на самом деле нам, народу, нужны не земля и воля, а всё тот же барин.

Наши либералы до сих пор всплескивают руками: ах, как можно так говорить о своем народе! Это большевики виноваты, это они его сделали таким… Простите, а что большевики сделали такого, что не получило бы одобрения широких масс с их общинным сознанием, которое предполагает отсутствие свободы индивидуума и связанной с ней ответственности за себя, без чего никогда не заработает самое совершенное законодательство?

Ю. Черняков

Я перечитал всего Достоевского, и теперь к этому человеку не чувствую ничего, кроме физической ненависти. Когда я вижу в его книгах мысли, что русский народ – народ особый, богоизбранный, мне хочется порвать его на куски. Представьте, организовали в стране по-настоящему полностью демократические выборы, основанные на волеизъявлении трудящихся с равным доступом к СМИ, к деньгам… Результат таких выборов оказался бы на порядок хуже, а возможно, просто катастрофичен для страны.

А. Чубайс

Я начал завидовать рабам. Они всё знают заранее. У них очень твердые убеждения. Наверное, потому, что у них нет выбора…

Е. Шварц

Русскому народу многим вещам надо учиться.

В. Шендерович