Оценить:
 Рейтинг: 0

Изматывающее испытание. Психологический детектив

Год написания книги
2018
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Изматывающее испытание. Психологический детектив
Евгений Кузнецов

Сложно хитрить, когда за тобой следят. Сложно жить честно, когда тебе ставят ультиматум: либо помогаешь бандитам, либо пострадают жена и пятилетний сын.Мирный отряд геологов находит на колымской дороге обессиленного человека и решает ему помочь. Никто, кроме водителя, не догадывается: скоро поход превратится в ад. Чью сторону принять, если не доверяешь никому? Сколько сделок с совестью может быть совершено ради жизни? Узнает тот, кто пройдёт изматывающее испытание!

Изматывающее испытание

Психологический детектив

Евгений Кузнецов

© Евгений Кузнецов, 2018

ISBN 978-5-4493-3824-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наш небольшой отряд из шести человек, включая меня, продвигался на гусеничном вездеходе по одной из диких достаточно широких долин, промытой речкой, летом почти пересохшей, усыпанной галькой, ограниченной сглаженными веками дикими сопками, когда я заметил странное существо, отползавшее от ручья. Это случилось в полдень примерно часа через три после того, как мы свернули с трассы, соединяющий Колымский край с Якутией. Трассу проложили в сталинские времена, по ней гоняли осужденных – и уголовников, и политических, всяких, – в дальние лагеря, где заставляли работать на рудниках, в шахтах

Сидевший рядом со мной начальник тоже слепым не был, заинтересовался. Раненный горный баран? Правда, он тут же засомневался, вспомнив – охота сейчас запрещена, браконьеры вряд ли забираются в эту отдалённую от цивилизации, гибельную местность. Хотя я сбавил скорость вездехода, гусеницы тише лязгали по гальке, всё равно Петухову приходилось наклоняться ко мне и кричать чуть ли не в самое ухо, иначе я плохо слышал. Главный недостаток гусеничной техники – грохочет при движении по твёрдому грунту. Спасая уши, я пробовал затыкать их ватой, мало помогало.

Вскоре мы поняли: на гальке человек, даже не полз, слабо шевелил парализованными конечностями, как покалеченный червяк, почти не передвигаясь. Когда я остановил вездеход метрах в десяти от него, он вообще вытянулся и затих.

Выпрыгнувший из кабины начальник поспешил подойти к незнакомцу.

Тот не сразу, и с усилием, все же приподнял голову. Свалявшаяся мокрая бородка затопляла его физиономию, рыжеватые волосы на голове хотя и жидкие, но длинные, спереди неровно спадали на лоб до глаз, закрывали уши, возраст не разобрать. Наряд на его теле одеждой назвать нельзя: липла к телу облезлая фуфайка, изношенные штаны непонятного цвета рваные, тоже мокрые, незадолго до нашего появления бродяга переползал ручей. На его левой ноге красовался старый ботинок с отрывавшейся сзади подошвой, второго ботинка вообще не было, голая израненная ступня слабо кровоточила лишь потому, что в теле дядьки крови, вероятно, почти не оставалось. Хотя я не подходил к бродяге, тоже выбравшись из кабины, но казалось, даже на расстоянии улавливал исходивший от него тлетворный, помойный запах. Неудивительно, что Петухов трогал бродягу за плечо осторожно – возможно опасался подцепить заразу или боялся, что тот, чего доброго, даже от лёгкого сотрясения умрёт, однако считал – не должен быть сторонним наблюдателем, не забывал – он начальник, обязан разобраться в ситуации.

Чем бродяга питался? Ни рюкзака у него, где держал хотя бы котелок, ни оружия самого простейшего – ножа. Ягод нет, орех на кедровом стланике пока не уродился, не травой же питался. И пробивающаяся среди камней травка на Колыме уже в начале августа неполноценная, выжигается солнцем, корова и та такую пищу не осилит. Колыма – это безбрежный океан каменистых сопок разных цветов из-за неодинаковости пород, растительность лишь у подножия, где на склонах среди сплошного камня умудряется жить кедровый стланик, в самых низинах местах встретишь лиственницы, невысокие и хилые из-за недостатка питания и сурового климата, резко континентального – зимой жгучие морозы, летом жара.

