Приручитель 2

Исполнительность часто шла рука об руку с безумием. Мужчина буквально схватил Комаровского за воротник и понес по коридору, как мешок. Граф едва не потерял сознание из-за вспышек боли, следующих за постоянными ударами неработающей руки о стены. Он не заметил, как его посадили в мягкое кресло и над ним склонилась озабоченная девушка в белом халате с красным крестом на груди.

– Ваше Высокопревосходительство, постарайтесь расслабиться, – мягко прошептала она, взяв старика за руку. От неожиданно жестких ладоней неторопливо растекалось живительное тепло, приглушая пульсирующую боль.

Граф сухо кивнул, поблагодарив за заботу. Он молча смотрел в стену весь сеанс лечебной магии, пока целительница занималась его ногой. Единственным движением старика стало шевеление пальцами для проверки восстановленных конечностей.

– Пройдемте, Ваше Высокопревосходительство, – недовольно буркнул жандарм.

Они шли по темному коридору со множеством стальных дверей с крохотными зарешеченными окошками. Из-за них доносились жалобные стоны, ритмичные глухие удары (бились головой о стену) и истерический смех, но больше всего пугал плач. Он доносился из крайней камеры, и стенания сидевшей внутри женщины буквально раздирали душу. Прошедший через несколько войн дворянин невольно прибавил шаг, с трудом сдерживаясь, чтобы не закрыть уши ладонями.

– Ведунья воет, – сказал сопровождающий, хотя его никто не спрашивал.

Графа привели в небольшую комнату с огромной кроватью в углу. Уютно потрескивали угли в камине , распространяя тепло, мягкий персидский ковер под ногами глушил шаги, у кофейного столика притаились обитые бархатом глубокие кресла. Комаровский успел заметить глухие шторы у одной из стен и сундук, как сопровождающий вернулся вместе со стопкой одежды.

– Костюм, Ваше Высокопревосходительство. – Жандарм покраснел, на виске запульсировала вена. Граф вновь уставился в одну точку, позвенев закованными руками. Мужчине с проступающими желваками пришлось одевать строптивого старика. Он не стал снимать цепи или ошейник, ограничившись накидыванием на графа парадного камзола, после чего небрежно поклонился и поспешил выйти прочь.

Комаровский тихо выдохнул и устроился в кресле, закинув ногу за ногу. Кормить его явно не собирались, хотя любой мальчишка прекрасно знал, как хочется есть после соприкосновения с магией жизни. Живот сводило судорогами, приходилось мужественно терпеть и пытаться отвлечься.

Мужчина не волновался об Артуре, подчиняющий сможет о себе позаботиться. Граф неохотно признавался самому себе, что дерзкий мальчишка – «Его Высочество, Артур Константинович» – поправил старик сам себя, сильнее его самого, потомственного дворянина и опытного воина. Вероятно, дело было в исключительном даре, хотя мерзкий голосок внутри утверждал, что он просто действительно постарел и размяк. Вот, например, попался в примитивный капкан, как зеленый юнец!

Мысли Комаровского перешли к возмутительному поступку Алексея. «У мальчишки просто не было никакого права отдавать подобный приказ! Он еще не император! И неужели щенок думал, что сможет обмануть меня таким дешевым спектаклем, еще и используя таких паршивых актеров? Ясное дело, что жандармы в камере действовали по его велению… Ничего, как только меня раскуют, я им покажу. Есть еще порох в пороховницах! Нужно только освободиться…»

За мечтами о скором свершении правосудия старик не услышал, как на идеально смазанных петлях распахнулась дверь у него за спиной.

– Доброе утро, Ваше Высокопревосходительство, – насмешливо поздоровался кронпринц Алексей со вздрогнувшей спиной.– Можете не вставать. Понимаю, возраст.

Граф, который и не собирался подниматься, прищурившись посмотрел на чересчур жизнерадостного кронпринца.

– Нам с вами предстоит долгий и интересный разговор, – многозначительно пообещал юноша, заняв место напротив старика.

– Ваше Высокопревосходительство, прошу, примите мои самые искренние извинения, – в тоне кронпринца не слышалось ни капли сожаления. – Произошла чудовищная ошибка.

– Значит, я свободен? – с кривой усмешкой поинтересовался бывший штатгальтер. Кронпринц не торопился отвечать. Он взял стоящий у стены стул, повернул его спинкой к графу и сел, свесив с нее руки и рассматривая графа с каким-то издевательским любопытством.

– Все зависит только от вас, – наконец снова заговорил Алексей. – Вы должны понимать, что ваши слова и действия в Минске не оставили мне иного выхода и вы тут по вине собственной глупости.

– Вашего батюшку вы тоже убили, потому что не было иного выхода? – Комаровский гордо выпрямился и напрягся, ожидая удара, но его не последовало, что немало удивило старика.

– Разумеется! – горячо ответил юноша, проигнорировав изумленный взгляд графа.

– Вы признаетесь в убийстве императора? – Миг ошеломления от столь дерзкого ответа прошел, в голосе штатгальтера прорезалась давно сдерживаемая ярость. Для него Константин был не только сюзереном, но и другом, утрату которого он тяжело переживал

– Только вам, – усмехнулся кронпринц, как бы говоря, что графу все равно никто не поверит. – У меня действительно не было выбора, понимаете?

– Я не могу представить себе ни одной причины, которая оправдала бы отцеубийство, – холодно ответил Комаровский, отвернувшись от Алексея. – Избавьте меня от вашей компании.

– Возможно, позже, – недобрая улыбка исказила лицо кронпринца. – В начале вам придется меня выслушать.