Бродяга теперь пытался приподнять голову, издавал хрипящие звуки, закатывал глаза, оголяя белки, открывал рот, перекашивая на бок, как выброшенная на сушу дохнущая рыба, дышать толком уже неспособная, многие передние зубы у него выбиты, уцелевшие желтые, гнилые. Уронив голову, он ударился о гальку щекой и затих.

Команды не было, однако люди отряда покидали крытый кузов, удивившись непредвиденной остановке.

С бродягой стала возиться лишь геолог Ольга, хотя наверняка такая работа ей радость не доставляла, судя по выражению лица, – полные губы помимо желания слегка кривила, будто возилась с испорченным продуктом, усилием воли ей приходилось заставлять себя неприятным делом заниматься. Она возилась и потому, что была женщиной деятельной, сидеть, сложа руки, не любила, и хотя начальником отряда считался Петухов, фактически нами командовала она, к тому же сейчас понимала – люди отряда предпочтут оставаться сторонними наблюдателями. Да она справлялась одна, женщина повыше меня, природа наградила крутыми неженскими плечами, мощная женщина, могла бы занимать таким видом спорта, как штанга, в сравнении с ней многие мужчины чувствовали себя неполноценными, я уверен в этом, неудивительно, что оставалась холостой, хотя ей тридцать пять. Сейчас она без особого труда перевернула бродягу, снова уткнувшегося лицом в гальку, убедилась – сердце билось.

Раз за дело взялась Ольга, то Петухов теперь стоял в стороне и только наблюдал.

Наш второй геолог, Мальчик, – так в отряде звали Юрия Борисовича за маленький рост, – даже не стремился скрывать свои чувства, жёг найденного неприязненным взглядом, не подходя близко. Впрочем, он имел привычку нехорошо смотреть и на работников отряда.

Приятель нашего начальника – Николай Николаевич, тоже заботиться о бродяге не собирался, о чём-то заговорил с Петуховым, поглядывал на бродягу морщась, словно ему в рот попало кислятина, и ясно – жалость в его душе не пробуждалась. Он человек с жёстким характером, тем более привык командовать. В отряде он числился лаборантом, работал же главным технологом на крупном строительном комбинате. Он самый старый кадр в отряде, ему за шестьдесят, поехал в экспедицию, используя накопленный за несколько лет отпуск, решил вспомнить молодость, романтику, так объяснял своё желание. Будучи студентом, он ездил в студенческие каникулы на стоившийся при социализме БАМ, бывал и на геологических полевых работах подобных нашим. На его строительном комбинате как раз при изготовлении легких бетонов применяли перлиты – вулканическое стекло. Ради разведывания новых мест наличия перлитов и была организована экспедиция, так считал наш наивный начальник, не догадывался, что наши спонсоры, давшие деньги, – совсем не те люди, за которых себя выдавали, намеревались использовать экспедицию в преступных целях, вскоре людям отряда придётся думать об одном – остаться бы живыми.

Не собирался приближаться к бродяге и Молодой, так мы звали, не таясь, самый молодой наш кадр, имевший имя Анатолий. Судя по презрительной усмешке на его губах, он издевался над теми, кто тревожился за судьбу бомжа. Тогда никто не знал, зачем юнец завербовался в отряд, едва окончив школу и получив аттестат зрелости. Он сынок бизнесменов родителей или больших чиновников. Чтоб это понять, и анкету изучать не надо. В отряде всем выдавали рабочую одежду – штормовку, сапоги, он же решил, что и в безлюдной Колыме можно прогуливаться в шортах, одеваться так, будто он на одном из популярных у богачей дорогих курортах. Правда, в таком виде этот типичный представитель современной золотой молодёжи красовался пока не начал работать, изодрал голые ноги, лазая в маршруте по обросшим кедровым стлаником сопкам, измучился, опрыскивая обнаженные участки тела жидкостью от комаров, они и в жару полностью не исчезали, и понял – здесь всё же не курорт.

Ольга продолжала возиться с найденным бродягой, остальные люди отряда по-прежнему наблюдали.

Наблюдал и я, оставаясь возле вездехода, причём наблюдал безразлично, спокойно.

Солнце в тот день хотя и поднялось как всегда над горизонтом невысоко, а забыло, что здесь не юг, разомлевший ветерок лишь изредка ласкал лицо, ничто не предвещало беду.

И вдруг меня запоздало осенила пугающая догадка: эта личность оказалась здесь не случайно. Бандитский резидент?

Конечно же!

Вот только вид у него для резидента неподходящий: не брился несколько месяцев, можно подумать – действительно давно скитался по дикой местности.

Так усы, бородка у него наверняка наклеены!

Подойти к нему, за бородку дернуть и убедиться, что мои предположения верны?

Но мне разоблачать резидента нельзя.

Похоже, публика, с которой мне пришлось общаться в поселке семь дней тому назад, придумала хитрость – с помощью этого типа остановили вездеход, сейчас могло начаться такое, о чём и подумать страшно. Покатые склоны долины затоплял низкорослый кедровый стланик, в нём легко затаиться, расстреляют нас без труда из нарезного оружия, даже не имеющего оптических прицелов. Если кто-то из геологов сообразит упасть на гальку, с ним расправятся чуть позднее, из зарослей выбравшись. Оказать сопротивление геологи не могут, у них лишь охотничьи ружья, к тому же оставлены в кузове вездехода.

Забывая обо всём остальном, я теперь, вглядываясь и напрягшись, старался разглядеть затаившихся в кедровом стланике боевиков на ближнем к нам склоне, бессознательно мял пальцами материю штанов возле карманов, выдавая этим своё нервное состояние, захотелось закричать:

– Скорее садитесь в машину! И убираемся отсюда, если не хотим оказаться на том свете!

Только какой толк от такого предупреждения? Кто оценит мой поступок? Спастись всё равно никому не удастся. Если мой крик услышат боевики, то наверняка расправятся и со мной, с купленным ими шофёром.

И я вспомнил: руководитель, франт, при общении со мной сказал, что постарается оставить людей отряда живыми, поставив при этом одно условие – я не нарушу навязанную мне договорённость, никому не говорю ни слова, и буду выполнять то, что мне прикажут. Если стану делать не то, что нужно, то распрощаюсь с жизнью не только я, подобная же участь ждёт жену, сынишку, так что паниковать не стоило.

Все же на всякий случай я спустился к ручью, вдруг все же начнут стрелять – меня не заденут, хотя понимал, что поступаю позорно, как шкурник, не хотелось глупо погибнуть, даже не разум руководил мною, а инстинкт самосохранения.

Чтоб стала понятной причина охватившего меня волнения, я расскажу события недельной давности.

Я возвращался с автозаправочного пункта. По середине дороги стояла «Лада», мешая проезду, пришлось остановиться. Из машины выбрался рослый малый спортивного телосложения, безрукавка обтягивала тугую грудь, позволяла рассмотреть татуировку: ниже правого и левого плеча красовались распустившиеся тюльпаны, в центре которых змеиная голова, возможно, на спине и груди парня были и другие эффектные наколки скрытые одеждой. Он уголовник? В местах лишения свободы любят разукрашивать свои тела, это знаю, сам был осужден и два года провел в зоне, рабски работал на лесоповале под наблюдением стражей порядка с собаками. Вот почему в той встрече для меня не имело значения, кто малый – на самом деле бывший зэк или обыкновенный смертный. Я предположил: у него заглохла машина, намеревается просить помощь.

– В чём проблема? Хотя я сейчас водитель вездехода, а, вообще-то, занимаюсь ремонтом машин, мой бизнес, способен помочь. Но долго возиться не могу, отпустили с базы только для того, чтоб заправился горючкой, не вернусь в нужное время – получу нагоняй от начальника.