Он покачивался на стуле, ожидая от пленного реакции, но старик хранил равнодушное молчание.

– Начало войны с османами – преступление моего отца перед всем российским народом! – голос юноши сочетал в себе гнев и презрение к почившему императору и его действиям.

– Как вы смеете произносить такие речи? – старого вояку до глубины души потрясли слова юноши, но от того он лишь еще более холодно посмотрел на кронпринца. – Их набеги десятки лет разоряли наши села, а дипломаты только кивали и улыбались, пока народ стра…

– Это все несусветная ложь, взращенная пропагандой! Османы никогда не хотели воевать с нами! – не дав графу договорить, воскликнул Алексей. – Моему отцу не давали покоя имперские амбиции, это никому ненужное расширение границ во все стороны вместо наведения порядка на собственной земле. Вот что мы выиграем в этой войне, кроме тысячи похоронок страдающим матерям?!

Губы Комаровского сложились в тонкую линию. Граф ничего не отвечал кронпринцу, что последний принял за молчаливое согласие, распаляясь еще сильнее.

– У меня не было выбора, я должен был остановить сошедшего с ума тирана. – Алексей вскочил на ноги, опрокидывая стул. – Ваше Высокопревосходительство, вы обязаны понять меня!

– И что, заняв престол, вы тут же подпишите мир? – процедил Комаровский. – Отдадите османам земли, которые потом и кровью отвоевали наши предки?

– Я не глупец! К сожалению, маховик войны уже не остановить и нам придется сражаться до самого конца. Нас сожрут заживо, если мы не дадим бой! Но так-то я за мир! – Алексей гневно сжимал кулаки, его глаза горели фанатичным огнем. – Мой отец разваливал страну, я же ее спасу!

– Смута принесла только беды. На юге от вверенной мне территории зрели крестьянские мятежи, подогреваемые польской шляхтой. Тамошний штатгальтер, граф Пржвецкий, проявляет себя полностью некомпетентным лидером и продажным человеком. Как вы планируете решать эту и другие проблемы, обрушившиеся на нашу империю? – Комаровского ни капли не впечатлило выступление Алексея, видал он актеров гораздо лучше. – Сейчас, когда после убийства императора наша страна на грани гражданской войны, мы беззащитны как никогда. Новая война с поляками, столкновение с британцами на море, очередное монгольское нашествие… Любой достаточно жадный и смелый сейчас попытается откусить от империи кусок побольше.

– Вы абсолютно правы, граф! – неожиданно согласился Алексей. – Именно поэтому вы должны помочь мне не допустить смуты! Отрекитесь от своих слов о лже-принце, помогите мне поймать самозванца и предать его справедливому суду, и, клянусь вам памятью отца, вы спокойно вернетесь в свой Минск!

– Не держите меня за труса или глупца. Теперь я окончательно убедился, что вы просто сошли с ума. – Комаровский расслабленно улыбнулся и бесстрашно посмотрел разозленному Алексею в глаза. – Я не поддержу вас.

– Вот, значит, как, – многозначительно протянул юноша. С его плеч будто разом свалился огромный валун. Неторопливо и расслабленно Алексей проследовал к жаровне и поворошил раскаленные угли кочергой, снятой с подставки возле камина.– Вы, верно, полагаете, что вас защитят такие глупости, как высокий статус или законы. Словно группа старичков может мне что-то сделать.

– Я не питаю иллюзий касательно вас. Можете делать со мной все, что захотите, решение останется прежним.

– Это мы еще посмотрим. С чего бы начать… – Кронпринц прервался, заслышав возню за дверью. До противного знакомый тонкий голосок пытался что-то доказать стражнику у двери. – Пусти его!

Комаровский с недоумением уставился на вошедшего. Принадлежавший к старой гвардии, русский дворянин и солдат никак не мог понять, зачем этот мужчина накрасил себе губы и выбелил лицо.

– Алексис! У меня прекрасные новости! – Пришедший не обращал на графа никакого внимания. – Соглядатаи обнаружили этого Артура!

– Где?! – жадно подался вперед принц, до побелевших пальцев сжимая стальной прут.

– В начале его видели, когда он покидал австралийское посольство. К сожалению, его сопровождает очень сильная кицунэ, соглядатаи упустили цель из-за чар.

– И это твои прекрасные новости?! – в гневе кронпринц замахнулся на принесшего дурную весть гонца.

– Постой-постой! – Одной пухлой ручонкой он заслонился от гнева начальства, а другой спешно поправил сползший парик. – Затем мне доложил осведомитель из канцелярии. Баронесса Ашамсу приобрела особняк неподалеку от адмиралтейства, платила золотыми монетами!

– Мне нет дела до какой-то сучки! – еще сильнее взбеленился Алексей.

– Достоверно известно, что она сопровождает прин… самозванца Артура!

– Значит, он не бежал, поджав хвост, очень хорошо! Не придется ловить его… – искренне обрадовался кронпринц. – Собирай жандармов, полицию, гвардию, всех! Чтобы к утру этот щенок сидел вот здесь, в цепях.

– Не могу… – смертельная бледность говорившего стала заметна даже сквозь толстый слой косметики.

– Что ты сказал?! – закричал юноша. Не выдержав распирающего его гнева, он опустил кочергу на подставленную руку, сбив пухляша с ног.

– Пощадите, господин! – взмолился он. Заливаясь слезами, он баюкал покалеченную руку. – Я уже пытался! Гвардейцы меня просто игнорируют! Жандармы отсиживаются в кабинетах, будто их нет вовсе, или уехали по дачам! А дворяне не принимают!