Правда, на расстроенного водителя, у которого вышла из строя машина, малый не был похож – хитровато прищуривался, губы растягивал в улыбке, будто намеревался шутить, и вообще походил на человека, привыкшего к беззаботному и веселому образу жизни, рукой привычно пригладил уложенные в парикмахерской волосы.

– Когда узнаешь, какие блага тебя ждут, то забудешь о своих начальников, – вот какой я получил ответ.

Он продолжал улыбаться, держался так, словно мы виделись с ним не первый раз и отношения между нами дружественные.

Как раз из-за игравшей на его лице подкупающей улыбки, из-за умения представит себя «своим парнем», я не сразу обратил внимания на его глаза – малоподвижные, хуже того, походили на ледышки, не знающие, что существует тепло, леденящим был и взгляд. И позже, вспомнив ту встречу, я отмечу: его губы улыбались, однако, если приглядеться, то можно уловить – в улыбке таилось что-то скрытное, говорившее малоприятную правду об этом человеке.

– Тебе не доводилось обклеивать стены комнат вместо обоев долларовыми купюрами? Обклеивать не в здешних балках, которые на неделю передали вашему отряду, а в своей московской квартире на Одиннадцатой Парковой улице. Теперь у тебя появится такая возможность. Кроме того, наша организация поможет договориться с типами, тебя шантажирующими. До сих пор ты исправно платил им мзду, чтоб не мешали твоему бизнесу, теперь возник нешуточный конфликт, пришлось бежать от них сюда, на Колыму. Благодаря нам, ты в скором времени заживёшь в своё удовольствие, вернёшь сынишку и жену из Белоруссии, – и их пришлось прятать, – уже этой осенью сможешь махнуть со всем семейством на любой заграничный курорт.

Откуда незнакомый малый знал, где я проживаю, и причину, заставившую меня срочно покинуть Москву, семью спасать, отправив на Белоруссию к тёще? Я впился в его лицо тревожным взглядом, сердце так гулко заколотилось, что казалось – способно грудь продавить и наружу вывалиться.

– Тебя здорово напугали в столице, – насмешливо проговорил малый. Моя растерянность, даже испуг, казалось, развеселили его больше прежнего, во всяком случае, он веселость умело изобразил. – Пожалуй, до курорта тебе вначале придётся подлечить нервишки. Наш босс поможет и в этом, поместит тебя в одну из всемирно известных психлечебниц. Я немного успокою тебя: к московской братии, которая утверждает, что спасает бизнесменов от других нахлебников и сейчас беспардонно требует от тебя плату за эту услугу мы не имеем никакого отношения. Я сотрудник другой организации, очень добропорядочной, занимающейся в основном благотворительной деятельностью, остановил тебя для того, чтоб сообщить: наш босс хочет лицезреть твой мужественный лик. Я жду тебя сегодня в четыре дня возле здешнего клуба, оттуда к боссу доставлю. Босс просил передать: заплатит тебе двадцать пять тысяч баксов, если станешь выполнять то, что он скажет. Будешь стараться – получишь премию на такую же сумму. Язык не распускай, разговор должен остаться между нами, в противном случае придётся подбирать для твоего рта замок, тогда тебе не позавидует даже подыхающий от голода бомж. Всё уяснил?

– Что за босс? – вымолвил я и, помнится, облизал начавшие пересыхать губы, так разволновался, хотя считал себя человеком с крепкими нервами.

– Фигура мирового масштаба. Лично знаком с министром финансов, в дружеских отношениях с советником президента по экономическим вопросам, консультирует тузов с запада, втолковывает им, как честным путём и в кратчайший срок стать миллиардером у нас в России, – объяснил малый.

Сказав это, он выглянул на ручные часы.

– Мы заболтались. Увидимся в четыре. Учти, наш босс любит точность.
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5

Другие электронные книги автора Евгений Кузнецов